Кабину освещала одна-единственная лампочка накаливания, болтавшаяся под потолком на проводе с оголенным концом.
«Нарушение норм», — машинально отметил он про себя.
Так, команда.
Он, конечно, планировал присмотреться к ним получше, но первое впечатление было не очень.
Неплохой, но эмоционально нестабильный и не справляющийся с потоком клиентов повар; капитан, который до сих пор не понял, что перевозит людей, а не грузы; слегка придурковатый и выпивающий мастер по ремонту. Многим официантам не хватает опыта, да, пожалуй, и образования. Среди них выделяется своим необычным для женщины профессионализмом только администратор зала. И еще один важный пункт. Мало того что большинство сотрудников бездари, еще и атмосфера на корабле довольно неприятная.
«Плохая атмосфера — нет денег».
И наконец, управляющая.
Он вернулся к вчерашней таблице. Судя по диаграмме, он охарактеризовал ее как волевую (65 %), динамичную (70 %), экстравертную (60 %), с темпераментом лидера (72 %), способную принимать решения (88 %), адаптивную (85 %). Что произошло сегодня? Почему ее поведение так сильно изменилось? Неужели он так ошибся на ее счет?
Встревоженный Натан убрал диктофон и закрыл скрипучие дверцы старого шкафа.
Слова на очередной записи звучали более чем странно.
«В глубине души, в самой глубине вашей души гнездится чудовищный страх, подспудная тревога… страх оказаться человеком, лишенным собственной личности и не имеющим значения для других».
Что за чертовщина? Что все это могло значить?
Он пришел к выводу, что люди — странные существа. Даже если знаешь кого-то очень хорошо, ни в чем нельзя быть уверенным. Вот и Сибилла. После стольких лет совместной жизни оказалось, что она скрывает страшные, леденящие кровь тайны.
Бобби постучал, в очередной раз выдернув меня из раздумий.
— Там курьер, у него какая-то штука для тебя, — сказал он, указав головой на молодого человека в мотоциклетном шлеме.
— Я из мэрии. Распишитесь, пожалуйста, в получении, — сказал тот, протягивая отрывную книжку и договор.
Это был вчерашний головокружительный контракт. Один его экземпляр уже лежал в мэрии. Я поставила подпись, и курьер в сопровождении Бобби тут же исчез.
Умирая от стыда, я положила договор на край стола, подальше от себя. Как я могла согласиться на такое предложение, да еще и вдвое завысив цену? Как я буду принимать сливки общества на борту нашей старой посудины?
Зазвонил телефон. Это был Ален.
— Короче, здание, где сидит твое братство, принадлежит некоему Моэмэну Малуфу.
— Это мне ни о чем не говорит.
— А что, если Оскар Фирмен — псевдоним? А настоящее имя Моэмэн Малуф? Тогда понятно, почему в налоговой нет никакой информации.
— Араб-блондин с голубыми глазами? Вряд ли… Может, Фирмен снимает у него помещение?
— Нет, я проверил. У здания нет арендаторов. Во всяком случае, Малуф не подавал документов на этот счет. Он сам оплачивает коммунальные счета.
Господи, кажется, я впуталась в скверную историю.
— Ты что-то знаешь про этого Моэмэна Малуфа?
— Алло! Алло! Сейчас оборвется. Я в кабинке, и у меня закончилась мелочь. Малуф… Бип-бип-бип…
Мелочь кончилась! Черт!
Я попросила Манон принести еду. Мне хотелось поужинать одной, в своем кабинете. Покончив с едой, я пошла в комнату отдыха за кофе.
Там пахло табаком. Гора чашек, как всегда, возвышалась в раковине, словно вся команда бросала мне вызов и заявляла о недоверии и нежелании подчиняться такой неумелой управляющей.
Я достала из ящичка записки, уверенная, что получу очередную порцию критики и упреков.
Так и было.
Меня обвиняли в чем угодно: что я ломаю комедию, драматизирую на ровном месте, смотрю на других свысока и обижаюсь из-за пустяков.
Каждое злое слово, как кинжал, вонзалось мне в сердце. Но никто не мог этого понять. И конечно, в их тупые головы не приходило, что для меня самое важное в жизни одно — как можно ярче выразить себя и свои чувства.
В любом случае мне осточертело руководить людьми. На самом деле я хотела не контролировать других, а проявить себя. Здесь же меня не покидало ощущение, что я заняла чужое место. Найди я свой путь, я бы с головой ушла в работу, отдавалась бы ей без остатка и сделала бы то, что другим и не снилось.
Залпом допив кофе, я водрузила свою чашку поверх остальных и вернулась в кабинет.
В тот день, куда бы я ни шла, всюду мне мерещился Натан. Он словно защищал меня от невыносимого одиночества и отвержения, которое я читала в глазах сотрудников. Чем дальше, тем более навязчивым становилось видение.
В конце концов я взяла трубку и позвонила домой.
— Натан…
— Да?
— Натан, это я. Я хочу, чтобы ты вернулся.
— В смысле?
— Я беру тебя обратно. Прямо сейчас подпишу бумаги.
— Не понимаю. Ты же говорила, что, если я останусь, это разрушит твою карьеру…
— Это не так уж и важно. Вернись, пожалуйста, милый…
Мы договорились, что он выйдет на следующий же день.
В воцарившейся тишине до меня донеслись слегка приглушенные звуки рояля. Начинался концерт. Я дождалась небольшого перерыва, проскользнула в полумрак зала и незаметно села в самой глубине, у выхода.
По мере того как музыка проникала внутрь меня и все громче звучала в моей душе, пришло ясное осознание: это не мой характер, я не смогу с ним жить. Дело было не только в том, что я опять страдала — причем непонятно, больше или меньше, — чем раньше. Мне просто хотелось вернуться к себе настоящей.
Фирмен предупреждал, что обратного пути нет, но признался, что мой изначальный характер был в его списке. Так что, если перебирать один за другим, я снова стану собой.
Накануне я пообещала себе перепробовать все девять типов личности, чтобы изучить таинственную систему и использовать знания в своих целях. Эта мысль меня уже не вдохновляла. Какой смысл так утруждаться? Успех — это всего лишь правильно выбранная стратегия и ничего более. Люди будут любить не меня саму, а то, как грамотно я все рассчитала. Игра не стоит свеч.
Нежный голос Паломы заполнял помещение, а вместе с ним и все мое тело, становившееся таким же легким и красивым, как эта чарующая мелодия. Я так завидовала! Я слушала и говорила себе, что однажды обязательно буду петь.
Концерт закончился, зрители расходились по домам. Джереми еще сидел за роялем и наигрывал что-то из Эрролла Гарднера. Последние посетители тихонько разговаривали, потягивая коктейли. Зал выглядел необыкновенно уютно в мягких лучах желто-красного света.
Время от времени Джереми поднимал на меня глаза. Я никогда ему не говорила, но он знал. Знал, что я мечтала стоять рядом с ним на сцене. И знал, что никогда не решусь на это сама. Все это я читала в его взгляде. Все это и еще кое-что — приглашение на сцену. Он звал меня, не произнося ни слова. Джереми знал, что главные разговоры обходятся без слов.
Когда он заиграл «Sybille’s reflections», у меня на глазах, как и всякий раз, выступили слезы. Не потому, что эта мелодия носила мое имя, а потому, что она трогала меня до глубины души.
Я вернулась домой поздно. Натан уже лег. Когда я, в свою очередь, залезла под одеяло, он придвинулся ближе и стал гладить меня с весьма очевидными намерениями. Я вся сжалась, но он, ничего не заметив, продолжил наступление.
Его руки для виду прошлись по телу и тут же направились к груди. Мне стало тошно. Я поняла, что для него важнее секс, чем я сама.
— Не сегодня, дорогой. Я очень устала.
— Да ладно…
Его рука скользнула у меня между ног. Я резко отвернулась.
Мне не хотелось. К тому же я чувствовала себя толстой: днем я не выдержала и сожрала кусок шоколадного торта. Теперь у меня был живот как у бегемота.
17
Солнце ярко светило, в зарослях кустов пели птицы. Сэм Бреннан уже собирался позвонить в ворота виллы Ширдун, как вдруг его мобильник завибрировал. Звонила ассистентка.
— Да, Дженнифер?
— Я напала на след Оскара Фирмена.
— Ты гений!
— Рано радоваться, новости не самые хорошие.
— Что случилось?
— Оскар Фирмен умер…
— Да ладно! Я-то был уверен, что он жив и здоров в свои сто тридцать три года…
— Дай договорить! Он умер уже давно, не оставив наследников.
— Ни детей, ни кого-то еще?
— Абсолютно.
— Может, есть другие родственники? У него же должен быть брат, или племянник, или хоть какая-нибудь четвероюродная сестра?
— Пока я никого не нашла.
— У него должен был быть нотариус! Во Франции он есть у каждого!
— Возможно.
— Пожалуйста, отыщи хоть что-нибудь!
— Буду искать и, если что-то будет, сразу позвоню.
— Ты просто ангел!
Натан положил диктофон на место.
Сибилла только что забежала домой и уехала на работу раньше обычного.
Запись, которую он прослушал, почему-то оставила странное послевкусие. Одна из фраз застряла в голове, и ему было от нее не по себе. Хотя никакой логики он в этом не видел.
«В глубине вашей души гнездится страх того, что люди — непонятные существа и вы неспособны с этим справляться».
Натан закрыл шкаф и пошел собираться на работу.
Люди и правда очень загадочные, даже самые близкие. От этой мысли ему стало тоскливо.
Он никогда бы не признался Сибилле, что рылся в ее вещах, просто потому, что невозможно было предугадать, как она отреагирует, и заранее продумать ответ. И все же эти странные послания начинали здорово его беспокоить.
Я отправилась на корабль рано утром, надев характер номер пять, как другие надевают модное платье. Оскар Фирмен согласился принять меня раньше обычного. После встречи я на минутку забежала домой и, не теряя времени, помчалась на работу. Натан скоро тоже должен был прийти. Решение вернуть его в команду было совершенно нелогичным, но снова менять курс я не хотела.