В лагере все еще слышались крики, волки рычали, раненые стонали, кто-то оплакивал своих мертвецов. Но большинство орков окружили меня, их были тысячи, и все они смотрели на меня перепуганными темными глазами. А потом они начали падать на колени, один за другим, будто некто невидимый вдруг стал подрубать им сухожилия.
Орками никто не командовал, и никто не приказывал им преклонить колени. Просто они все вдруг подчинились единому порыву — единой вере, овладевшей их душами.
Вокруг меня склонилось к земле целое племя, многие мужчины, и женщины, и старики, и дети. А я молча стоял, держа над головой копье, и трупы двух драконов возвышались возле меня, и отблески огня сверкали на стали моего оружия, и вражеская голова возлежала у моих ног.
Я насадил голову командира на копье и поднял вверх, как штандарт. Это был совершенно дикарский жест, но по-своему красивый.
И вот тогда орки заговорили:
— Наш герой!
— Спаситель…
— Свершилось.
— Освободитель от тирании!
— Наш бог! Приказывай нам!
Волки бешено завыли, разом по всему лагерю, перекрывая этим звуком даже треск пожаров.
А Сев тем временем уже умудрилась отрастить себе новую руку, и теперь явно собиралась телепортироваться отсюда подальше. Вот только в мои планы совершенно не входило, чтобы она притащила сюда подкрепление с десятком драконов.
— Схватить её, — приказал я ткнув в сторону Сев копьем с насаженной на него головой командира, — Руки ей свяжите! Она магичка!
За время нашего общения с наставницей, я уже уяснил, что свое колдунство она колдует, используя магические пассы. Видимо, по этой причине командир и решил откорнать девушке руку, чтобы она своей магией не мешала ему вершить скорый суд.
Сев на самом деле попыталась телепортироваться, но в её облако фиолетовых чар уже набежала толпа орков. Магия рассеялась, не успев дать эффект. Орки заломали Сев руки за спиной и связали её кожаными ремнями. Благо, ремней на броне у орков хватало, они отрезали их прямо топорами, спеша выполнить мой приказ.
— Эй! Я тебя спасла! — в панике напомнила мне Сев.
— Ага. А до этого пыталась убить. Дважды, — парировал я.
— Отдай нам эту магичку! — свирепо потребовал крупный орк, — Она кошмарно уродливая, но, клянусь, я преодолею отвращение и буду засаживать ей, пока не взойдет солнце!
На вкус орков, Сев и правда была скорее уродливой: она же не зеленая, да и мышцы у неё маловато, да и на лице носик вместо пятачка. Но предложенный орком вариант действий я решительно отверг:
— Нет. Запрещаю. Не причинять ей никакого вреда. Отведите её в мой шатер. И приставьте охрану.
Само собой, у меня в этом лагере пока что не было никакого моего шатра. Но я был уверен, что орки быстро исправят это досадное недоразумение. Собственно, они уже суетились по данному вопросу. Так что я надеялся, что через несколько минут шатер у меня будет, самый лучший. И теперь орки уже не разбегутся, бросив меня в моем шатре, как в прошлый раз. Теперь все было иначе. Ныне они молились на меня, они верили в меня.
— Я лично буду охранять её, — проревел дюжий орк, — Всю ночь!
Взгляд орка, обращенный на мою наставницу, не сулил девушке ничего хорошего.
— Не-а, — отрезал я, — Не пойдет. Такому великому герою, как ты, не пристало караулить магичек. Так что поставьте ей охрану из женщин. Во избежание инцидентов.
— Как прикажешь, герой, — нехотя повиновался орк-зоофил, все еще не спускавший жадных глаз с Сев.
— Держи свое копье, — обратился я к ящерке и бросил Дар её оружие, прямо с насаженной человеческой головой.
Дар поймала копье и теперь в ужасе таращилась на мертвую голову, из глазницы которой всё еще торчал кинжал.
Огонь по краям лагеря тем временем гас, орки таскали воду из ближайшей речки, чтобы потушить его. Лагерь медленно погружался в темноту, лишь кое-где горели факелы и костры, теперь стало видно яркие звезды в небесах.
— Шшш-што же теперь будет? — в страхе прошипела Дар, глядя на мертвую голову на копье.
— Война, — честно признался я.
Сказать по правде, вопрос ящерки напугал меня. Да, я стал богом и героем, но стал я им довольно неожиданно для себя, так что конкретного плана действий у меня пока что не было.
Конечно, мы одержали победу, несколько тысяч орков заковыряли только что дюжину людей и пару драконов. Вот только в столице людей еще оставались тысячи, а драконов — сотни…
Толпа орков вдруг начала расступаться: ко мне шествовал старый шаман. За ним шли двое мощных самцов, тащивших на деревянном открытом паланкине нечто серое. Присмотревшись, я увидел, что они несут большой камень, покрытый кроваво-красными рунами.
Это еще что? Местный тотем?
Орки поставили камень возле меня. Теперь я мог прочесть надпись на нём.
«Аменахин».
Вот это было написано на камне.
— Что? — вот теперь я растерялся, — Аменахин? Но Аменахин — ведь человек, за которым мы сюда и прилетели? Что всё это означает?
Кто-то из орков подал шаману мешок, шаман запустил в него лапу.
— Гляди, герой. Пришла пора открыть тебе мою тайну.
Глава 20
Мы скакали на волках всю ночь, через темный лес, без всяких дорог.
Когда забрезжил рассвет, в голове у меня гудело, как в сломанной трансформаторной будке, а задница в буквальном смысле стерлась до кровавых мозолей. Спину ломило, как у грузчика, всю ночь разгружавшего вагоны.
И к этим приятным ощущениям добавлялся еще легкий флёр паники по поводу скорого возмездия от императора. В том, что возмездие настанет, можно было не сомневаться, вопрос был лишь в том, когда и как оно придет.
Чем дальше, тем больше я убеждался, что быть героем — ни фига не легко. Быть героем: это боль. А еще постоянная ответственность. Я уже с ностальгией вспоминал те времена, когда жил в человеческой столице и меня там прокачивали, водя за ручку от одного испытания к другому.
Да, конечно, люди пытались меня убить. Но ведь начиналось-то всё хорошо! В начале люди приняли меня за своего, я бы мог остаться в столице, на службе у императора. Мог бы не страдать, скача на волке, а обитать в царских палатах, даже мог разбогатеть и купить себе ту темную эльфийку, которую я видал на рынке рабов. Я мог бы вместе с людьми нагибать этот мир во всех возможных позах, мог бы пить императорское пиво, заедая его сделанными царскими поварами яствами, я бы мог наслаждаться моими привилегиями бытия человеком…
Мог бы, мог бы, мог бы. Но система рассудила иначе.
И я тоже сделал свой выбор. Я помог оркам ухлопать дюжину человек и двух драконов. И теперь, если я и был в чем-то уверен, так это в том, что такого люди мне никогда не простят.
Я принял свое решение, и теперь пожинал его плоды. И моя судьба теперь — лес вместо царского дворца и волк под задницей вместо дракона. А вместо друзей-людей у меня теперь двадцать тысяч орков, которые тут же убьют меня, если я продемонстрирую слабость.
Вот это никаких сомнений у меня не вызывало, я уже слишком хорошо знал орков. Мои зеленорылые друзья — парни крайне нервные и впечатлительные. Сейчас они на меня молятся и считают героем, но они сейчас в эйфории от победы. А что будет, если я допущу поражение… Об этом лучше и не думать.
Вопрос сейчас был лишь в том, кто меня первым отправит на тот свет: орки или император.
По крайней мере, за эту ночь я неплохо прокачал свой навык волчьего наездника — аж до пятнадцати пунктов. Оно и неудивительно, учитывая, что я скакал на волке всю ночь до самого рассвета. Вождь принес мне в дар своего личного волка, у орочьего вождя их была целая дюжина, так что он мог себе позволить делать такие подарки герою.
Ехать на громадном шерстяном волчаре оказалось гораздо неприятнее, чем парить в небесах на драконе. Ни о каком комфорте тут и речи не шло. Первый час моей поездки волк, обученный бояться человека, вообще сопротивлялся. Он дрожал всем телом, огрызался на меня и пытался сбросить. Но потом привык. А вот мне привыкнуть к волку оказалось гораздо сложнее, даже чтобы просто удержаться на этой псине, мне приходилось постоянно напрягать все мышцы.
Так что к утру я ощущал себя так, как будто заработал себе десяток позвоночных грыж, а ног и зада вообще не чувствовал.
Кончилась наша поездка тем, что я просто заснул в седле и свалился с волка на землю. Это произошло уже на рассвете, когда мы достигли каменистых предгорий. Мы всю ночь ехали на запад, но так никуда толком и не приехали. Да в этих бескрайних лесах и нельзя было никуда приехать.
Однако это было и неважно: главным было ехать. Мы всю ночь, во время нашей бешеной скачки по лесу, смотрели в небеса, ожидая увидеть там десяток драконов, прилетевших по наши души. Но драконов так и не прилетело. Это было хорошо, но это было и странно. Я не понимал, почему император уже не послал за нами карательную экспедицию.
Может он растерялся? Люди никогда не терпели поражения от зверорас, ни разу за триста лет своего владычества. Возможно император просто забыл каково это — проигрывать, и теперь не знал, что делать.
Может так, а может и нет. Возможно, у императора просто был хитрый план. В любом случае: дохлые драконы так и остались валяться на месте нашего старого лагеря. Они были хорошо заметны с воздуха, и перетащить их мы не могли, драконы в своей поганой броне были слишком тяжелыми. О том, чтобы разделать драконьи туши и спрятать их по кускам тоже не могло быть и речи. На это бы ушло дня три.
Так что всё, что нужно императору: это найти старую стоянку орков, ориентируясь по драконьим трупам, а потом пустить по нашему следу собак. А потом послать новых драконов. И всё. Нам конец.
Это даже если не вспоминать, что у императора есть волшебная карта, которая показывает место смерти каждого человека. А там, на месте старого лагеря, погиб отнюдь не один человек, а целый десяток.
Поэтому я был уверен, что возмездие настигнет нас еще до того, как взойдет солнце. Я то глядел в небеса, ожидая увидеть драконью авиацию, то в ужасе прислушивался, не раздается ли позади собачий лай.