ы выплатить то, что им причитается по действующему трудовому договору. Его ничто не брало, и Гена Воропаев по прозвищу Крокодил почти всерьез предлагал заразить его вирусом иммунодефицита, чтобы посмотреть, что из этого получится, а потом, когда будет достигнут вполне предсказуемый результат, продать полученную из Изиной крови вакцину от СПИД Всемирной организации здравоохранения и вдобавок огрести за свое эпохальное открытие Нобелевскую премию.
— Мерси, — ответила на комплимент начальника Леночка Морозова. — Фу, а накурили-то как! Хоть топор вешай, честное слово! Кац, ты когда зарплату отдашь?
— Да, — оживился полулежавший в кресле Крокодил, — в самом деле, когда? Вопрос актуальный, животрепещущий, народ им живо интересуется.
— Очень живо, — вставил сидевший ко всем спиной у компьютера оператор Валера Самокатов. Он монтировал отснятый накануне сюжет о беспределе коммунальщиков, которые, не разобравшись, вместе с бродячими собаками усыпили любимую дворнягу пенсионерки Ивановой.
Задача перед Валерой стояла архисложная: он должен был отыскать золотую середину между никому не интересными излияниями пенсионерки, косноязычными оправданиями представителя многогрешных коммунальных служб и захватывающими видами различных частей тела Леночки Морозовой, которая вела данный эпохальный репортаж. Количество упомянутых видов прямо указывало на то, что оператор Валера неравнодушен к смазливенькой ведущей; Леночка его душевных порывов не разделяла: она мечтала о карьере телеведущей на настоящем канале — если не на Первом, то хотя бы на Втором, — и выгодном браке, который раз и навсегда избавит ее от материальных проблем. Она была дура, но действительно хорошенькая, а главное, умела каким-то непостижимым образом (непостижимым, в первую очередь, для нее самой) вызывать у людей доверие и симпатию.
Мучимый тяжким похмельем Иосиф Наумович Кацнельсон поднес к толстым губам пивную бутылку, сделал богатырский глоток, крякнул и блаженно закатил глаза, всем своим видом демонстрируя готовность деликатно обойти неудобный вопрос о зарплате.
Но Леночка Морозова была человек идеи. Когда в ее микроскопическом мозгу что-то застревало, свернуть ее с избранного курса было невозможно.
— Где мои бабки, Кац? — подбоченившись, перефразировала она свой вопрос.
Иосиф Наумович закатил глаза и издал мученический вздох. Его жирная короткопалая ладонь легла на то место, где под толстым слоем хорошо упитанной плоти скрывалось чувствительное еврейское сердце. Другая рука тем временем опять поднесла к губам пивную бутылку. Изя Кац гулко глотнул, утер тыльной стороной ладони большие красные губы и сообщил:
— Я установил в студии сигнализацию и тревожную кнопку.
— То есть наши денежки плакали, — констатировала Леночка Морозова, проявлявшая несвойственную ей сообразительность всякий раз, когда дело касалось презренного металла — вернее, говоря современным языком, презренной бумаги.
— Опять, — не оборачиваясь, заметил оператор Валера Самокатов.
— Как обычно, — сказал Крокодил Гена, закуривая очередную сигарету. — Ей-богу, уйду в хакеры!
— Не понимаю, — сказал Кац, — как можно уйти туда, где ты давным-давно обосновался?
Это была правда. Телекомпания «Северо-Запад ТВ» обладала правом на трансляцию сорока трех каналов кабельного телевидения на территории района. О том, каким образом ему удалось заполучить, а главное, сохранить за собой это право, господин Кацнельсон скромно умалчивал. Помимо упомянутых сорока трех каналов, студия транслировала сорок четвертый, единственной и неповторимой звездой которого являлась Леночка Морозова. Сетка вещания данного канала включала в себя выпуски новостей, которые вела Леночка, музыкальную передачу «Желаю вам», где Леночка интимным голоском зачитывала поздравления на фоне заставки из розочек, и программу «Полезные советы», в которой Леночка с умным видом объясняла домохозяйкам, как ободрать со стен старые обои и без проблем очистить от скорлупы вареные яйца. Еще там была реклама — как правило, даваемая бегущей строкой, но за отдельную плату озвучиваемая все той же Леночкой. Оставшееся эфирное время забивалось фильмами, которые Крокодил беззастенчиво (и бесплатно) скачивал из интернета, а также синоптическими и астрологическими прогнозами того же происхождения. Зачитываемые Леночкой «полезные советы» и кулинарные рецепты извлекались оттуда же; на большее Гена-Крокодил вряд ли был способен, и все присутствующие, включая его самого, прекрасно об этом знали.
— Обосновался, — ворчливо передразнил своего работодателя Крокодил. — Обосновался… Да если бы! Люди, между прочим, в сети реальное бабло заколачивают, а я тут батрачу на тебя, как этот…
— Бабло, бабло, — горестно повторил Кац. — Все зло в мире не от женщин, — он отвесил Леночке иронический полупоклон, — а от него, проклятого, от этого вашего любимого бабла. Ну, на что оно вам?
— Ты голову лечить не пробовал? — осведомилась Леночка, раздраженно притопывая красивой ножкой.
— А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь? — спросил Кац, салютуя ей пивной бутылкой и делая очередной могучий глоток.
— Козел, — бросила в бой последний резерв Леночка.
— А вот и неправда, — невозмутимо парировал Кац. — Дети мои! — тоном проповедника воскликнул он, воздев к потолку руку с бутылкой, на дне которой плескалось энное количество взбитого в густую пену пива. — Скажите, разве ваш отец вас когда-нибудь подводил?
— Ежемесячно, — не прерывая работы, сказал оператор Валера.
— Пятого и двадцатого числа, — внес необходимое уточнение злопамятный Крокодил.
— Козел, — подвела неутешительный итог Леночка Морозова.
— Неблагодарные, — с горечью констатировал Кац, разминая сигарету. — Разве я хоть раз не отдал вам того, что задолжал?
— Попробовал бы ты не отдать! — едва ли не хором проскандировал трудовой коллектив компании «Северо-Запад ТВ».
— Спелись, — пожаловался равнодушному потолку нисколько не сконфуженный Кац и со скворчанием высосал из бутылки остатки пивной пены. — Просто на удивление дружная компания! Да как вы не понимаете, что сигнализация — это не роскошь, а необходимость?! Вы только представьте, что сейчас, прямо сию минуту, сюда ворвется компания пьяных отморозков и, угрожая заточками и бутылочными горлышками, заставит Леночку петь в прямом эфире «Хеппи бездей ту ю, дорогой Кабан», а потом на радостях изнасилует нашего Крокодила…
— Почему меня? — обиделся Крокодил.
— Хорошо, тебя и Самокатова. А потом отберет у вас бумажники, вынесет отсюда всю аппаратуру и спокойно удалится…
— Много им будет проку от наших бумажников, — проворчал Крокодил.
— Да ладно вам! — воскликнул Кацнельсон. — Не будьте вы такими меркантильными! Будут вам ваши деньги…
— Когда? — немедленно спросила практичная Леночка.
— Как только, так сразу, — уклончиво ответил Кац. — Думаю, через неделю. Ну, максимум, через две.
— Козел, — повторила Леночка.
— Конченый, — увеличивая на весь экран изображение ее едва прикрытых мини-юбкой соблазнительных бедер, убежденно поддакнул Валера Самокатов.
— Козелус вульгарис парнокопытиус, — блеснул знанием латыни Крокодил Гена.
— А поработать никто не хочет? — вежливо осведомился Кац.
— Я, например, работаю, — заметил Самокатов. — В отличие от остальных.
— Зато, как все остальные, задаром, — напомнил Крокодил Воропаев.
— По-твоему, облизываться на мои ляжки — это работа? — обратилась к оператору Леночка. — Кац, уволь его за сексуальные домогательства!
— А где он другого дурака на мое место найдет? — резонно возразил Валера. — Я, между прочим…
— Хватит, — перебила его ведущая. — Что там у нас сегодня?
— Да все, как обычно, — сказал Кац, еще не подозревая, насколько это заявление далеко от действительности. — Поздравления, полезные советы… В общем, на час работы. Потом новостной блок… Самокат! Ты в курсе, что до эфира десять минут?
— Допустим, — с достоинством откликнулся оператор.
— Ты монтаж когда закончишь?
— Как только, так сразу, — сообщил мстительный Самокат.
— Ну, и кто тут козел? — ни к кому конкретно не обращаясь, пожаловался Кац.
Раздался звонок в дверь. Телевизионщики переглянулись — все, кроме Самокатова, который, наконец, взялся за ум и старательно «запикивал» эмоциональные фразеологизмы, которыми была густо пересыпана речь лишившейся любимой собачки пенсионерки Ивановой.
— Кого это черт несет? — поинтересовался Крокодил.
— А ты сходи и посмотри, — предложил Кац. — Вдруг это рекламодатель?
— А почему я?
— А кто — я? — подчеркнуто изумился Кац, коротким и точным ударом о край стола открывая новую бутылку пива.
— Значит, приезжают эти — пик! — на своем — пик-пик! — фургоне, — доносился с рабочего места Валеры Самокатова голос пенсионерки Ивановой, — достают свое — пик-пик-пик — ружье и как начнут — пик-пик! Я им говорю: пик-пик-пи-пиииик! — делаете? А они мне: шла бы ты, мать, на пик, не мешай, пик-пик, работать!
Звонок в дверь повторился. Крокодил, кряхтя, выбрался из кресла и нехотя, нога за ногу, побрел в прихожую. Студия располагалась в стандартной двухкомнатной квартире на первом этаже. Это была квартира Иосифа Кацнельсона; помимо всего прочего, он здесь жил, и раскладушка, на которой он спал, стояла за шкафом, где вперемежку с его нижним бельем хранились компакт-диски с надерганными из интернета боевиками и ужастиками и разрозненные детали давно приказавшей долго жить аппаратуры.
— Я говорю: пик-пик-пик, и пик, и пи-пик я вашу пиканую управу! — продолжала боевая пенсионерка. — Где такой закон, пи-пик вашу мать, чтоб собаку в ошейнике пиии-ип, как последнюю пии… ку?! Да я вас, пи-пик, за это пии… ком поставлю и пиииии-ип, как последних пи-пик, чтоб знали, куда из своего пик-пик ружья пи-пиииии…
— Самокат, — сказал Кацнельсон, — делай, что хочешь, но в таком виде это в эфир не пойдет. Что это за соло на пищалке?
— Пик, — сказала ему в ответ пенсионерка Иванова. — Пик-пик-пик я их всех, и ваше пик-пик телевидение тоже.