– Яна?
Она с удивлением заглядывает обратно в салон.
– Да?
Я даже забыл, что хотел ей сказать. Ее карие глаза наполнены добротой и благодарностью. Не помню, когда в последний раз я чувствовал себя настолько… растерянным.
– Не опаздывайте завтра, Яна Андреевна.
Придумал это на ходу, честное слово. Что со мной такое? Неловкость между нами уже щиплет нёбо.
– Я постараюсь, Марк Борисович.
– И… держите в строгой тайне, что сегодня…
Яна перебивает меня своим ласковым голосом:
– Мне некому рассказывать о нас. Будьте уверены, что я не проговорюсь.
Я молча киваю.
– Доброй ночи, Яна Андреевна.
– Доброй ночи, Марк Борисович.
Я долго провожаю Яну взглядом, пока она не доходит до своего подъезда и не закрывает за собой дверь. Только потом, спустя несколько минут, я разворачиваю машину и уезжаю к себе.
Глава 13Яна
Наступает следующий день. Мне неловко. Я прихожу ни свет ни заря в лабораторию. Даже охранник внизу удивляется. Сама не знаю, как так вышло.
Переодевшись, я сразу же иду к автомату с кофе. Кафетерий, конечно же, еще не работает, ведь на часах около восьми утра. Ожидая, пока автомат выплюнет посредственный кофе, я размышляю над одной вещью: неужели в Марке есть сострадание? А с виду он кажется таким черствым…
Когда кофе готов, я направляюсь в комнату отдыха. Коридоры лениво заполняются сотрудниками других лабораторий. Дернув за ручку дверь, я захожу внутрь…
Выходящий навстречу Марк меня пугает. Я подпрыгиваю на месте. Если бы не крышечка на стаканчике, то я бы точно обожгла руку.
– Господи… – сорвалось с моих уст.
– Нет, просто Марк, – ответил мужчина, оглядывая меня с ног до головы.
– Зачем так пугать?
– Ну, фактически это ты со мной столкнулась.
Во мне не нашлось сил ответить Марку колкостью, поэтому я просто тихо вздыхаю и подхожу к дивану. Мужчина, кажется, решил не покидать комнату отдыха, а еще какое-то время поиграть аллегретто на моих нервах.
– Яна…
Похоже, я права.
– М?
– Как ты?
От прямолинейного вопроса, которого я, конечно же, не ждала, по коже пробегает разряд тока. Теперь нужно определить, спрашивает он это искренне или же подумал, что это шанс поиздеваться надо мной. Делаю глоток кофе и пожимаю плечами.
– Вчера ты выглядела очень расстроенной.
– Ну, радоваться мне было явно нечему.
Марк усмехается.
– Некоторые довольны, если тяжелый груз ответственности спадает с их плеч.
– Как поэтично.
Марк продолжает прожигать меня взглядом. Стоит и смотрит, как я пытаюсь настроиться на новый день, оставляя позади разочарование вчерашнего дня.
– Яна, с тобой точно все в порядке?
Не знаю. С одной стороны, Марк, похоже, и впрямь беспокоится о вчерашнем дне. Но с другой – помня о том, что он не упускает ни единой возможности подколоть меня, хочется быть осторожной.
– Я в порядке, – нагло вру Марку, но отвожу взгляд и делаю пару глотков кофе.
– Я хочу, чтобы ты поняла одну вещь…
Интересно, мне готовиться к армагеддону или же попробовать довериться ему?
– Какую?
– Если что, ты можешь на меня положиться. Я не такой зануда, как ты думаешь.
Как благородно с его стороны! Вы только посмотрите – наш индюк распушил свой хвост! Красота-то какая, просто загляденье! Но вот вешать лапшу мне на уши не надо.
Чтобы не портить ни себе, ни ему новый день, я просто киваю в ответ и благодарю:
– Спасибо.
– Я говорю искренне.
– Я тоже.
– Уверена?
Нет, определенно, Марк хочет, чтобы я ему поклонилась в ноги за его храбрые речи.
– Да.
– Чудненько! – восклицает он и выходит из комнаты, оставив меня одну.
Остаток дня мы разговариваем лишь на рабочие темы. Мне неожиданно предлагают несколько часов преподавания в месяц (для опыта они лишними не будут). А под вечер Марк говорит, что завтра мне нужно явиться в институт. Да и тему нужно обсудить. Сдается мне, Марк подготовил жутко сложную тему, из моих нелюбимых. Вот нутром своим чувствую это.
После рабочего дня, пока Марк чем-то занят, я решаю как можно быстрее улизнуть из лаборатории. Женя сегодня не пришла (говорит, приболела и осталась дома), поэтому задерживаться смысла нет. Я и так отработала и за себя, и за нее, чтобы все оставленное ею не сдохло в инкубаторе. Но как только я выхожу из раздевалки, вновь пересекаюсь с Марком. Когда он успел переодеться, для меня загадка.
– Уже уходишь?
Очень странный и глупый вопрос.
– Рабочий день подошел к концу.
– Я думал, что ты трудоголик до посинения.
– То же самое и я думала о тебе.
Марк вновь ехидно улыбается. Что-то притягательное есть в этой улыбке. Он демонстративно открывает передо мной дверь.
– Прошу!
Была бы я в плохом настроении – подумала бы, что он меня выпроваживает, чтобы больше не видеть и не слышать.
– Спасибо.
До лифта мы идем молча. Зачем он плетется рядом со мной? Разве он не суперзанятой человек-всезнайка? Как только мы вызываем лифт, двери сразу же открываются. Марк заходит первым в кабину, я за ним. Пока лифт несет нас на первый этаж, мы переглядываемся. Обжигающее стеснение обдает щеки жаром. Раньше я чувствовала к Марку какую-то неприязнь. Но теперь, похоже, эта стенка рушится между нами.
– Завтра приезжайте к девяти сорока, я буду на месте.
– Хорошо, – выдыхаю я.
И мы снова отворачиваемся друг от друга. Прямо ощущаю себя человеком, которого бросили в ситком. Так нелепо… Но в то же время любопытно, чем закончится эта история.
Выйдя через турникеты, Марк услужливо придерживает дверь на выход. Я выхожу, и меня окатывает прохладный ветерок. Я делаю глубокий вдох, слегка прикрыв глаза. Но как только их распахиваю, замечаю на себе взгляд Марка. Мы молча пялимся друг на друга. Колющая неловкость между нами сдавливает легкие. Становится трудно дышать.
– Тебя подвезти?
Машинально киваю. Черт, что я делаю?..
– Хорошо, – добавляет он.
Отказываться совершенно без толку. Тем более в прошлый раз мы доехали куда быстрее, чем я обычно добираюсь на общественном транспорте. Это и перевесило сегодня чашу весов в пользу Марка. Что ж… Если он еще раз меня просто подвезет, то ничего страшного не случится, ведь так?
Мы молча садимся в машину. Я пристегиваю ремень, ожидая какую-нибудь пакость от Марка. За эти недели я привыкла к его надменным взглядам, острым, как лезвие, шуткам и холодным резким ответам.
Марк включает классическую музыку, и она мгновенно заполняет салон. Ну, ей-богу, как героиня глупого сериала! Звуки скрипки и фортепиано ласкают слух, но я не могу расслабиться полностью в машине Марка.
– Ты точно в порядке?
– Мне еще раз повторить свой ответ?
– Да, будь добра, – нежно тараторит Марк, выезжая на проспект. – Повтори еще раз свой ответ.
– Марк Борисович, я в порядке.
Мужчина усмехается.
– Нет, Яна Андреевна. Вы говорите это без интонации, поэтому я вам не верю.
– Мы что, разучиваем роли для нового спектакля?
– Это с какой стороны посмотреть. Вся жизнь – сплошной театр.
– Как удивительно…
– Что именно тебя удивляет?
– Не ожидала, что мистер Занятой Всезнайка окажется таким нежным романтиком.
– Я же тебе говорил, что я не такой зануда, каким кажусь.
– Ну да, ну да, – тихо отвечаю я, отводя взгляд в окно. – Все не то, чем кажется на первый взгляд.
– Нет ничего плохого в том, чтобы чувствовать опустошение.
– Вы еще и эксперт по сердечным делам? – не то спрашиваю, не то удивляюсь я. – Ой, простите, по сексуальным делам. То есть по ЗППП.
– Яна, перестань язвить.
В тоне Марка сквозит серьезность. Наверное, мне и впрямь нужно сбавить обороты. Все-таки он пытается помочь мне, а я веду себя очень грубо по отношению к нему.
– Прости, – срывается с моих уст, и я замолкаю, жадно разглядывая бардачок.
Марк выдерживает паузу, нужную нам обоим.
– Мне кажется, мы с тобой не с того начали, – тихо говорит Марк, остановившись на светофоре.
Глаза слепят фары встречных машин, которые лениво сворачивают на проспект.
– Когда именно?
– В наш первый день знакомства.
– Это ты так извиняешься?
– По-моему, я уже попросил прощения за то, что окатил тебя грязью из лужи. Я правда не заметил ее.
Я в самом деле веду себя очень грубо. Но мое сердце сейчас разорвано на мелкие кусочки, и каждый новый шаг, который я пытаюсь сделать, отдается глухой болью в груди. Наверное, правильнее всего просто принять неуклюжие попытки Марка развеселить меня. Тем более нам еще работать бок о бок минимум год. У меня просто нет другого выбора, кроме как пойти ему навстречу, даже если этого я сейчас меньше всего хочу.
– Да, наверное, – выдыхаю я.
– Поверь, я знаю, что такое пустота.
Наши взгляды встречаются. Мне становится чертовски любопытно, прямо зудит на кончике языка вопрос, который я все же удерживаю за зубами. Как?! Откуда такой, как он, может знать, что такое пустота?! В голове не укладывается!
– Даже несмотря на то, что я кажусь занудой, женатым на науке, у меня все же есть сердце.
Удивительное откровение дня: у Марка Робера есть сострадание и – внимание! – сердце! А я-то думала, что у индюков есть только чувство собственной важности. Вот это разочарование века! И как теперь мне жить с этой информацией?
– А по тебе и не скажешь.
– А зачем мне демонстрировать это всем? Какой в этом смысл?
Марк вновь прав. Чертовски прав. Никому сейчас в нашем мире нет дела до того, есть у тебя сердце или ты черствый ломтик хлебушка. Всем глубоко плевать на тебя и твои душевные страдания. Люди утратили навык сострадания, теперь каждый сам за себя.
– В этом есть глубокий смысл…
– Ты спрашиваешь или утверждаешь?
– И то, и другое.
Нам сигналят другие машины – сигнал светофора давно сменился на зеленый. Марк двигается дальше.