– Думаешь, это так просто? Паша закатит истерику, опять начнет меня обвинять в том, что я много требую и не ценю его.
– Он рыбы, что ли?
Хлопаю глазами, лишь смутно понимая, что спрашивает Женя.
В науке нет места нумерологии, гороскопам и прочей глупости, есть только факты, результаты и исследования. И уж точно характер Паши никоим образом не формируется из гороскопа, иначе все люди, рожденные под его знаком, были бы одинаковыми.
Женя продолжает смотреть на меня в ожидании ответа. Как я поняла за столь короткое время, ей нравятся гороскопы и астрология. Интересно, как в ней сочетаются любовь к точным наукам и абстрактная романтическая хрень?
– Нет, телец.
Отвечаю лишь потому, что Женя не успокоится, если я не скажу, кто по гороскопу мой парень.
– Странно, – задумывается она, подняв глаза вверх. – А кажется, что рыбы…
– Это не имеет значения. Он все равно не позвонил.
Мы замолкаем, погрузившись в свои мысли.
К нам подходит Денис, сунув руки в карманы.
На самом деле он неплохой парень, правда, полнейший зануда. Но нужно отдать должное, Робера ему вряд ли удастся переплюнуть в этом. Денис высокий, с острыми чертами лица, носит очки в прозрачной оправе. Вечно задает вопросы, воспитывает и пытается учить, как правильно работать.
– Прохлаждаетесь? – спрашивает он, остановившись перед нами в полутора метрах.
Денис всегда держит дистанцию. На первый взгляд может показаться, что он парень простой и добрый, но вот Женя совершенно другого мнения о нем.
– У нас перерыв, – раздраженно отвечает Женя, сложив руки на груди.
Он состраивает угрюмую гримасу.
– Вообще-то, здесь нельзя сидеть в лабораторном халате. Вы имеете право на перерыв лишь в отведенное время, которое находится в промежутке между часом и тремя, а не сейчас, в половине пятого, – говорит он, взглянув на свои наручные часы.
– Ага, – отвечаю ему.
Денис тяжело вздыхает, словно его раздражает все окружающее. Как будто все вокруг неправильно.
Я тоже порой это ощущаю.
– Если вы забыли, – начинает он с поучительной интонацией, – я заместитель шефа. И имею полное право выдать вам предупреждение за нарушение регламента лаборатории.
– Нет такой должности – заместитель шефа, – скучающе замечает Женя.
– Меня сам шеф назначил!
– Ага, в пьяном угаре, – практически шепотом отвечает коллега.
– Что? – переспрашивает Денис, будто не расслышал.
Нет, все он прекрасно расслышал. А вот собачиться с Женей ему нравится больше, чем поучать других. За эти две недели я заметила, что после перепалки они потом ходят довольные, даже если один из них проиграл. Странный подход к заигрыванию, но что тут поделаешь…
– Пойдем.
Игнорируя Дениса, Женя встает и тянет меня за руку. В это время мы с коллегой встречаемся взглядами. Мне чудится победоносный огонек, быстро пробегающий в его глазах, но, ничего не добавив, пожимаю плечами и следую за Женей.
– Денис всегда так себя ведет? – спрашиваю я шепотом, чтобы, не дай бог, он не услышал нас.
И оборачиваюсь, чтобы убедиться, что за нами он не идет.
– Сколько я здесь работаю, столько он и ведет себя так. Всех поучает, везде пытается преуспеть.
Тон Жени – скучающий, будто она каждый день повторяет эту фразу раз по двадцать на дню.
– Ясненько…
Дойдя до автомата с кофе, я вытаскиваю карту, чтобы оплатить латте.
– Я в лабораторию, – говорит Женя.
Кивнув ей в ответ, жду, когда автомат выплюнет последние остатки горячего напитка. Я уже даже привыкаю к этому кофе, который готовит самый обычный автомат.
Если бы работал кафетерий, был бы риск столкнуться с нашей «звездой», а мне этого не хочется. Но там кофе в разы лучше и цивильнее. А еще там есть лавандовый сироп…
Тяжело вздыхаю, а автомат радостно пиликает, и красный свет в окошке меняется на зеленый. Это значит, что кофе готов и его можно забирать. Я протягиваю руку и вздрагиваю оттого, что кто-то шепчет мне на ухо:
– Осторожно, горячо!
С краев бумажного стаканчика падают на руку несколько капель. Пронзающая боль режет кожу. Я дергаюсь, оставляю стакан все в том же окошке автомата, а сама чуть ли не ругаюсь вслух.
Передо мной красуется наш индюк, то есть Марк. Он, по всей видимости, замечает, что я из-за него обожгла руку, поэтому, кидая надменный взгляд на меня свысока, добавляет:
– Кофе очень горячий.
– Я это и без вас знаю, – фыркаю в ответ, ощущая, как раздражение растекается по жилам молочной рекой.
– Правда? – искренне удивляется Марк. – А по вам и не скажешь.
– Вы что-то хотели?
Выгибаю бровь в надежде, что этот индюк отстанет от меня. Но где-то внутри чувствую, что это лишь начало необъятного айсберга издевательства.
– Все, что хотел, я уже произнес.
– И что же это?
– Предостережение.
– Держаться подальше от страшного автомата с кофе?
На последнем слове я не сдерживаю издевательский смешок. Нет, ну кто бы мог подумать, что сама звезда лаборатории Робер будет предупреждать меня об опасном кофейном автомате!
– Не думаю, что вы понимаете весь ужас ожогов.
Робер делает паузу, будто ждет, когда я ему или одобрительно кивну, или что-нибудь отвечу. Соблазн съязвить настолько велик, что мне приходится прикусить кончик языка.
– А вы всем читаете нотации в разгар рабочего дня?
Рука по-прежнему ноет, и мне, на самом деле, нужно побыстрее обработать ожог. Но если быть честной, то больше всего мне хочется, чтобы Робер сгинул с моих глаз.
– Только тем, кто неряшлив.
Издевка прозвучала, попав в самую точку. Но это не отменяет того факта, что Робер ведет себя чересчур высокомерно.
– Мне не нужны наставления.
Я протягиваю руку к стаканчику. Все-таки желание выпить кофе перевешивает желание поругаться с Марком.
– С вашей неряшливостью вряд ли вас спас бы наставник.
Марк делает коротенькую, но многозначительную паузу, словно прицеливается через оптику, чтобы не промахнуться словом.
– Вы же ходячая катастрофа!
Накрываю кофе крышечкой и, развернувшись, встречаюсь с ним взглядом. Наверное, стоило бы промолчать, чтобы потом не жалеть о словах, которые я брошу в этого высокомерного индюка, но почему-то внутри свербит от раздражения и сложно держать язык за зубами. И сейчас буквально пару секунд мы рассматриваем друг друга. Марк распрямил свои плечи, и мне чудится, что он выше меня на две головы. Такая огромная глыба сарказма и высокомерия возвышается надо мной в надежде, что я ему поддамся, что проиграю раунд обмена издевками. Знаете, он не с той связался.
– Мне есть с кого брать пример.
– Да? – выгибает он бровь, а в его серо-голубых глазах загорается искра азарта, которую видно невооруженным глазом через оправу дорогих очков.
– Ага, – добавляю я и делаю глоток кофе.
Восхитительно! Кажется, один стаканчик кофе может сгладить любой неудачный день своим терпким вкусом. Или же вовремя заткнуть меня.
Робер театрально смотрит в разные стороны, словно ища кого-то.
– Странно, – говорит он с досадой в голосе, – я не вижу вашего двойника…
Я задираю нос, щуря глаза.
– Послушайте, вам никогда не говорили, что по вам плачет «Оскар»?
Кажется, Марка эта фраза заинтересовала. Он задумывается, сдвинув темные брови.
– Вы мне льстите, – наконец говорит он с таким удовольствием, что меня передергивает от мысли, вдруг он только что представил, как ему вручают «Оскар».
– Ровно так же, как и вы мне.
Не дожидаясь очередной издевки, разворачиваюсь и направляюсь в сторону лаборатории. Мне хочется выдохнуть оттого, что Робер оставит меня в покое на какое-то время, однако, дойдя до двери лаборатории, я вновь вздрагиваю от того, что чья-то рука перекрывает валидатор для пропуска. Слава богу, в этот раз ничего не проливается из-за плотной крышки на стакане.
– В лабораторию запрещен вход с напитками.
Баритон Марка строг, заставляет чувствовать, что я провинилась.
– Как и с домашними животными, – парирую я с издевкой и, отодвинув его руку, открываю дверь.
Боже мой, мне определенно нужна плазмида с устойчивостью к таким придуркам, как Марк!
Нет, на самом деле вход в лабораторию с напитками запрещен, но я не собираюсь нести стаканчик дальше комнаты отдыха. И вообще, надо уже завести свою кружку и перестать тратить деньги в автомате.
Остаток дня мы стараемся не замечать друг друга. Мистер Важный Индюк работает за своим столом, а я – за своим. Никаких издевок, колких фраз и сарказма. Хотя, по правде говоря, от последнего я не хотела бы отказываться. Видеть, как он краснеет быстрее, чем помидор на грядке, – неистовое удовольствие.
Ближе к шести часам мне звонит мой парень. Я долго не беру трубку. Телефон раздражительно вибрирует, и спустя пару секунд мистер Важный Индюк выезжает из-за своего стола. Колесики его кресла громыхают по плитке, и, когда я обращаю внимание на него, он грозно высказывается:
– Яна Андреевна, вы либо ответьте на звонок, либо выключите телефон! Очень некомфортно работать в помещении, где стоит раздражающее жужжание! И вообще, телефоны в лаборатории запрещены!
Наверное, в этот момент на моем лице написано все, что я хотела бы сказать Марку про его тон и манеру общения. Напомнить ему, что он не пуп земли, чтобы крутиться вокруг него. Я хочу чем-то выстрелить в свою защиту, но Марк демонстративно отъезжает обратно за свой стол, не дав мне парировать его ход.
Телефон продолжает жужжать. Несомненно, меня тоже раздражает этот звук, но отвечать я не хочу. Однако настырность Паши прошибает мой панцирь, и, взяв телефон в руки, я выхожу из кабинета.
– Да?!
Раздражения у меня через край – вначале Марк ко мне цеплялся, а теперь Паша будет пытаться извиниться.
– Привет, малыш…
От нежности сводит челюсть.
– Привет.
– Как ты?
Рассматривая швы плитки на полу, я решаю, что пора все высказать ему.
– Послушай… – продолжает он, понимая, что я как минимум жутко зла на него, а как максимум – готова приготовить раствор, после которого он будет мучиться запором месяц, а то и дольше.