Шагах в десяти шумно вздохнули.
— Это ты должна была сидеть в той клетке, — прохрипел Лан.
— Ради меня ты бы и пальцем не пошевелил, — немного ревниво заметила старуха. — О порывах души вообще молчу.
Как раз в этот момент я поняла, что жутко замерзла и вообще лежу на холодных камнях. Нет, они точно садисты мохнатые!
Пришлось открыть глаза, чтобы все проконтролировать.
Взгляд тут же заметался по сторонам, подмечая детали. Итак! Клетка висела на том же месте, только теперь из нее были выломаны некоторые прутья. Я чуть повернула голову… Оборотни продолжали стоять полукругом. В центре — измученный Лан и гьета, сжимающая в руке небольшой жезл.
На меня никто не смотрел.
— Остался последний штрих, — пробормотала Митрианна. — Финальная точка.
И она подошла к ближайшему мужчине с факелом и сунула конец жезла прямо в огонь. Во мне шевельнулись нехорошие подозрения, но из-за недостатка сил так и не оформились в конкретную мысль.
Лан начал расстегивать рубашку.
Когда она упала к его ногам, старая дама удовлетворенно хмыкнула:
— Скрываешь шрамы?
— Оно само так получается, — буркнул блондин.
Гьета повела свободной рукой, слегка перебирая изящными пальчиками, и обнаженную спину разноглазого окутал его же белесый туман. Он стремительно таял, обвисая клочьями, а потом исчез совсем. И мои глаза расширились от ужаса и изумления.
Вся спина Ланхольта была изрезана кривыми белыми рубцами. Они начинались на плечах и терялись под ремнем джинсов. По стае пробежал ропоток.
А я… будь у меня чуть больше сил, разозлилась бы. Зачем она ворошит болезненное прошлое? Хочет ужалить побольнее? Унизить перед всеми?
В общем, я безмолвно негодовала не в силах подняться, а жуткая старуха тем временем перешла от пыток моральных к пыткам физическим. Наконечник жезла слабо мерцал оранжевым цветом, когда она отняла его от огня. Оборотень, который держал факел, чуть заметно поклонился.
Блестящий символ я не разобрала, ракурс был неподходящий.
Митрианна подошла к Лану и без предупреждения прижала жезл к его плечу. Тот сильно дернулся и свистяще вздохнул, но не издал ни звука. Только зубы стиснул так, что лицо закаменело.
Раздалось шипение, и в воздухе послышался противный запах. Или это снова мой нос? Пахло паленой плотью.
— Лан… — сорвался с губ слабый всхлип, прежде чем перед глазами все расплылось, и я провалилась в полузабытье.
На этот раз темнота не была глухой. Мне снились сны. Красочные и наполненные приятной дрожью.
Сначала меня несли куда-то на руках. Замерзшее ухо прижималось к чьей-то теплой груди, и, кажется, я улыбалась. А его сильно шатало, и раза два мы чуть не навернулись.
Ничего, пронесло.
Потом комната… Здесь было тепло, и где-то совсем рядом трещал огонь, но дрожь все не уходила. И зубы громко стучали. Меня поили чем-то горячим и сладковатым. Когда и это не помогло, по телу заскользили большие ладони, растирая, прогоняя забившийся под кожу холод… лишая одежды. Оставалось только порадоваться, что я вроде как без сознания, и вообще это все бред! Иначе не знала бы, куда деться от смущения.
Раздев, меня положили на что-то мягкое. Я повозилась и перекатилась на бок. Да, вот так хорошо… К спине прижалось что-то большое и пушистое. Оно было горячее, как печка, и дышало. Рядом с ним было хорошо и спокойно, и страхи прошли без следа. Шею согревало дыхание… приятно… и щекотно.
По виску прошелся влажный язык, и я хихикнула. Нет, правда щекотно!
Короткий провал…
Но сильнее всего меня смутил тот сон, что приснился под утро.
Лан, теперь в человеческом облике, обнаженный по пояс лежал на животе. Я лежала на нем. Из одежды — на нем джинсы, а на мне — тонкая мужская рубашка, еле-еле прикрывающая попу.
Большая кровать, даже с пологом, словно в романах о старине, и мы двое. Слабым источником света служил почти потухший камин. Я чувствовала каждую линию его тела, как дышит прерывисто и глубоко, как подрагивают от уходящего напряжения мышцы.
Оборотень лежал спокойно, стараясь не шевелиться лишний раз. А я старалась не думать, какую нечеловеческую боль ему должно было доставлять алевшее на плече клеймо.
«В».
Вожак.
Их не бывает бывших. Разве что посмертно.
Мысли в голове путались. Преобладали в тот момент первобытные инстинкты. Один из них заставил потереться о распластавшегося подо мной мужчину, устраиваясь удобнее. Послышался одобрительный стон. Другой… в здравом уме я бы никогда подобного не сделала!.. намазала бы его заживляющим кремом с охлаждающим эффектом, дала бы обезболивающее, но и все!
Однако я не была в здравом уме, о твердой памяти лучше вообще не заикаться.
Я потянулась чуть вверх, прижимаясь к белому весьма откровенно, и осторожно лизнула ожог. Слух распознал еще один тихий стон, на этот раз болезненный. Внутри что-то сжалось, отзываясь на его страдания. Подула на красное пятно, тихонько коснулась губами покрытой легким загаром кожи здорового плеча, отвлекая внимание, и предприняла новую попытку.
Скоро Лан перестал подрагивать.
На языке появился горьковатый привкус, как если бы я съела кусочек чего-нибудь горелого. Но желания остановиться не было. Напротив, сознание капля за каплей заполняла уверенность, что вот так — правильно. Нужно.
Подобно самке дикого зверя, я зализывала ему рану. И получалось же! Оборотень подо мной расслабился, наши ноги переплелись, его пальцы как-то совершенно естественно оказались на моем бедре, лишенном покрова одежды.
Клеймо из красного и припухшего постепенно становилось белым. Застарелым.
Я проснулась с рассветом и минут десять лежала с закрытыми глазами. Прокручивала в голове сны.
Такое без сбившегося дыхания и румянца на щеках не вспомнишь!
— Не притворяйся, я знаю, что ты проснулась. — Бархатистый голос звучал в нескольких шагах.
— Откуда? — спросила, не открывая глаз.
— Ты вся красная и улыбаешься.
Пришлось в срочном порядке выплывать из уютной темноты и взглянуть в лицо реальности. Я поморгала, привыкая к неяркому пока свету недавно начавшегося дня.
Светловолосая реальность стояла у окна со слабой и чуточку смущенной улыбкой на почти бескровных губах. Лан выглядел уставшим, но живым и невредимым. Никаких царапин или укусов. Разве так может быть?
Одеяло. Его на мне не было, а теперь есть. Следовательно, это правда был бред воспаленного сознания, и глупостей я не наделала. При мысли о последнем видении щеки и шею снова защипало. Почему-то случившееся в нем воспринималось более интимным, чем если бы мы просто занялись сексом.
Я здесь пленница? Или меня все-таки вернут домой?
Голова пухла от обилия вопросов. Думать о серьезных вещах, утопая в похожей на облако перине, получалось с трудом, пришлось сесть.
— Расскажешь, что тебе снилось? — приподнял светлые брови Лан. — Судя по твоему лицу, нечто очень… захватывающее. Мне должно понравиться.
Он еще дразнит! Вот сейчас как скажу про сон, скажем… с Дахором в главной роли!
Но было не до шуток, нашлись дела поважнее.
— Когда я потеряла сознание, ты принес меня сюда?
— Ну да.
— А потом? — спросила и задержала дыхание в ожидании ответа.
— Отрубился.
На красивом лице ни один мускул не дрогнул.
— Я сам встал недавно. Прости, что разбудил, просто я привык просыпаться один и, наверное, вел себя недостаточно тихо.
Уверенности прибавилось, будоражившие разум образы померкли.
— Где моя мама? — спросила жалобно.
— Спит, — спокойно произнес Лан.
А у меня проснулось настойчивое желание швырнуть в него подушкой. Что за издевательская привычка выдавать информацию по песчинке?!
— Ты, наверное, растеряна, и о многом хотела бы спросить? — мягко направил меня в нужное русло разноглазый.
Кивнула.
Я ничего, ничего не понимала! А то, чему могла подобрать хоть какое-то объяснение, просто не укладывалось в голове. Привычный мир дрожал и угрожал вот-вот сменить очертания, а я пока готова к такому повороту не была.
Но дальше прятаться от правды нельзя. Просто некуда дольше!
— Тогда предлагаю спуститься на кухню и за завтраком все обсудить.
Еще один кивок в моем исполнении опередил стук в дверь. Громкий такой, настырный! В воздухе запахло гьетой. Фигурально выражаясь, конечно.
Новоиспеченный вожак буркнул что-то неодобрительное и поплелся проверять, кого там принесло. Дверь находилась в противоположной стороне комнаты, и в определенный момент вместо его тренированной груди я увидела спину. Естественно вообще-то.
Вот только на совершенно здоровой спине Лана у плеча следом от старого ожога выделялось это злосчастное «В».
— У нас не четыре часа, а всего два.
Тем временем Лан успел перекинуться с ранним гостем парой слов и теперь вводил в курс дела меня:
— Потом нас ждет гьета. Так что вставай и идем завтракать. Поторопись, если хочешь совместить приятное с полезным и получить ответы на некоторые вопросы.
Посыл был понятен и вполне логичен, но я продолжала сидеть, не в силах двинуться с места.
— Джая? — с ноткой легкого беспокойства в голосе окликнул белый.
— Ты не мог бы надеть рубашку? — выдавила я. — И хотелось бы сначала умыться…
— Хорошо, — вздохнул Лан и махнул куда-то в сторону. Проследив за его жестом, я наткнулась взглядом на приоткрытую дверь. — Только быстро, ладно?
Вопросов в тяжелой голове ютилась тьма-тьмущая, но я встала и, с трудом переставляя ноги, побрела в ванную. Там привела себя в порядок, потом поняла, что уже достаточно пришла в себя и готова встретиться со своим отражением лицом к лицу без последствий для моей психики и ни в чем не повинного зеркала.
Однако в зазеркальных глубинах меня поджидал сюрприз. Миловидная девушка, только бледная немного. Но чистая! И совершенно невредимая! Широко распахнутыми глазами я уставилась на свои ладони… Только сейчас сообразила, что не чувствую боли.