- Маркиза, стрелять будешь из уже знакомой тебе винтовки «Тигр», - добавил к изложенному Стилетом плану Кувалда. - Я спрячу винтовку в кейс от гитары. А завтра отвезу инструмент на условленное место.
«Ну прям как Бандерас из “Десперадо”», - подумала я.
- Скажи мне, Маркиза, - хриплый голос Стилета звучал настороженно. - Почему ты так легко соглашаешься?
- Артем, вы все еще сомневаетесь во мне? Хорошо, послезавтра ваши сомнения рассеются. А соглашаюсь я потому, что выполнить ваше задание считаю для себя большой честью и, если хотите, своим долгом. Вы, ваша сестра, Кувалда уже сделали для меня очень много. Да и я, несмотря на свой юный возраст, уже далеко не та девчонка, которую можно было в школе дергать за косички.
- Молодцом держишься, Маркиза. Приятно, черт возьми, - поставила точку в этом разговоре баба Галя.
* * *
На следующий день Кувалда, облачившись в рваные джинсы и цветную рубашку, надев парик (длинные черные волосы) и взяв в руки чехол от гитары, зашел за мной в гостевую комнату.
- Давай, Маркиза, собирайся. Поедем осматривать место, - сказал он. - Уверен, что тебе необходимо предварительно побывать там.
- Конечно, - ответила я и поинтересовалась: - А ты чего так прикинулся?
- Типа рок-музыкант теперь. Лишняя конспирация не помешает. Ты, кстати, тоже изобрази из себя чего-нибудь тусовочное. Как бы типа подругой музыканта обозначишься.
- Поняла. Подожди меня тогда во дворе. Через десять минут стану тебе типа подругой.
Натянув приобретенные в салоне, куда меня водила баба Галя, тесные кожаные джинсы черного цвета и голубую джинсовую рубашку, я надела огненно-рыжий парик и вышла к Кувалде.
- Ништяк прикинулась, - одобрил он, используя тусовочный слэнг, который ему пришлось скоропалительно осваивать ночью в библиотеке. - Теперь, герла, на электричку.
- Не так грубо, пожалуйста, - ответила я. - Ты же не хочешь, чтобы я всю дорогу тебя чуваком называла?!
Мы оба рассмеялись и, выйдя за ворота стилетовских владений, двинулись в сторону вокзала.
В электричке было немноголюдно. Поезд, постукивая колесами, снова нес меня в Петербург. «Боже, как давно я не ездила в электричках», - подумала я, а потом вспомнила, что не так уж и давно. Меньше двух лет. Но мне казалось, что прошла вечность. Я посмотрела на Кувалду, который сидел напротив меня и думал о чем-то своем. Потом мой взгляд упал на гитарный кейс. Я вспомнила, что когда-то часами могла слушать музыку. Русский рок, который учил меня жизни. «Могла ли я тогда хотя бы представить себе, какая жизнь меня ждет? Конечно же, нет. Об этой жизни русский рок молчал. И школу этой жизни мне пришлось осваивать без его помощи».
По мере того как поезд приближался к Петербургу, электричка наполнялась народом. Мне вспомнилась песня, автором которой был малоизвестный питерский рок-н-ролльщик Wiking NorDSun.
А что нам делать летом: дача, сад и огород - В зеленых электричках туда ползет народ. Мужчины едут с водкой, а женщины с вином В который раз отметить посевной сезон. Бабульки и дедульки с тележками в руках На муравьиных тропах опять наводят страх. На лисопедах дети, подростки на игле, Родители в ответе, а президент в Кремле Сидит в огромном кресле и тупо смотрит в стол. Ну а в программе «Вести» один сплошной пейнтбол. Такие вот расклады: дача, сад и огород. В зеленых электричках там давится народ.
Спасибо Бобу с Майком, спасибо Шевчуку За то, что разогнали древнерусскую тоску, За ром и пепси-колу, за мир, который ноль, За комсомол и школу, за хлеб, ну, и за соль. Теперь, как рыбки в банке, потея и лоснясь, На дачи спозаранку народ кишит, как грязь.
Спасибо Джони Деппу, спасибо Кьяну Ривз За то, что не в совдепе ребята родились. Спасибо Тарантино, он нам открыл глаза, Что главное в картине не рынок, а базар. Такие вот расклады, такие вот дела. В зеленых электричках трамбует нас страна… В зеленых электричках нас посылают на…
И вот мы уже на Финляндском. Выходим на площадь, в середине которой возвышается памятник вождю пролетариата Ульянову-Ленину, символично указывающему правой рукой на здание Большого дома, что на Литейном, 4. Мы доходим до Литейного моста. Переходим на другую сторону Невы. Проходим половину Литейного проспекта, сворачиваем на Пестеля, выходим к Фонтанке. И тут меня словно током ударило. Вот оно, то самое здание городского суда, где мне прочитали приговор, где я последний раз видела Самошина.
Четко следуя плану Стилета, мы заходим в одну из парадных расположенного рядом с судом дома и устремляемся на чердак. Находим там необходимый нам люк. Кувалда, достав из кейса ломик, вскрывает люк, и я пролезаю в самое междукрышие. «Хорошо, что он взял меня с собой, - пронеслось у меня голове - С его-то габаритами он бы точно сюда не вписался».
Когда я оказалась наверху, он передал мне кейс с инструментом и посоветовал расположить его там как можно удобнее, что я и сделала. Затем вылезла обратно, а Кувалда, закрыв люк, спрятал ломик в электрический щиток, находившийся рядом.
Затаив дыхание, мы прислушались к звукам на лестнице и, убедившись, что все тихо, спустились с чердака. А потом по одному, с пятиминутной паузой, покинули выбранный Стилетом дом, заранее договорившись встретиться в грузинской пивной «Метехи», что в десяти минутах ходьбы по набережной Фонтанки в сторону Невского проспекта, если идти от здания горсуда. Мы оба устали, по большей части из-за нервного перенапряжения, и нам банально хотелось есть.
* * *
Огромное помещение конференц-зала «Рэдиссон Отеля Лазурная» было наполнено ярким светом хрустальных люстр и гулом нескольких сотен голосов.
Полина была сегодня в белом костюме, красиво оттеняющем ее загорелую кожу, отец - в светло-бежевом. Самошина с ними не было. Он задержался в номере, заявив, что подойдет позже.
Полина и Питер Остенбах протиснулись между рядами обитых темным бархатом кресел и заняли свои места. Как только все расселись, на сцену вышел седовласый господин и попросил тишины.
- Дамы и господа, только что нам сообщили, что сегодня утром автомобиль президента Международной Ассоциации Здравоохранения Кристофа Валенберга попал в автокатастрофу. Сам президент жив, состояние его оценивается как среднетяжелое и в настоящий момент он госпитализирован. Являясь, как вы знаете, одним из главных учредителей симпозиума, он очень попросил перенести мероприятие ровно на месяц, поручившись взять на себя большую часть издержек, связанных с внезапно возникшими неудобствами.
Запыхавшийся Самошин влетел в зал уже к концу выступлений, и, завидев Полину и Питера Остенбахов, он, стараясь не шуметь, полез между рядами к их креслам. Со всех сторон послышался негодующий шепот:
- Молодой человек, аккуратнее, пожалуйста. Вы наступили мне на ногу.
- Ой, приношу свои извинения! Простите… - продолжал протискиваться Самошин.
- Как же можно быть таким бескультурным!…
Наконец Самошин все же добрался до своего кресла и плюхнулся рядом с Полиной.
- Извините за опоздание, Полина Петровна…
Полина лишь смерила его недоверчивым взглядом и отвернулась.
- Что-то произошло?
- Симпозиум переносится, - прохладно ответила она. - Сам господин Валенберг попал в автокатастрофу. Слава Богу, жив и попросил отложить официальное открытие на месяц.
- И что? - словно не понял Самошин.
- А то, что будем отдыхать здесь еще целый месяц, - встрял в разговор Питер Остенбах. - Надеюсь, вы не покинете нас, герр Самошин.
- Что вы, что вы. Для меня такая честь находиться рядом с вами и вашей очаровательной дочерью. С вашего позволения, я оставлю вас ненадолго - пойду позвоню в Выборг, предупрежу родителей, чтобы не волновались.
Оставив Остенбаха и Полину и выйдя за пределы конференц-зала, Владимир тут же помчался в бизнесцентр к заветному телефону.
- Алло! - услышал он в трубке голос Владимира Николаевича Жукова.
- Здравствуйте, Владимир Николаевич, это Самошин.
- А… Здравствуйте, голубчик, - голос у вице-губернатора был достаточно бодрый, что значительно успокоило Самошина. - Как дела там, в Сочи? Как наш немецкий «друг» поживает?
- Хорошо, Владимир Николаевич. Сегодня сообщили, что президент Ассоциации Здравоохранения попал в автокатастрофу. Жив, госпитализирован, просит отложить симпозиум на месяц. Как я понял, месяц мы с «другом» ждем его здесь.
- Отлично, следовательно, у нас на решение проблемы есть еще месяц. Значит, так, Володя, этой проблемой я уже активно занимаюсь. Так что не волнуйся, подключены серьезные люди, которые не подведут.
- Да, Владимир Николаевич, я все понял. Спасибо, вы меня успокоили. А сейчас, извините, мне надо идти, пока меня не хватились.
- До свидания, Володя.
- До свидания.
Положив трубку, Самошин с облегчением вздохнул и поспешил в конференц-зал, чтобы его длительное отсутствие не вызвало каких-либо подозрений у Полины и ее отца.
* * *
Судебный процесс над вором в законе по кличке Анархия проходил в здании городского суда. С раннего утра на прилегающих к набережной Фонтанки улицах наблюдалось оживление. Возле дверей дежурили сотрудники милиции, провожая цепкими взглядами проезжающие мимо шикарные иномарки, бдительно следя за припарковавшимися поблизости машинами, из приоткрытых дверей которых были видны здоровенные бритые затылки, а также морды, не особо обремененные признаками интеллекта, сидящие на коротких толстых шеях, возвышающихся над крупными мускулистыми телами. В воздухе повисло настороженное ожидание. До заседания оставалось не более часа. Все ждали прибытия адвоката. Именно от него зависел исход процесса. На кону были крупные деньги и исход борьбы за власть между двумя авторитетными законниками криминальной власти.
Я прошла мимо здания суда, окинув беглым взглядом машины братков, и заметила, что у некоторых из этих амбалов оттопыриваются полы пиджаков от спрятанного под ними оружия. Менты предпочитали не связываться и не проверяли братков на наличие оружия, хотя не могли не предполагать возможное его применение. Поднявшись по ступенькам парадной, я нажала код на замке и потянула на себя тяжелую старинную дверь. В подъезде было темно и сыро, пахло квашеной капустой и еще непонятно чем. Стремительно взлетев на последний этаж, я достала из электрического щитка спрята