* * *
Монотонное стрекотание швейной машинки прервала команда: «На обед!» Оставив рабочее место, я поспешила на построение в столовую.
За обедом села рядом с Рысью. Еще в швейном цеху одна из зэчек оповестила меня, что у Рыси ко мне базар.
- Что-то произошло, Рысь? - спросила я, посмотрев в ее проникновенные глаза.
- Малява с воли пришла. Рекомендательная. Относительно тебя, - произнесла она, прихлебывая безвкусный кисель.
- А я уж начала думать, что обо мне забыли.
- Грешным делом, и я уже стала сомневаться, что ты тогда про бабу Галю правду ворковала. Начала было думать, что для весу все плела. Извини, здесь у тебя завистниц много имеется. А злые языки, особенно бабьи, сама понимаешь… Хотя я-то тебе сразу поверила.
- Дело понятное. Я не в обиде.
- Короче, Маркиза, поручилась за тебя не только баба Галя, но и ее братец Артемка Стилет. А это уже серьезно. Я Артемку хорошо знаю. Вор он авторитетный и старых понятий придерживается. В общем, могу сказать одно, на этой зоне такими рекомендациями, как у тебя, никто похвастать не может. И что вдвойне приятно - не ошиблась я в тебе.
- Спасибо, Рысь. За доверие. Для меня оно очень дорого, - поблагодарила я, доедая ставшую уже привычной омерзительную тюремную хавку.
- Да, кстати, - вспомнила Рысь, - тебе еще какая-то Чоя привет передает. Дело ее, пишут, рассыпалось, и ее из зала суда прямиком на волю определили.
- Рада за нее. Вот уж где везение - ведь в умышленном убийстве обвинялась, а сумела выползти.
- Видать, не простая она, эта твоя Чоя. Так просто с умышленного мокряка не соскакивают.
- Я не знаю подробностей ее дела. Она не рассказывала, а я и не спрашивала. Да и по-русски Чоя практически ни бум-бум. Зато драться она могла - мужики позавидуют…
- Похоже, что кое-чему она и тебя обучить успела?!
- Угу.
- Не удивлюсь, если эта твоя Чоя - на деле крутая киллерша.
«Крутая киллерша», - думала я после обеда, прокладывая иглой очередную строчку. - «Должно быть, в этом мире такое уважают. Особенно когда наемный убийца - женщина». Я вспомнила, что мне уже приходилось слышать это определение - «крутая киллерша». Когда меня допрашивал тот молодой барбос Куликов. Причем по отношению к себе. «А что?! Даже забавно. Представить только: Анжелика - маркиза киллеров…»
Вечером Рысь собрала обитательниц барака и зачитала содержание малявы. Женщины внимательно слушали и одобрительно кивали, то и дело поглядывая в мою сторону. В тот момент мне очень хотелось видеть реакцию Марго, но после инцидента в кладовой ее перевели в другой отряд, и теперь она обитала в соседнем бараке.
Я легла спать в приподнятом настроении. Это казалось странным, но малява с воли была для меня как весточка от родных и близких мне людей. Тем более что ни на одно мое письмо родителям я до сих пор так и не получила ответа.
Глава третья
Теплый летний ветерок нежным дуновением пронесся сквозь открытую форточку в кабинет ректора Первого медицинского института Владимира Витальевича Самошина. Новоиспеченный ректор сидел в удобном кожаном кресле и предавался воспоминаниям.
В памяти Владимира всплывали различные эпизоды тех последних полутора лет, которые пролетели так стремительно - с момента скандальных событий, вызванных скоропостижной смертью профессора Вульфа и судом над Анжеликой Королевой.
Самошин вспоминал, как сумел обернуть этот грандиозный скандал в свою пользу и даже выиграл пару судов со средствами массовой информации, отстаивая честь и достоинство… Только не свое. Здесь он схитрил. А покойного Аркадия Генриховича.
После убийства Лели и последовавшей за этим журналистской травлей профессора Самошин приложил все усилия, чтобы в столь трудный для любой женщины-жены-матери период стать как можно ближе ко вдове Вульфа Виолетте Борисовне. И это ему удалось. Он не отходил от несчастной женщины, снискав тем самым уважение ее друзей, среди которых, как несложно догадаться, имелись весьма влиятельные персоны. А выигранными судами над газетчиками Самошин сумел добиться положительного к себе отношения в глазах петербургской интеллигенции и даже простых граждан.
Награда за все это не заставила себя долго ждать, и уже в конце апреля Владимир Витальевич был утвержден в должности ректора первого меда. А спустя еще полмесяца ему предложили занять по совместительству пост первого помощника вице-губернатора, контролирующего фармацевтическую отрасль. Самошин не стал отказываться от такого хлебного места, поскольку всю жизнь просиживать штаны в кресле ректора мединститута он не собирался. Проникновение же в фармацевтические джунгли сулило не только большие деньги и возможность в дальнейшем открыть собственное дело, но и приобретение контактов на международном уровне.
Воспоминания плавно перетекли в мечты, и Самошин представил себя разъезжающим на белом мерседесе, ужинающим в самых шикарных ресторанах, носящим самую дорогую и элегантную одежду, живущим… Тут он задумался и вспомнил, что с жильем вопрос пока остается открытым. После смерти профессора он временно переселился из своей аспирантской общаги к Виолетте Борисовне Вульф, после же, когда стали позволять средства, снял однокомнатную квартиру на Васильевском острове, неподалеку от гостиницы «Прибалтийская».
«Ничего», - думал он. - «Это вопрос времени. Будут деньги, будет квартира. Надо как следует раскрутиться. Семьей себя обременять не стану, поживу еще для себя. Ну, а потом посмотрим, как карта ляжет».
«Боже», - продолжал он мысленный разговор с самим собой, - «ну какой же был бы я дурак, если бы тогда связал жизнь с Анжеликой. Кем бы я был сейчас? В лучшем случае каким-нибудь ассистентом хирурга в средненькой больнице. И то неизвестно. Профессор вряд ли бы мне простил, если бы я не женился на его избалованной дочурке. Да уж: Чудово - Выборг, Выборг - Чудово - это как раз и есть то исключение из правил, при котором минус на минус не всегда дает плюс. Да и любви-то, если честно, я к Лике не испытывал. Так, увлекся синеглазой красавицей. С кем не бывает. Ну, зато теперь в моей жизни все встало на свои места. Королева на зоне, откуда она вряд ли вернется. А моя получасовая жена и, по большому счету, самая обыкновенная блядь, ну разве что из привилегированной семьи, слава Богу, на том свете. Лысый профессор тоже не заставил себя долго ждать. Это ж просто праздник какой-то».
Воодушевленный собственными мыслями, Самошин встал и подошел к заветному барчику-сейфу, встроенному в стенку итальянского гарнитура. Извлек оттуда бутылку «Абсолюта» и, наполнив рюмку, произнес вслух:
- Пусть земля им будет пухом, а ей… - он вспомнил последние слова Лики на суде, - ну, а ей чтоб зона стала землей.
Но выпить он так и не успел. В дверь постучали. И через секунду, за которую молодой ректор все-таки изловчился спрятать рюмку, на пороге нарисовалась его секретарша.
- Марина Юрьевна, - строго обратился к ней Самошин, - у вас что, телефона нет? Что за привычка врываться ко мне в кабинет без звонка?
- Извините, пожалуйста, Владимир Витальевич, но вам срочный звонок из Академии Медицинских Наук. Наверно, по поводу вашей защиты. А это же так важно. Вы же сами…
- Вы можете помолчать? - пресек ее словесный поток ректор. - Что, так трудно нажать на кнопку и соединить меня?!
- Но на моей мини-АТС высветилось, что ваш телефон неисправен.
Самошин повернулся к столу, на котором стоял его телефонный аппарат, и сразу понял, в чем дело: телефонная трубка лежала неаккуратно.
Он поправил телефон и недовольным тоном произнес:
- Хорошо. Идите и соедините меня с Академией.
Секретарша, словно пробка из бутылки шампанского, вылетела из кабинета. Через мгновение Самошин подобострастным голосом говорил со своим официальным оппонентом:
- Да, конечно. Сделаю обязательно, Валерий Абрамович. Как скажете, уважаемый профессор…
- И будьте готовы, Володя, - отвечали Самошину с другого конца провода, - через неделю у вас защита.
* * *
Тема диссертации, которую представлял на суд медицинских светил Самошин, касалась клонирования человеческих органов для дальнейшей их трансплантации. И хотя Владимир отдавал себе отчет в том, что в этой области научных изысканий он, скажем прямо, не был особенно продвинут, тем не менее выбрал он именно клонирование. Во-первых, модно. Во-вторых, непонятно. В-третьих, не придерешься там, где придраться, собственно говоря, и не к чему. На это и делал ставку без пяти минут доктор наук.
Да и занимаемая Владимиром должность вкупе с его постом в городской администрации не оставляли сомнений, что защита пройдет на ура. Лишившись поддержки Вульфа, он за это время основательно доработал тему. Уверенность Самошина в беспрепятственном получении докторского звания была настолько сильной, что накануне самой защиты он уже отдавал последние распоряжения, касающиеся торжественного банкета по случаю получения им очередной ученой степени.
И вот наконец для Владимира наступил этот долгожданный день. Который должен упрочить достигнутое и стать мостом в будущее.
Служебная «Волга», на которой некогда разъезжал его предшественник по ректорству в Первом меде, припарковалась прямо у парадного входа в гостиницу «Невский Палас». Именно в этом отеле должна была пройти защита Владимира, а потом и ее празднование в банкетном зале. Такое нетрадиционное для подобного мероприятия место было предоставлено Самошину благодаря его связям по линии городской администрации. Да и степенные члены комиссии особо не возражали по поводу данного местоположения, уже предвкушая банкет.
Защита, как и следовало ожидать, прошла без сучка без задоринки. Убеленные сединами академики и членкоры не задали ни одного каверзного вопроса. Более молодые члены комиссии вообще помалкивали, дабы, не дай Бог, не прослыть выскочками или умниками в глазах старших товарищей. Таким образом диссертация Владимира Самошина была признана блестящей и даже новаторской.