«— Ищем, Владислав Анатольевич. Я и своих, и чужих привлёк»
— Ищи, мать твою, лучше! — и отключился.
Когда Алиса сбежала в прошлый раз, я её нашел тем же днём, да и сбежала она к однокласснице. Но куда эта дурёха могла податься сейчас? А если села в машину к какому-нибудь уроду? Нет, об этом лучше не думать. С друзьями на связь она не выходила, в институте не появлялась, так, куда еще можно было идти без гроша в кармане? Остаётся вариант — хер знает куда с хер знает кем. Люди Панкратова обшарили весь район, запросили данные с камер видеонаблюдения на дорогах и остановках. И ничего… сука… ничего. Но шанс есть, все-таки материала много и обработать его весь еще не успели. Не могла же она в воздухе раствориться.
Тогда достал её паспорт, открыл на главной странице.
— Я все равно тебя люблю, — повел пальцами по фотографии, — но сегодня я просто вынужден выпустить пар, — и снова взял телефон, набрал Марту.
«— Здравствуй, дорогой Владислав, — отчеканила бодро, — давно не слышались»
Марта моя давняя знакомая, которая из уличной сутенёрши, не без помощи своего любовника депутата, превратилась в бизнесвумен, ныне владеющей агентством элитных эскортниц. Время от времени приходится обращаться к ней за услугами.
— Давненько. Привет. Мне бы одну из твоих. На пару часов.
«— О чем разговор! Выбирай любую, свеженький каталог висит на сайте»
— Давай на твой вкус. Главное, чтобы была такая… короче, бывалая.
«— Намечается полный отрыв? Прости, что спрашиваю, но я должна знать, чего ждать. Я своими девочками дорожу»
— Всё с твоей девочкой будет хорошо. Отработает и вернется к позднему ужину.
«— Ну, хорошо. А ты уверен, что стоит доверяться моему вкусу? Может, хотя бы по внешним данным есть предпочтения?»
— Симпатичная, подтянутая, не старше двадцати пяти. Так сойдет?
«— Вот, уже дело. Когда и куда подать?»
— В «Тритон» на Дмитровке. Через два с половиной часа.
«— Хорошо. Тогда жду оплату, и твоя красотка будет на месте точно в срок»
— Угу.
Зря, Алиса, ты так со мной поступаешь… очень зря. Но житейская мудрость на то и мудрость, что идёт из жизни. Чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей. Я всегда старался для неё. Всегда! И твою ж, блин, мать, буду продолжать стараться, потому что не могу без неё, не могу.
Когда приехал в придорожную гостиницу, проститутка уже была там, сидела в номере. Что ж, у Марты хороший вкус. Девка ничего так, миловидная. И раз уж я заказал с намеком на хардкор, то и выглядит соответствующе — корсет на голое тело, короткая кожаная юбка, колготки в крупную сетку, туфли на высоком каблуке, боевой макияж.
— Привет, — улыбнулась мне, — я Соня. Марта сказала, ты любишь пожёстче.
— Что еще она тебе сказала? — снял куртку и бросил на спинку кресла.
— Что ты предпочитаешь без лишних разговоров, — а в глазах Сони засел страх. Это хорошо. Ей сегодня предстоит потерпеть.
— Совершенно верно. Сними только низ, — и резким движением вытянул из брюк ремень.
Девица аж дернулась, глаза забегали, дышать начала активнее, но приказ выполнила.
— Теперь развернись ко мне задницей, а руками упрись в кровать.
— Предпочитаешь для начала выпороть? — все-таки спросила.
— Предпочитаю, чтобы ты заткнулась и делала то, что я говорю, молча. Тебе разрешается только стонать, дорогуша, — направился к ней.
Мне искренне противны эти шалавы, какого бы сорта они ни были. Элитные или с трассы, они все одинаковые. Прутся на панель в основном из желания легких бабок. Ленивые тупые суки, ни больше, ни меньше, но иногда приходится пользоваться их услугами. За время работы уж столько повидал жриц любви недоделанных, причем чаще придушенными или закопанными в тихом лесочке. Вот где их конечный пункт, как правило.
Я накрутил на кулак её конский хвост, заставил нагнуться ниже:
— Орать не советую, — и совершил первый удар. Ремень оставил на заднице Сони ровный розовый след. Я ведь не зря попросил у Марты бывалую.
Девка съежилась, но перенесла удар спокойно. Хотя, я в него и не вкладывался, и приехал сюда не трахаться вовсе, мне надо выместить злость, надо снять напряжение. А порка шлюхи — отличный антистресс. За первым ударов последовал второй, уже сильнее. Соня замычала, напряглась всем телом, но сразу видно, не аленький цветочек, привыкшая к грубости. Значит, можно продолжать, можно дать себе немного свободы.
Я старался от души, а перед глазами все это время была Алиска. Ей я никогда не причиню боли, никогда не подниму на нее руку, но как иногда хочется перекинуть засранку через колено и отхлестать по мягкому месту, чтобы не творила чёрт знает что. А если когда и захочу по-настоящему выпороть, то для этого у меня будут вот эти…
За пять минут порки ягодицы девицы алели вьетнамским флагом, сама она вся тряслась, тушь по физиономии растеклась, но какая молодец, ни слова не произнесла.
— Хорошо справилась, а сейчас сядь на колени. Осталось последнее.
Она медленно сползла на пол, села как было велено и уставилась на меня, в глазах её тем временем полыхала злость.
— Ненавидишь меня, да? — усмехнулся и отложил ремень в сторону. — Это хорошо. Ненависть помогает терпеть. А на вопрос можешь не отвечать. С закрытым ртом тебе идёт куда больше.
Дальше я достал член и за какие-то считанные секунды кончил ей на лицо. Пусть ненадолго, но мне полегчало.
— Вот теперь свободна. И передай Марте спасибо.
— Можно в душ? — пробубнила.
— Номер оплачен до полуночи, — глянул на часы, — если успеешь, вперёд.
После чего отправился в машину.
И только сел за руль, как телефон пиликнул сообщением. Это был Панкратов.
«Есть кое-что»
Следом прилетел фрагмент записи с, очевидно, одной из дорожных камер.
Глава 23
Алиса
И как быть? У мелкого еще молоко на губах не обсохло, а он уже сигареты в рюкзаке таскает. По-хорошему надо бы рассказать Денису, но тогда, пусть и вынужденное, послушание Андрея даст трещину. Блин, что-то мне эта дилемма совсем не нравится. Если бы только Денис не орал как блаженный, если бы проявил родительскую мудрость, поговорил бы с сыном…
Так меня и застал Денис Грозный шатающейся по комнате туда-сюда.
— Что-то случилось? Андрей хамил? — встал в проеме аки скала, руки сложил на груди аки фараон. Рубашку, кстати, сменил на футболку, которая прекрасно выделила отменный рельеф сильной фигуры.
— Нет, не хамил, — встала как вкопанная. — Сделал уроки, всё супер.
— А чего тогда мечешься?
Твою ж за ногу! Как сложно! Как ужасно сложно! Будто это мои сигареты, честное слово, и мне самой лет одиннадцать.
— Денис Александрович, — от волнения перешла на официальный тон, — нам бы поговорить об одной очень деликатной проблеме.
— Ну?
Ой, ой, ой, как недобро потемнели зеленые глаза, как губы поджал, как ноздри раздул.
— По поводу Андрея.
— Да ладно? И ты туда же? Серьезно? — осклабился. — Ну-ка, ну-ка, давай, поведай мне о том, какой я хреновый родитель.
— При чём здесь это? — захлопала ресницами в искреннем непонимании его бурной реакции. — Я так-то о другом хотела…
— О чём?
— Только дай мне слово, что не будешь его убивать.
— Алиса? — вернулся в прежнее состояние крайне сердитого человека. — Какого черта? Выкладывай живо, что у вас стряслось.
— Я же сказала, только после твоего честного слова.
А он подошел ко мне, навис так страшно, посмотрел так сурово.
— Пообещайте, — пролепетала на выдохе.
— Ладно, даю слово, что никого убивать не буду.
— И орать не будете.
— И ор-р-рать, — уже прорычал, — не буду.
— В общем, — залезла в карман брюк и достала оттуда пачку сигарет, — вот. В его ранце нашла. Но пачка новая, все сигареты на месте.
На что Денис застыл точно каменное изваяние, постоял так с минуту, после чего забрал у меня пачку.
— Вот же паршивец, — процедил сквозь зубы.
— Ты слово дал! — подняла на него испуганный взгляд.
— Думаешь, успел забыть? — зло усмехнулся. — И очень жалею, что дал, — собрался было выйти, как я бросилась ему наперерез.
— Он еще маленький, — уперлась руками ему в грудь, чтобы остановить эту разъяренную махину, — а ты орешь на него как сумасшедший. Так нельзя!
— Ты здесь меньше суток, а смеешь обвинять меня в неправильном воспитании собственного сына? Ты? Восемнадцатилетняя сопля!
— Может и сопля, — закивала, — не спорю. Может и не права, да. Но блин… все равно нельзя так орать, — в этот момент вдохнула его запах. Мужской такой, терпкий, когда собственный запах тела смешивается с запахом дезодоранта. И сердце зашлось как ненормальное. Со мной творится определенно что-то не то.
А он опять опустил взгляд на мои руки, потом накрыл их своими и убрал, но не отпустил.
— Не трясись. Я своему ребёнку не враг, тем более, дал тебе слово, — проговорил спокойнее. — Я подумаю, как это решить и решу.
— Просто… — хотела уже сквозь землю провалиться, мне вдруг стало дико стыдно смотреть ему в глаза, щеки вмиг вспыхнули, — я ему пообещала, что эта пачка останется между нами, и что он будет делать уроки взамен на моё молчание.
— Значит, так всё и будет. А о сигаретах я узнаю как-нибудь иначе, — вложил треклятую пачку мне в руку.
— Спасибо.
— Иди обедать, внизу уже всё готово, — и поспешил покинуть комнату.
Н-да, ситуация, однако. Но его запах… он все еще стоял в носу. И до того не хотелось его терять. Я наверно с ума постепенно схожу, ибо как по-другому можно объяснить это безумие? Мое тело неправильно реагирует на Дениса, причем с самых первых секунд нашей встречи. Бросает то в жар, то в холод, то мурашки атакуют, то всё тело покалывает. Хотя, это стресс, это определенно стресс. Моя спокойная и размеренная жизнь резко превратилась в какую-то череду ужасных испытаний, вот и результат.