– Если бы не магическая защита, установленная в лаборатории, – важно откашлявшись, назидательно сказал преподаватель, отошедший от шока, – то без ожогов дело не обошлось бы. Но, надеюсь, вы теперь поняли, как важно соблюдать технику безопасности? – посмотрел на меня и добавил: – И готовиться к занятиям.
Я вздрогнула. Нет уж, не согласна я, чтобы меня всякой пакостью обливали. Этак обольет раз, другой, а потом мне прямой путь в дискуссионный клуб – все равно замуж никто уже не возьмет, а там хоть умных речей послушаю. Самое обидное, что кристалл забрать мне не разрешили. Преподаватель заявил, что это – собственность академии, и пойдет теперь на создание артефактов, возможно, даже и мной. Честно говоря, в настоящий момент я предпочла бы самые завалящие сережки самому прекрасному артефакту, но по виду этого фьорда было видно, что на мои предпочтения не обратят ни малейшего внимания. Так что я вздохнула и пошла на лекцию, которую и записывала очень старательно всю пару – ведь надо будет что-то Кудзимоси показывать.
Перед тем как идти на обед, я подошла к расписанию и с огорчением узнала, что следующее занятие у нас в теплице. Достойная фьорда, выгнавшая меня из своего ведомства, будет читать там лекцию, а значит Фиффи придется относить к себе в комнату. Не думаю, что ему пойдет на пользу новая встреча со злобными невоспитанными мандрагорами фьордины Симоны Вейль. Надо сказать, что после того несчастного случая я неоднократно проходила мимо главной оранжереи по дороге из столовой в общежитие, и никогда у меня не возникало желания попасть туда еще раз. Вот и сегодня я торопливо пробегала мимо, стремясь отнести Фиффи до начала лекции, как вдруг он сполз с моего плеча, и не успела я ахнуть, как проник в приоткрытую оранжерейную дверь. Я лишь глаза в ужасе прикрыла, это опять меня сейчас потащат к Кудзимоси, к которому я собиралась идти только после лекции, и я почему-то была уверена, что он не обрадуется, если увидит меня раньше этого срока. Из оранжереи раздался шум, и я поспешила туда, чтобы увидеть, как Фиффи торопливо бежит по проходу, преследуемый мандрагорной толпой. Они отставали от моего питомца на несколько шагов, так что, когда он выскочил, я сразу же закрыла дверь, подхватила Фиффи на руки и почти побежала с этого места. Если даже мандрагоры выломают дверь, обвинить меня в этом не удастся.
– И зачем тебе потребовалось их дразнить? – с укором спросила я питомца.
Тот сидел у меня на руках, надувшись и превратившись почти в сплошной непроницаемый шар, и даже листочком не махнул в ответ. В моей душе зародилось страшное подозрение.
– Фиффи, ты что-то оттуда стащил? – с ужасом спросила я.
Он даже веткой не дернул.
– Фиффи, это нельзя делать, вернуть нужно.
Он лишь плотнее сжался. А я представила, как приношу фьордине Вейль кусок грифоньего навоза, или что он там прихватил, и жалобно лепечу оправдания, а она опять жалуется Кудзимоси на невоспитанность моего питомца. Ну уж нет, думаю, местная оранжерея не обеднеет, они Фиффи еще и компенсацию за моральный ущерб должны. Я огляделась. Никто и внимания не обратил на наш противоправный поступок. Нет свидетелей – нет преступления. И я быстро зашагала по дорожке, надеясь, что крепкая оранжерейная дверь все же удержит мандрагор.
Дежурная по общежитию попыталась вручить мне сразу два букета, и я так растерялась, что ее попытка удалась. Разбираться от кого они, я в холле не стала, а сразу поднялась к себе. В комнате Фиффи торопливо перебрался на свою кучку, собранную с такой любовью по всей этой комнате, и затих. Сейчас он ничем не отличался от обычного растения, но мне казалось, что он так и ждет, когда же наконец я уйду и он сможет расслабиться. Но мне еще нужно было разобраться с букетами. Один, как я и думала, оказался от Антера, в него было вложено письмо, в котором он выражал сожаление, что я вчера так быстро ушла, а на территорию Академии его почему-то больше не пускают. Но он не оставлял надежды встретиться со мной в том же кафе, куда он меня уже приглашал. Что ж, пусть ждет. Я отбросила его записку и начала рыться во втором букете, в котором оказалась лишь визитная карточка Чиллага. Этот извиняться не стал. Видимо, посчитал, что за извинение вполне сойдет и букет, а был он, по правде говоря, получше антеровского. Мне даже стало интересно, сами ли они их подбирали.
Видимо, букетами занималась я слишком долго, так как Фиффи недовольно хлопнул веточкой об пол и указал мне на дверь. И тут я поняла, что вполне могу и опоздать на занятие, а фьордина Вейль меня и так не очень любит. Я подхватилась и торопливо побежала. Успела я в последний момент и проскользнула в оранжерею, незамеченная заведующей. Но продолжалось это недолго. Не знаю, караулили ли именно меня эти зловредные мандрагоры или просто вспомнили, что прошлый раз я была рядом с их недругом, но они меня окружили и начали агрессивно подпрыгивать, а одна, особо наглая, даже вцепилась в мантию и повисла на ней, как какое-то диковинное украшение.
– Фьордина Вейль, – испуганно вскрикнула я, – ваши мандрагоры меня сейчас съедят!
– А что это они к вам прицепились? – подозрительно уставилась она на меня.
– Вам лучше знать, – ответила я. – Меня здесь не было с того самого дня, как ваши питомцы напали на моего.
Я с трудом отодрала от своей мантии это зеленое недоразумение и попыталась вручить ее заведующей. Но она лишь пробормотала что-то вполголоса, и мандрагоры дружно засеменили куда-то вдаль оранжереи. Та, что была у меня в руках жалобно задергалась им вслед, и я спустила ее на пол.
– Прошу их извинить, фьорда Берлисенсис, – недовольно процедила она. – У нас здесь крайне неприятное происшествие случилось, вот они и несколько возбуждены.
– У меня создалось впечатление, фьордина Вейль, что это их обычное состояние, – не удержалась я. – А ведь сейчас со мной не было моего Фиффи, на котором они сорвали злость в прошлый раз. А обвинили в этом меня.
Она поджала губы и недовольно посмотрела. Будь я одна, наверняка выставила бы меня из оранжереи безо всяких объяснений. Но теперь я была с группой, в которой уже начались перешептывания о том, что оранжерея – не такое уж безопасное место. И кто знает, не здесь ли пропадают студенты…
– Прошлый раз, фьорда Берлисенсис, ваш питомец их спровоцировал, – процедила она.
– Наверно, так же как я сегодня – своим появление?
– Раньше они на людей не нападали, – ответила она. – Да и сегодня вы не пострадали, не так ли?
– Очень было похоже, что они собираются на Берлисенсис напасть, – заметил один из студентов. – И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не ваше присутствие, фьордина Вейль. Возможно, мандрагоры чем-то больны и нам опасно здесь оставаться?
Студенты согласно зашумели. Повод прогулять занятие был просто замечательный. Как им не воспользоваться? Но заведующую так легко было не напугать.
– Но сейчас же я с вами, – заметила она. – И потом, вполне возможно, мандрагорам не понравились духи фьорды Берлисенсис. Запомните, никакого парфюма на моих занятиях быть не должно!
И она высокомерно нас оглядела.
– Но я ничего не использовала, – запротестовала я.
Где бы я взяла духи, если у меня на них денег нет?
– Закончим этот бессмысленный спор, – отрезала фьордина Вейль. – И так уже половина занятия прошла, а вы ничего нового не узнали.
– Почему же? – раздался ехидный голос из задних рядов. – Мы узнали, что в одиночку сюда лучше не соваться – загрызть могут.
Возникшие было смешки быстро пресеклись ледяным взглядом фьордины-заведующей, которая наконец приступила к теме сегодняшнего занятия. Я торопливо за ней записывала, особо не вдумываясь, так как все мысли были о Фиффи. Что же он такое отсюда уволок, что пытались найти у меня мандрагоры, как у его хозяйки. Не думаю, что такое безобразие они устроили бы из-за куска удобрения.
После занятия ко мне подошел тот самый парень со шрамом, рядом с которым я столь удачно вырастила свой первый кристалл, и сказал:
– Фьорда Берлисенсис, мне кажется, вы должны написать жалобу на фьордину Вейль. Ведь не пострадали вы просто чудом.
Жалобу мне писать совсем не хотелось. Во всяком случае, пока я не выясню, что же все-таки унес из оранжереи Фиффи. Поэтому я судорожно попыталась вспомнить его фамилию – все же уже несколько дней вместе учимся, но не преуспела, улыбнулась парню с деланным смущением и сказала:
– Знаете, фьордина-заведующая и так меня недолюбливает, а если я еще на нее жалобу напишу, отношения между нами могут окончательно испортиться.
Я грустно улыбнулась, хотя и не представляла, куда портиться дальше отношениям между мной и фьординой Вейль. Напишу я жалобу или нет, относиться она ко мне будет все с теми же нежными чувствами, которые испытывает любая женщина, носящая на работе тапочки, к молодой девушке на шпильках.
– Вы неправы, фьорда Берлисенсис, – убежденно заговорил он, – нужно поставить декана в известность. Мало ли на кого нападут в следующий раз эти гадкие растения, а фьордины-заведующей может поблизости и не оказаться.
За разговором мы преодолели весь путь до нашей Башни, но убедить меня ему так и не удалось. Заявление подавать я не хотела – ведь мне еще с Фиффи разбираться придется. Но парень надежды не терял, довел меня до деканского кабинета и сказал, что постоит в коридоре на случай, если мне вдруг понадобится свидетель. Упертый какой, видно, получение шрама на голове без последствий не проходит.
Около деканского стола с довольным видом и чашкой чая в руке сидела Фелан, а вот самого фьорда Кудзимоси там не было.
Я несколько растерянно застыла на пороге, но аспиранточка приглашающе махнула рукой:
– Заходи, Тарни сейчас подойдет.
Она даже чая мне налила. Видимо, тоже хотела загладить свою вину от вчерашнего исчезновения вместе с Чиллагом. Но мне до их отношений дела не было, пусть об этом у Кудзимоси голова болит. А вообще странно, что она вот так, как ни в чем не бывало, сидит в его кабинете и чай пьет, да еще и явно хозяйкой себя здесь чувствует.