— Нет, это ваша волшебная книга!
— Моя книга? При чём тут… Ой, Брэдли, что с тобой?!
Брэдли плакал. Только что он, сияя от радости, говорил про волшебную книгу — а в следующий миг уже всхлипывал и трясся.
— Брэдли?
Он закрыл лицо руками. Из глаз катились слёзы.
— Что с тобой? — допытывалась Карла. — Что стряслось?
Он замотал головой.
Карла поднялась из-за стола, достала коробку салфеток и поставила перед Брэдли. Он взял салфетку и зажал в кулаке.
— Я никогда не был на дне рожденья, — прорыдал он и икнул. — На настоящем, где дети. — Он снова икнул, потом высморкался. — Давным-давно, в третьем классе, я пошёл на день рожденья, но меня отправили домой, потому что я сел на торт.
— Но теперь-то ты гораздо умней, чем в третьем классе, — сказала Карла.
— Всё равно я не помню, что делать! — всхлипывал Брэдли. — Мне нужно приносить с собой стул?
— Стул? Зачем? С какой стати?
— Чтоб играть в музыкальные стулья — это когда выключают музыку и все срочно должны куда-то сесть. Ну я и сел на торт. Я разозлился, потому что больше сесть было некуда. — Он шмыгнул носом. — А мороженое там будет?
— Ты любишь мороженое?
— А если мне не хватит мороженого? Всем хватит, а мне нет? А если мы будем играть в «прицепи ослу хвост»?
— Ну уж осла-то с собой точно приводить не надо, — сказала Карла.
Он засмеялся сквозь слёзы.
— А если я прицеплю хвост не туда?
— Сказать тебе, что я про всё это думаю? — спросила Карла. — Я думаю, с тобой слишком много всего произошло. И тебя это испугало. Ты у нас как Золушка.
— Как Золушка? — повторил он и снова засмеялся.
— Ты Золушка, и тебя только что пригласили на бал, и теперь ты боишься, что в самый разгар праздника всё превратится в тыкву!
Он вытер глаза салфеткой.
— Ты боишься, что всё хорошее, что с тобой произошло, внезапно исчезнет. Что все вдруг перестанут с тобой дружить. Но ты не в сказке, Брэдли.
Своим друзьям ты нравишься таким, какой ты есть. И книга моя не волшебная. Волшебство — в тебе самом.
— А подарок я должен принести? — спросил он.
— Ты ничего не должен, — сказала Карла. — Но если принесёшь, это будет очень мило, правда? Коллин приглашает тебя, потому что ты ей нравишься, а ты даришь ей подарок, потому что она тебе нравится и потому что ты хочешь, чтобы она побольше радовалась в свой день рожденья.
— А что ей подарить? Куклу? Девчонки же любят кукол?
— Я не знаю. Все любят разное. Подари ей что-нибудь такое, что тебе самому нравится. Если тебе нравится, то и ей, возможно, понравится. Пусть твой подарок будет от всего сердца.
— А занавеска для душа подойдёт? — спросил Брэдли.
— Если она от всего сердца, — сказала Карла.
Брэдли улыбнулся.
Когда пришло время возвращаться в класс, Карла сказала:
— Спасибо, что поговорил со мной. Мне было очень приятно.
— Не за что. Это вам спасибо, — ответил он.
Он заранее готовился это сказать.
Глава 37
Собрание Комитета неравнодушных родителей, на которое была приглашена Карла Дэвис, проходило после уроков в кабинете номер восемь. Это был кабинет второклассников.
Карла сидела лицом к родителям, на низеньком стульчике. Она выпрямила спину, скрестила лодыжки и положила руки на колени. За спиной у неё сидели все пятеро членов школьного совета. Рядом с ней, за учительским столом, сидел директор школы.
Миссис Чокерс в кабинете номер восемь не было. Она пошла с Брэдли выбирать подарок для Коллин. А на собрание решила не ходить, потому что у неё не было претензий. На собрание пошли только те родители, у которых претензии были.
— Могу я поинтересоваться, зачем нам вообще нужен школьный психолог? — сказал один папа. — Детям не психология нужна, а строгая дисциплина. За плохое поведение надо наказывать!
Родители захлопали в ладоши.
— Мы должны вернуться к основам! — заявила одна из мам. — Чтение, письмо и математика. И компьютеры, конечно.
Её муж показал всем листок бумаги с расчётами. Он подсчитал, что если уволить психолога, то школе хватит денег, чтобы поставить компьютер в каждый класс.
Эта идея привела родителей в восторг. Все они оказались любителями компьютеров.
— Никто никого увольнять не собирается, — сказал директор. — Цель нашего собрания состоит в том, чтобы вы могли поговорить с мисс Дэвис, задать ей вопросы.
— Она сказала моему сыну, что плохо учиться — это хорошо! — крикнула женщина, стоявшая возле плаката с изображением осьминога. — Сказала, что оценки не имеют значения.
— Я не говорила, что плохо учиться — это хорошо, — спокойно ответила Карла. — Я хотела, чтобы он успокоился и расслабился. Детям трудно учиться, когда их заставляют. А если им нравится в школе, если им приятно сюда приходить, то и учёба идёт на лад.
— Мой сын ходит в школу не затем, чтобы ему было приятно! — сказала женщина. — Он ходит, чтобы получать хорошие оценки, чтобы потом поступить в хороший колледж!
Директор напомнил, что мисс Дэвис не беседует с детьми без разрешения родителей.
— Тогда почему наши налоги должны идти на оплату её разговоров с другими детьми? — возмутилась ещё одна мама.
Несколько родителей её поддержали.
Поднялась рыжеволосая женщина.
— Наша дочка принесла домой бланк разрешения, и мы отказались его подписывать. Мы не хотим, чтобы она ходила к психологу. Потому что мы сами, дома, дадим ей все советы, какие надо. Но оказалось, что психолог всё равно с ней разговаривала.
— Как зовут вашу дочь? — спросил директор.
— Коллин Вериголд.
Карла признала, что беседовала с Коллин без разрешения её родителей.
— Коллин пришла ко мне в кабинет ужасно расстроенная и сказала, что ей нужно со мной поговорить. Что у неё важное и неотложное дело.
— Дело какого характера? — спросил председатель школьного совета.
— Очень личного, — ответила Карла.
— Ну а конкретно? — допытывался председатель. — Что за дело?
— Извините, пожалуйста, — сказала Карла. — Я никогда не пересказываю того, что говорят мне дети.
Она знала, что Коллин не обрадовалась бы, если бы все узнали, что она заходила в мужской туалет.
— Вы не вправе беседовать с детьми без разрешения родителей, — сказал председатель школьного совета. — Да, если ребёнок обратился к вам с важным и неотложным делом, ваше нарушение может быть оправдано. Однако мы должны знать природу этого неотложного дела.
— Мне очень жаль. Извините, — повторила Карла.
— Мне-то вы можете сказать! — настаивала миссис Вериголд. — Я её мать! Если у неё случилось что-то важное, то я должна об этом знать, вам не кажется?
— Спросите Коллин. Она вам сама расскажет, если захочет. А я дала ей слово и не могу его нарушить.
— Но Коллин ещё ребёнок, — сказала дама из школьного совета. — Мало ли что мы обещаем детям! Это не обязательно выполнять.
— Для меня — обязательно, — сказала Карла.
— Она вынуждала нашу дочь сменить религию! — сказала мама Коллин. — Коллин пришла из школы и заявила, что больше не хочет быть католичкой. Она хочет быть дзэнской монахиней!
Карла рассмеялась и сразу осознала, что это было ошибкой. Она попыталась объяснить, что речь шла о «привете» в ответ на «привет», но никто, кажется, не понял, при чём тут дзэнские монахи.
— Вы не имеете права проповедовать религиозные взгляды в муниципальной школе, — сказал председатель школьного совета. — Тем более что у вас не было разрешения на беседы с этим ребёнком. — Он извинился перед мамой Коллин и заверил её, что такое больше не повторится.
Женщина за первой партой подняла руку.
— Когда я ходила в школу, у нас никаких психологов не было. Так что я не очень-то понимаю, чем они занимаются.
— Мисс Дэвис, не могли бы вы объяснить родителям, в чем заключается ваша работа и как именно вы помогаете детям, — попросил директор.
— По большей части я с ними просто разговариваю, — сказала Карла. — Они мне рассказывают о своих проблемах, а я слушаю. Но я никогда не указываю, что им делать. Я стараюсь помочь им научиться думать самостоятельно.
— А школа тогда на что? — спросила та же мама. — В школе им разве не говорят, о чём думать?
— Я считаю, важнее научить их не о нём думать, а как, — сказала Карла.
— А если они сделают что-то плохое? — спросил папа, сидевший за соседней первой партой. — Вы им скажете, что они плохо поступили?
— Нет, — ответила Карла. — Мне кажется, будет гораздо лучше, если они сами это поймут.
— А если мальчик, к примеру, укусил учительницу? — спросил другой папа.
— Что? — удивилась Карла.
— Вы что, не скажете ему, что учителей кусать нельзя? — продолжил папа.
— Нет, я, конечно, поговорю с ним об этом и попытаюсь выяснить, почему он её укусил, но…
— А если он и завтра её укусит? — наступал папа. — Если он каждый день будет подкрадываться к ней сзади и кусать за попу? Тогда что вы сделаете?
— Но послушайте, это уже смешно, — сказала Карла.
— Скажите ему, что вы сделаете, — попросил директор.
Карла вздохнула.
— Я постараюсь помочь мальчику понять причину, по которой ему хочется кусать учителя, а потом помогу прийти к выводу, что он не должен этого делать.
— И сколько времени это займёт? — спросила одна родительница.
— Я не знаю.
— Месяц?
— Возможно.
— А он, значит, всё это время так и будет кусать учительницу! — сказал родитель, начавший этот разговор. — Она, между прочим, может получить серьёзные травмы!
— И даже умереть! — добавил другой родитель. — Не стыдно вам тогда будет?
— А если у ребёнка бешенство? — добавил третий. — Вам не кажется, что надо отправить его на уколы, а не разговоры разговаривать?
— Если бы он вас укусил за попу, вы бы по-другому запели! — крикнула родительница с последней парты.
Теперь все говорили одновременно.
— Вот если бы он вас укусил!
— Вы бы и тогда не стали его наказывать?