У всех социальных приматов размер неокортекса (той штуки, которой мы худо-бедно думаем) зависит от размеров стандартной социальной группы. Чем больше сородичей надо помнить, понимать и поддерживать с ними контакт, тем больше эта самая кора. Этот врожденный параметр свой для каждого вида приматов. Но имеет ли влияние размер той группы, в которой непосредственно растет индивид, на формирование мозга?
Оксфордские биологи Саллет и Рашфорт ответили на этот вопрос, выращивая обезьян в одинаковых условиях, но при этом в группах разного размера. Чем больше был размер группы, тем более развита была у индивида префронтальная кора, контролирующая сложную социальную активность. Увеличение в ней плотности серого вещества составляло 5 % при увеличении группы на одну особь. В дальнейшем наблюдалась четкая связь между развитием префронтальной коры и социальным доминированием особи. Чем больше были зоны мозга, ответственные за социальное взаимодействие, тем выше было положение в иерархии.
Все это говорит о том, что большое количество реальных социальных отношений в период взросления напрямую тренирует участки лобной коры, ответственные за социальный интеллект. А он в свою очередь увеличивает вероятность добиться высокого статуса, ведь почти любая успешная карьера в конечном счете завязана на сложные социальные игры.
Поэтому многие молодые люди, пропавшие в детско-подростковом периоде в зависимость от смартфона, могут страдать значительным снижением социальной компетентности. Это явление получило название цифрового аутизма. И вряд ли в дальнейшем он будет способствовать жизненным достижениям.
Кто еще умеет любить
Рассказами о настоящей любви между мужчиной и женщиной наполнена вся человеческая культура. Эта самая любовь – вообще отдельный предмет гордости для нашего вида. Ведь людьми нас якобы делает именно она. Такое это уникальное и возвышенное явление. То есть сильная эмоциональная привязанность к строго определенному половому партнеру, обеспечивающая длительные моногамные отношения, вроде бы и отличает нас от прочих представителей животного царства.
Ну ладно, будем до конца честны, не только нас, но еще и 5 % других видов млекопитающих. Среди них затесался маленький обаятельный грызун с глазками бусинками – степная полевка. Она и стала любимым объектом исследований биологов, изучающих нейрофизиологию «любви». Дело в том, что встретившиеся девственные степные полевки, после длительного ритуала ухаживания (самка, кстати может закапризничать и отвергнуть «неправильного» самца) и первого очень длительного спаривания, не разбегаются восвояси, как все остальные нормальные грызуны.
После секса степные полевки остаются навечно вместе, живут в одной норке, много времени проводят вдвоем, вместе выкармливают потомство и ухаживают за ним, агрессивно нападают на других приближающихся полевок противоположного пола. Сексом занимаются гораздо чаще, чем это необходимо для деторождения. И даже в капканы попадают вместе. А в случае смерти партнера остаются одинокими до конца жизни. Вроде промискуитет у степных полевок иногда бывает, но вдали от родной норки. И они все равно возвращаются к своему суженному.
Разве что стихи и сонеты не пишут о своей любви, но с мозгом в несколько граммов весом, это, видимо, трудновато. Исследуя их, открыли основные биохимические механизмы «любви» у условно моногамных млекопитающих, к которым относится и человек. Но это отдельный разговор.
Можно ли верить тестам на IQ
Тесты на интеллект, вошедшие в обиход с начала XX века, по сей день вызывают массу споров и противоречий. Последний грандиозный скандал был связан с лауреатом Нобелевской премии, величайшим биологом прошлого века Джеймсом Уотсоном. С тем самым, который вместе с Фрэнсисом Криком открыл двойную спираль ДНК и был одним из авторов проекта по расшифровке генома человека.
Уотсон, будучи, правда, уже очень пожилым человеком, в одном из интервью указал на различие в результатах тестов на IQ белых и черных людей. И высказал предположение, что это связано с генетическими обстоятельствами.
Разумеется, после этого он был подвергнут общественному остракизму, изгнан со всех научных должностей и лишен почетных званий. За скобками скандала остался тот факт, что различия в результатах теста на IQ между расами действительно есть. До недавнего времени они составляли 10–15 баллов. Правда, средний IQ европейских евреев выше на те же 10 баллов, чем в целом результаты представителей белой расы, а средний IQ жителей Гонконга выше, чем жителей совсем близкой к ним Японии.
Но самая интересная деталь, связанная с прохождением тестов на интеллект, связанна с временными интервалами. Начиная с 1950 года общие результаты тестирования в США улучшились на 18 баллов, что, конечно, нельзя уже списать на то, что люди генетически поумнели. Просто результаты IQ-тестирования сильнейшим образом зависят от культурных различий, уровня образования, информационной и социальной среды. И сравнивать показатели можно только внутри очень однородных групп людей.
С другой стороны, классические тесты на интеллект характеризуют только способность решать определенные типы логических и вербальных задач. При этом творческие способности, социальный интеллект и даже практическое мышление (решение неаналитических задач) никак не учитываются. Так что значение тестов на IQ ужасно преувеличено, да и, например, предсказывают академическую успеваемость они гораздо хуже, чем простые тесты на самодисциплину.
Секрет мужской верности
Часто девушки задают вопрос: как определить, будет ли мужчина надежным мужем? У меня есть точный ответ. Надо расшифровать его геном на наличие генов RS3—334. Но лучше все по порядку.
Моногамная привязанность женщин к постоянным мужчинам определяется теми же нейронными цепями, что и материнская привязанность к ребенку. Активизирует их окситоцин, активно выделяемый женским мозгом во время секса или тактильных контактов.
А вот у мужчин все по-другому. Привязанность к постоянной партнерше формируется при воздействии нейромедиатора вазопрессина. Выделяется он во время секса и действует на один из центров удовольствия (прилежащее ядро) в головном мозге. Именно вазопрессин заставляет привязываться к конкретной женщине и фиксировать влечение именно на ней. Но, как мы знаем, почему-то не все мужчины в одинаковой степени соответствуют высоким моногамным стандартам.
Как выяснили шведские биологи, расшифровавшие геномы нескольких сотен мужчин, дело оказалось не в самом вазопрессине. Просто количество рецепторов к нему в мозге разных мужчин отличается. У кого их много – тот молодец и хороший семьянин. Только 15 % таких мужчин разводятся и переживают серьезные семейные кризисы. А если рецепторов мало, значит, такие мужчины потенциальные холостяки и разрушители семейной идиллии. Они в разы чаще разводятся, избегают официального оформления отношений, и преобладают в выборке одиночек. Да и отцовское поведение у них прихрамывает. А вот определить, сколько имеется этих рецепторов к вазопрессину, не вскрывая черепную коробку будущему мужу, можно только по наличию копий того самого гена RS3.
И хотя пока не принято требовать от претендентов на руку и сердце расшифровку генома, все-таки можно приблизительно прикинуть ситуацию.
Чем больше у жениха в роду брошенных детей, разводов и семейных неурядиц, связанных с поведением мужчин, тем больше шансов получить очень нестабильного партнера. И дело здесь отнюдь не в родительском воспитании. Просто от осинки не родятся апельсинки.
Гендерно-нейтральное воспитание
В западных странах на волне внимания к проблемам равноправия полов и различных меньшинств стала набирать обороты мода на гендерно-нейтральное воспитание. В специальных детских садах исключаются все упоминания о половой принадлежности детей, вместо слов «девочка» и «мальчик» используется слово «дружок», не употребляются местоимения «он» и «она». Шведам даже пришлось для этого специально заимствовать из финского языка местоимение 3 лица без указания на пол.
Развлекательный контент подбирается так, чтобы не было указаний на то, что герои – мужчины, а принцессы – девочки. Игрушки должны быть нейтральными. Особо продвинутые родители не сообщают пол своих детей даже родственникам и друзьям, одевая их в нейтральную одежду и давая имена типа Шторм, чтобы никто, не дай бог, со стороны не привил детям гендерных стереотипов.
Вся эта лингвистическая эквилибристика связана с идеями радикального феминизма, постулирующего борьбу с патриархальностью. Мол, сам пол определяется биологически, а вот отличия в поведении и гендерная идентичность целиком навязываются социумом, чего допустить никак нельзя, потому что это все, как известно, козни мужланов.
Но, к счастью, идею гендерной нейтральности ужасно портят мои любимые шимпанзе, которых вряд ли можно упрекнуть в наличии стереотипов, навязанных шовинистической культурой. Когда биологи Хассет и Уоллен помещали совсем молодых обезьян в вольеры, набитые куклами и игрушками на колесиках, подавляющее большинство самцов выбирало машинки и грузовики. А самки неполиткорректно предпочитали кукол и начинали их нянчить. Девочки-младенцы с первых дней предпочитают смотреть на лица, а мальчики – на движущиеся объекты.
Так что гендерная идентичность и межполовые отличия в поведении определяются биологическим строением мозга, а культура только отражает эту разницу. А что касается конкретных социальных ролей (кто кому дверь открывает и кто за кого платит), они приобретаются за счет обучения.
Груминг
Королева Виктория после наблюдения за семейством шимпанзе, привезенном в Лондон в XIX веке, сказала, что «эти обезьяны оскорбительно сильно похожи на человека». Сравнивать поведение этих приматов с человеком – сплошное удовольствие. Очевидно, из-за отсутствия соцсетей, спиртного и шоколада шимпанзе приходится снимать постоянный стресс с помощью более примитивных технологий.