Он хотел ее. Здесь и сейчас. Как голодный зверь и последний подонок. Просто взять, воспользоваться и получить удовольствие. Сиюминутное. Шилова мало волновали последствия, ему было все равно, что завтра они разойдутся и никогда не увидятся. Даже хорошо, что не успели сблизиться и раззнакомиться — так будет легче свалить. Задание тети он выполнил, не станут же его держать взаперти вечно. А падение с дерева… Да просто повезло, и только. Все остальное, что вытворяла девушка, не поддавалось объяснению, но оно сейчас Антону и не нужно было. Он горел и плавился. Он смотрел и трогал. И сходил с ума потихоньку.
Смуглая кожа покрытая каплями воды, пухлые требующие поцелуя губы, золотистые ясные глаза и маска… Как же возбуждала эта черная маска! Зубы и бедра сводило распирающей болью, хотелось прижимать Камилу к стене и ласкать ее безудержно до крика.
Она, как опытная любовница, скользила пальчиками по коже, тянула Антона настойчиво к себе и целовала все до чего дотягивалась: плечи, шею, подбородок. А еще стонала. Как настоящая распутная куртизанка. Билась головой о стену душа, когда он касался ее сокровенных мест, и кусала до крови губы, когда Антон опускал голову и впивался зубами в ее крошечное плечо, а затем слизывал соль и тянул ленту поцелуев до груди.
Он не спешил. Намылил мочалку и осторожно вытер каждую клеточку ее кожи. Антон знал, что она пылает, но ему хотелось продлить удовольствие. Хоть немного. Девушка ласково выжала пену из его волос и взглянула из-под густых ресниц, будто хотела съесть. Смывали друг друга душем и целовались, глотая горьковатый вкус шампуня.
Из кабинки выползли, с неохотой отцепившись, и, когда Камила вытирала влагу с плеч, Антон гладил ее спину и комкал грудь, что идеально ложилась в ладонь. Слизывал воду и мыло с тонкой шеи, наклоняя девушку вперед, и Камила подчинялась. Было жарко, и оба знали, что пойдут до конца.
Без слов, без объяснений, без запретов: просто сумасшедшая ласка и пламя. Антон слегка обтерся полотенцем, просушил волосы и мельком глянул в зеркало на рассечение. Говорил же, царапина. Щека кололась легкой щетиной, а вторая рана совсем пропала. Может, и не рана была, а просто измазался.
Антон подхватил девушку на руки, она уткнулась ему в грудь и спрятала лицо под мокрыми волосами, и понес ее в гостиную.
— Ками, где есть крепкая кровать? — прошептал ей на ухо.
Девушка приподняла голову и туманно повела взглядом вверх:
— Возле гостевой. Там, где мы встретились, — говорила так напряженно и томно, что колени подгибались от желания.
Антон завернул мимо колонн, прошел по коридору и нырнул в знакомое помещение с книгами и диванами. Тонкий тюль шевелился и приоткрывал вид на ночной город и впускал в дом приятную прохладу.
Бра на стене внезапно вспыхнули и притушились до мягкого и приятного света, будто по команде.
Опустив Камилу на пол, Шилов подтолкнул ее к дивану. Она хищно облизнулась и плавно присела. Ее грация и изящество потрясали, не было вычурной и наигранной пошлости, был только звериный голодный взгляд и гибкость, как у кошки. Это волновало и обжигало до косточек, так, что дышать становилось трудно.
Развел ей немного ноги и наклонился. Девушка что-то прошептала и откинулась назад. Антон не разобрал, потому что не хотелось останавливаться. Даже на миг.
Целовал ее иступлено, пока Камила не закричала и не сжала пальцы в волосах до приятной боли. Она тянула его на себя и, в яркой пульсации, была невероятно прекрасной и сильной. Антон с трудом выбрался из ее объятий и встал рядом с диваном на колени.
Забросив крепкие и идеальные ноги себе на бедра, Антон подвинулся ближе. И, когда резко толкнулся, а девушка закричала от боли, понял, что он — последний дурак.
— Ками… — захрипел, сгибаясь от волн экстаза. Почти упал на спинку дивана и придавил девушку собой. — Почему ты не сказала?
Она тихо плакала. Отвернувшись и закусив губу. Можно же было иначе, если бы только знал. Антон собрал волю в кулак и, стараясь не причинять боль, мягко отстранился.
— Прости, прости… О таких вещах говорить нужно, — голос сипел и срывался, а неудовлетворенность катилась по венам жуткой резью в паху.
Пересел на диван и потянул Камилу к себе, усаживая на руки и укрывая пледом. Девушка слабо сопротивлялась и прятала лицо под ладонями. Хотя оно и так было прикрыто маской.
— Ну, все… Тише-тише, — нежно погладил ее скулы и осторожно коснулся кончиками пальцев губ. — Сейчас немного отпустит. Я, идиот, думал, ты опытная, — прижал ее к себе и выдохнул в ухо: — Невероятно.
Они сидели молча некоторое время. Камила дремала, а Антон боролся до последнего с затекшим телом. Только резкая боль в спине заставила его приподняться и уложить девушку рядом.
Наклонился и, перебрав подсохшие пряди каштановых волос, сказал:
— Все будет хорошо. Веришь мне?
Она тяжело приоткрыла веки и коротко кивнула.
— Отдыхай, — Антон поцеловал ее в лоб и укутал получше в плед, а сам, прихватив полотенце с пола, на цыпочках ушел в гостиную.
Он собирался утром покинуть этот дом, хотел поразвлечься и смыться. А сейчас чувствовал себя обязанным и виноватым. Как он мог не понять, что девушка невинна?
Обернувшись полотенцем, долго бродил по огромному дому в поисках одежды и еды. Свет зажигался от движения, потому что, куда Антон не заходил, всюду вспыхивали лампы. Автоматически.
На третьем этаже оказалось две комнаты. Одна закрытая, а другая больше походила на склад мусора. Потеряв интерес, Шилов спустился назад, на второй этаж. В разгромленной комнате нашел чистую одежду для Камилы и взял себе один из ее кимоно-халатов. В другое он просто не влез, а его одежду после полетов у ворот и падения с дуба можно только выбросить.
В свете выжившей лампы разруха комнаты казалась нереальной. Как? Как хрупкая девушка смогла все это вытворить? Антон долго изучал сдвинутый с места шкаф и никак не мог разобраться, где тот механизм, которым Камила управляла. Ну, не магия же это была!
Внизу живота томно ныло: нужна была разрядка. После такого возбуждения воздерживаться — вредить здоровью, но сейчас тревожить Камилу он не станет, а рукоблудить в чужом доме совсем неприлично. Он все-таки из воспитанной семьи.
Кухня нашлась на первом этаже. Огромная и светлая. Лампы под потолком напоминали огромных желтых жуков, а длинный стол по центру — зеленую змею. В холодильнике высотой в рост Антона, на три двери, ждал своего часа копченый балык и сыр. Не рокфор, но тоже недешевый.
Здесь же нашлась кофе-машина. Не покидало ощущение, что за ним постоянно следят, но Антон сбрасывал его, подергивая плечами и распевая одну из своих любимых песен. Тихо, себе под нос, чтобы не разбудить Камилу, но и достаточно внятно, чтобы заглушить дурацкие мысли.
На круглом обеденном столе у окна возвышалась корзина с фруктами, а рядом стояла маленькая кукла. Антон машинально взял ее в руки и долго рассматривал уродливое лицо и шевелил страшными шарнирными руками. Темные волосы, большие глаза и черные разводы на лице, будто на нее пролили полбанки чернил, а смыть забыли. У нее было такое злобное выражение лица, что Шилов вздрогнул и перенес фигурку на полку. Не просто поставил, а отвернул к стене, чтобы не глазела, и закрыл ее коробкой с сухими завтраками.
Быстро выложил на широкое блюдо бутерброды, нарезанные фрукты, поставил чашки с кофе, маленькую сахарницу и сухие сливки и вышел через гостиную в боковой коридор. Уже перед поворотом в библиотеку, где отдыхала Камила, обернулся, чтобы убедиться, что никто не идет за ним. Чувство слежки царапало лопатки странной тревогой и превращало его в глупца. Будто он малолетка, что страшится чужого дома. Даже смешно стало.
Улыбаясь, Антон тихо зашел в комнату. Поставил на столик поднос и присел около Камилы. Долго не решался прикоснуться, а потом погладил ее щеку, поцеловал в губы и прошептал:
— Я немного поесть принес.
Девушка вздрогнула и, распахнув глаза, проверила маску. Будто боялась, что во время сна она съехала.
— Немного кофе не помешает, — проговорил неуверенно Антон и подал ей крошечную чашку.
Камила завернулась в плед и покраснела.
— Я тебе и одежду принес, в твоей комнате нашел. И…
Она заулыбалась, окинув его изучающим взглядом, и на сердце будто легче стало.
— Тебе идет мой халатик.
Антон, не сопротивляясь порыву, потянул ее к плечу, пропустил мягкие волосы сквозь пальцы.
— Как ты? Я мог тебя сильно ранить. Что же, глупая, не сказала?
— Неважно, — тихо буркнула она и сделала глоток кофе. Приняла из рук Антона бутерброд и жадно стала есть. Так, словно голодала пару дней.
Приятная боль согревала живот, губы покалывали от остывающих поцелуев, а по ногам все еще бегали слабые разряды удовольствия. Камиле было немного стыдно и она прятала от Антона взгляд. Разочаруется же, как только увидит ее настоящую. Показать ему лицо? Испугать? Прогнать?
Как-то не хотелось. Именно сейчас было приятно посидеть вдвоем и просто поговорить. На миг показалось, что Камила — простой человек, а Антон ее парень, и нет ничего прекрасней их уютного молчания. Даже огонь, что душил ее бесконечно, отступил. Будто спрятался ненадолго.
Такое внимание от мужчины — кофе, фрукты и одежда — шокировало, потому что Дэй почти всегда была одна и не испытывала подобного. Никто особо не заботился о ней и не ждал от нее этого в ответ.
Уборкой и готовкой занималась Соня-Тихоня, но сейчас девушка взяла несколько отгулов, и временно ее заменяла веселушка тетя Валя. А у Камилы не срослось с котлетами, отбивными и супами, как она не старалась — выходила ерунда. Даже салат получался рубленным и горько-кислым, о выпечке лучше вообще не заикаться. Для домашней работы выбрали надежную грииту. Пришлось повозиться с поиском, потому что простые люди рядом с Ками не уживались: тетя Валя слишком часто зачищала им память.
Злата же всегда была занята, а дочь даже не интересовалась чем. Вернее, интересовалась лет до десяти, а потом перестала. Все равно мать не признавалась, а унижаться надоело. Камила замкнулась и решила, что лучше надеяться на себя. Во всем.