– А как зовут нашу прекрасную незнакомку? – поинтересовался Геркало.
«Наконец-то догадался спросить!» – усмехнулась про себя Стелла.
– Эмма, – она кокетливо покосилась на Витюшу. – Ну, так как, красавчик? Пойдешь со мной наверх?
Витюша победно посмотрел на друга.
– Слон! Что я тебе?.. Ты видишь? Я пользуюсь успехом у женщин…
– Да, тебе везет, – мрачно процедил сквозь зубы Хоботов, – тебя вон бабы вообще красавчиком называют.
– Слон, не труби! Завидуешь – так и скажи… Ты, вообще, мне друг? Друг! И я тебе друг! А хочешь, я уступлю тебе свое место? Как другу… Иди ты первым, а я – потом…
Стелла метнула на Геркало взгляд, полный ненависти. Он что, охренел? Или перепил? Она столько готовилась к этому дню! А этот придурок хочет послать вместо себя своего дружка Слона?! Нет, конечно, и с Хоботовым она не откажется разобраться, но с ним можно бы и потом, а сегодняшний день предназначался ему, Витюше Геркало!
– Слушай, красавчик, давай ты пойдешь со мной первым, а?
– Нет, я так не могу! Пусть Слон пойдет сегодня первым, я уступаю! – сделал благородный жест Витюша. – А то, правда, все я да я… Женщины меня просто на части рвут… Иди, Слоняра…
Стелла едва сдержалась, чтобы не садануть этого урода бутылкой по башке. Она даже хрустнула пальцами под столом. Хоботов в это время встал, допил из своей рюмки, доел бутерброд с икрой и кивнул Стелле:
– Пошли!
Ну и что ей оставалось делать? И, в конце концов, какая разница, кого из этих уродов грохнуть первым?!
Глава 13
Закрыв дверь на защелку, она указала Хоботову на диван:
– Ложись, герой!
– А почему герой? – удивился тот.
– Сейчас узнаешь! – загадочно улыбнулась девушка, сузив глаза. – Хочешь, я сделаю тебе эротический массаж? Раздевайся…
Слон лег на диван, отвернул лицо к стене и вытянул руки по швам, а Стелла, воспользовавшись этим, бросила в свой бокал две таблетки снотворного. Те быстро растворились в вине. Затем нежно погладила Хоботову спину и лишь потом услужливо предложила:
– Слушай, герой, давай выпьем с тобой из одного бокала. Хочешь?
Герой повернул к ней голову и посмотрел мрачно. Хоботов вообще был не слишком-то общительным и веселым человеком, друзья даже частенько подшучивали над ним из-за этого. Конечно, Стелла не могла знать и даже догадываться, что когда-то у этого вечно недовольного мрачного субъекта была жена – давно, много лет назад. Вадим Вадимович, а тогда еще просто Вадик Хоботов женился на четвертом курсе института на очень красивой девушке Людмиле, своей одногруппнице. Они сняли комнату недалеко от института и прекрасно зажили своей маленькой семьей.
Студент Хоботов был безмерно счастлив: он занимался наукой и готовился после получения диплома поступить в аспирантуру, у него была жена – самая красивая девчонка на курсе, а еще отец обещал ему, как только он окончит институт, купить кооперативную квартиру. Вадик просто порхал от счастья, упивался им и совсем не замечал, как его Людмила за спиной мужа «крутит» с его друзьями. Хоботов не догадывался, что он, ослепленный любовью, женился на обыкновенной вертихвостке, побывавшей до него в постели у нескольких ребят с курса. Его друзья не решались открыть ему глаза, не зная, как он отреагирует на такое известие, хотя кое-кто и делал ему прозрачные намеки насчет жены, а Людмила продолжала заводить романы на стороне. И только когда Вадик случайно застал жену на их супружеском ложе со студентом пятого курса Гришей Казаковым по кличке Гриша Казано́в, известным всему институту как сердцеед и дамский угодник, – только тогда все и открылось. Люда кричала: «Вадик, это совсем не то, что ты думаешь!» – и прикрывала голую грудь простыней. Гриша тянул простыню на себя, прикрывая обнаженные бедра и испуганно хлопал глазами, а Хоботов стоял, как соляный столп, и только молча хватал ртом воздух.
Позже он вспомнил намеки приятелей и их советы последить за женой, но было уже поздно. Он, пораженный в самое сердце и разочаровавшийся в женщинах раз и навсегда, подал с горя на развод, а Людмила, поняв, что вымаливать прощение бесполезно, ходила по институту и рассказывала всем мало-мальски знакомым девчонкам, что у Хоботова «очень маленький» и что в «постели он абсолютный ноль». Над Вадимом смеялся весь курс, на мечте об аспирантуре пришлось поставить жирный крест, а на всех девушек с тех пор он смотрел с нескрываемой злобой, поклявшись себе не жениться больше никогда и мстить всем этим похотливым сучкам любыми возможными способами.
Несколько раз в своей жизни он заводил себе подруг и сожительниц, но все они, не выдержав его постоянного мрачного настроения и грубого с ними обращения, быстро исчезали из его жизни. Так господин Хоботов и остался закоренелым холостяком, несмотря на довольно солидный возраст, и год от года только утверждался в своем мнении относительно подлости женской натуры. Он был уверен, что из-за них, этих продажных тварей, он не сделал хорошую карьеру ученого, что ему пришлось работать не там, где он хотел, и не тем, кем он хотел. Правда, он стал предпринимателем, открыл свою риелтерскую фирму и завел знакомства в очень серьезных и нужных учреждениях. Он был обеспеченным человеком, но все это было не то. Он вел не совсем честный бизнес, боялся закона, вынужден был делиться кое с кем в прокуратуре, сам брал взятки и ждал, что когда-нибудь все это плохо кончится. Ожидание расплаты делало его еще более злобным и угрюмым.
По субботам он приходил с друзьями в сауну, парился до одури, хорошенько напивался, потом ехал на такси домой и там, в своей трехкомнатной шикарной квартире, среди роскошной мебели и дорогой японской техники, в полном одиночестве рыдал, проклиная весь женский род, начиная от бывшей жены Людки-проститутки до массажистки сауны, услугами которой он пользовался в последний раз. Надо сказать, что к этим девочкам он заходил, в общем-то, нечасто – от силы пару раз в месяц, и, выйдя, каждый раз говорил себе одну и ту же фразу: «Твари! Как есть, все они – похотливые твари!»
И вот теперь, когда одна из этих тварей, назвав Хоботова героем (подхалимка, блин!), предложила ему выпить с ним из одного бокала, он с брезгливостью отпрянул от нее и посмотрел, как на какую-нибудь бомжиху.
– А ты, часом, не заразная? – опасливо спросил он. – А то трахаешься здесь со всеми подряд…
Стелла даже растерялась от такой наглости.
– Что? Да я даже в губы ни с кем не целуюсь! – обиженно проговорила она.
– Знаю я таких! – отрезал Хоботов. – Не целуется она… Как же, ври больше!..
Но ее вино, однако, допил. «Ну и тип», – подумала Стелла, но вслух довольно-таки миролюбиво сказала:
– Ладно, котик, давай дальше массаж делать. Ляг на спину, я поглажу тебе грудь и животик…
– Я тебе не котик! – огрызнулся Хоботов, но при этом почему-то послушно лег на спину.
Она принялась гладить ему грудь, плечи, как это делала управляющая в сауне. «Ничего, ничего, сейчас ты, козлина, довыпендриваешься, – думала Стелла. – Сейчас ты уснешь, и я с тобой разберусь по полной!»
Между тем захмелевший от вина и разомлевший от массажа Хоботов вдруг ни с того ни с сего начал откровенничать с ней. Или это ее снотворное начало действовать?
– У меня и жены поэтому нет, – ворчливо-брезгливым тоном вещал он, – я с вами, заразами, вообще никаких дел не имел и иметь не хочу! Все вы, суки, сволочи!
– Чем же мы, бедные девушки, так тебе насолили? – ласково-шутливо осведомилась Стелла.
– «Бедные девушки»! Твари вы все хорошие! Лживые суки…
– Ну? Так уж прямо и все? Может, среди нас и хорошие встречаются, а, герой?
– Может, и встречаются… одна на тысячу! А все остальные – твари!
– Тебя, должно быть, кто-то сильно обидел, – предположила Стелла, – я имею в виду, кто-то из женщин. Поэтому ты так нас ненавидишь.
– «Обидел»! Попробовал бы меня кто из ваших обидеть! – с угрозой в голосе процедил сквозь зубы Хоботов.
– И что бы ты тогда сделал? – не переставая массажировать клиенту плечи, спросила Стелла.
– Убил бы!
Вот тебе и на! Нет, ну, правда, урод! «Даже не скрывает своей ненависти к женщинам», – подумала Стелла. Между тем ее беспокоило, что снотворное никак не действовало на этого женоненавистника. Сколько можно его гладить и ублажать?! Это что, до утра будет продолжаться? Дать бы ему чем-нибудь тяжелым по башке! Чтобы вырубился, наконец, и чтобы она могла осуществить свою месть.
– Так уж и убил бы?! – с сомнением в голосе сказала между тем Стелла. – Это ты, наверное, только так говоришь, для красного словца. А на самом деле…
– А на самом деле я вас, сучек недоделанных, душил бы, вот этими руками душил…
Хоботов вскинул руки с растопыренными пальцами и потряс ими перед ее лицом. Стелла отпрянула и заглянула в его глаза. Последнюю фразу он сказал как-то уже менее злобно. Она все время наблюдала за его реакцией и поняла, что вот сейчас действие снотворного уже начало сказываться: клиент, кажется, стал потихоньку «тормозить»: говорил немного медленнее, и веки его начали слипаться. Или он просто кайфовал от удовольствия, получаемого от массажа?
Вдруг Хоботов резко открыл глаза. Стелла даже вздрогнула от неожиданности.
– Тварь. Сука. Подстилка общественная. Шлюха…
Девушка застыла, как изваяние, и испуганно смотрела на клиента, который вдруг начал, как робот, выдавать такие оскорбления. Стелла стояла и ждала, не зная, как реагировать. А Хоботов между тем обозвал ее еще парой непечатных выражений и, поднявшись, сел на диване:
– Убью! Задушу своими руками, сучка!
Его глаза горели бешеным огнем. Он схватил ее за волосы своими ручищами. Если бы это были ее настоящие волосы, ей, наверное, было бы очень больно. Хоботов с силой дернул их вниз, и парик моментально слетел с ее головы. Оба растерялись. Хоботов удивленно смотрел на оставшиеся в его руке волосы девушки, не сообразив спьяну, почему так произошло, а та, поняв, что ее рассекретили, в первую секунду не знала, что предпринять. Стелла не на шутку испугалась, но именно этот испуг и подтолкнул ее к решительным действиям. Она схватила первое, что подвернулось под руку, – бутылку – и от души приложила ею Хоботова по голове. Мужчина как-то удивленно посмотрел на нее, охнул, медленно закрыл глаза и повалился обратно на диван, только упал он на бок. Стелла увидела, как по белой простыне, предварительно постеленной ею, из-под его головы медленно расползается темно-красное пятно.