— Она не грязная. Если вы посмотрите внимательно, — сказала я, показывая на муху, — то увидите, что это не scathophaga furcate, более известная под просторечным названием «навозная муха», а musca domestica, иначе говоря «домашняя муха», которая не имеет привычки садиться ни на экскременты, ни…
— Но это все равно ни в какие ворота не лезет! Ваш повар должен смотреть, что готовит! И потом, мухи откладывают яйца!
Чем громче он возмущался, тем больше я отстранялась, превращаясь в бесстрастного наблюдателя. Впервые в жизни я видела, чтобы бельгиец так сильно злился.
— Это невозможно. Мы готовим только самое свежее мясо, а мухи имеют обыкновение откладывать яйца в то, которое находится на последней стадии разложения. Вы сами можете в этом убедиться, — сказала я, поднося тарелку к его лицу, — здесь нет ни следа яиц.
— Они могли смешаться с едой, пока ее готовили…
— В таком случае вы точно ничем не рискуете. Если высокая температура разрушила их, значит личинки не смогут вылупиться в вашем кишечнике.
— Вы что, издеваетесь? — взорвался он, вскакивая и оглядываясь вокруг, словно призывая в свидетели остальных посетителей ресторана.
Я недоумевала, как взрослый человек мог так глупо себя вести.
В этот момент Натан, стоявший все это время поодаль, молчаливый и полный достоинства, вмешался в разговор:
— Позволю себе заметить, я уже указывал на тот факт, что муха не выглядит поджаренной, а значит, она попала в тарелку после приготовления. Это снимает всякую ответственность с повара.
Довод Натана заинтересовал меня.
Я поднесла тарелку поближе и внимательно рассмотрела насекомое:
— Так и есть. Муха не подвергалась термической обработке.
— Но это не значит, что нужно подкидывать ее ко мне в тарелку!
— Я очень сожалею, месье. Французское законодательство не запрещает мухам ни садиться на тарелки, ни даже умирать в них.
Ровно в двадцать три часа я вошла в кафе «Негоцианты». Несмотря на поздний час, роскошный зал был заполнен на две трети. Много молодых пар и несколько пожилых людей. На соседнем столике лежала забытая кем-то газета. Чтобы скоротать время в ожидании кузины, я взяла ее и погрузилась в чтение.
Бертиль влетела в ресторан со стремительностью бильярдного шара и закричала так, что все посетители обернулись:
— Сибилла! Сибилла, ну наконец-то!
Я тут же отключила эмоции, чтобы этот неуправляемый поток восклицаний не захлестнул меня. Только интеллект, только работа мозга… Держаться списка тем и ни в коем случае не выдать себя.
Она оглушительно поцеловала меня и стиснула так, что у меня чуть ребра не хрустнули.
— Как твои дела? — набросилась она. — Рассказывай! Я хочу все знать!
Именно те вопросы, которые я не переношу. Я откинулась в кресле, чтобы оказаться как можно дальше от нее. Никакого желания отвечать на допрос, и совершенно непонятно, как от него увильнуть.
Я уже заметила, что в тот день мое душевное состояние стало моим личным делом: я ни с кем не хотела делиться мыслями и чувствами.
— Все хорошо, а у тебя как? — парировала я.
Естественно, она только этого и ждала. Меня, конечно, абсолютно не волновали ее новости, но лучше уж слушать другого человека, чем раскрываться самой.
— О, столько всего произошло с нашей последней встречи, если б ты только знала…
За этим вступлением последовал бесконечный монолог с самыми занудными подробностями абсолютно бессмысленной жизни. Я узнала, как она украсила гостиную, какие комплименты наговорил ей босс и когда полезли зубки у ее младшего сына. Не разговор, а кошмарный сон! Внезапно она прервалась, чтобы сделать глоток воды, — видимо, горло не выдерживало такого количество слов. Я тут же воспользовалась возможностью прекратить пытку:
— Мне, пожалуй, пора. Завтра рано вставать.
Она чуть не поперхнулась:
— Как? Ты уже уходишь???
Половина посетителей опять повернули к нам голову.
— Да.
— Но ты ничего не рассказала о себе! Давай выкладывай все!
Боже, какая тоска.
Так, быстро, что у меня было в списке?
— В Джибути требуют независимости, представляешь?
Прием сработал. Правда, не совсем так, как мне бы хотелось, — словно я кинула монетку в автомат, а дальше его уже было не остановить. У нее, конечно, сложилось свое мнение, которое она тут же выложила во всех подробностях: мешанина из услышанных по телевизору фраз, выданная с присущей невеждам самоуверенностью.
А ведь я не позволяла себе рта открыть, не будучи полностью уверенной, что достаточно хорошо разбираюсь в теме разговора. Неудивительно, что такие пустомели с их безосновательными заявлениями невероятно меня раздражали.
Пока она трещала, я непроизвольно скорчила гримасу и, улучив момент, принялась разоблачать ее утверждения одно за другим, приводя самые весомые аргументы.
Она моментально сменила тему и заговорила о правильном питании и диетах. Снова пришлось выслушивать псевдонаучные теории, услышанные то ли в парикмахерской, то ли еще где-то.
Весь этот цирк мне уже порядком надоел.
С большим трудом удалось перевести разговор на одну из заготовленных тем, но она опять перескочила на свое — принялась болтать о последних каникулах на море и рассказывать всякие глупые истории, случившихся с ее детьми. Мое терпение лопнуло.
Я положила на стол деньги, ровно столько, сколько должна была за бокал «Эвиана», быстро попрощалась и выскользнула из кафе, пока она опять не накинулась на меня со своими слащавыми признаниями в любви.
По дороге домой, оставшись наконец в одиночестве, я поняла, что все-таки была рада повидаться. Может, я просто слишком строго сужу людей, когда они говорят что-то нелогичное и нерациональное?
Лично я не позволяла себе высказывать мнение, если недостаточно глубоко разбиралась в теме. Неудивительно, что люди, болтавшие что попало, казались мне несерьезными и поверхностными. В результате я слушала их с растущим скепсисом и, сама того не замечая, подвергала сомнению все сказанное, постепенно приходя к мысли, что имею дело с полным невеждой.
Домой я вернулась без сил. Радовало то, что здесь меня никто не мог потревожить. Натан читал, лежа в постели. Мне хотелось быстренько умыться и присоединиться к нему. Вода была ледяная. Неприятно, конечно, зато я стала тратить ее гораздо меньше и экономить на счетах. Экономия… Вот о чем я внезапно задумалась. Если бы только я могла скопить достаточную сумму, чтобы меньше зависеть от других людей…
Мне не терпелось погрузиться в книгу по техникам продаж, которую я днем взяла в библиотеке. Новые знания в этой области должны были улучшить мое положение: я смогу подписать достаточное количество контрактов на проведение ужинов на корабле, да и руководить Катель и Джефом станет куда проще.
Только я взялась за чтение, как Натан придвинулся ко мне, охваченный бурным желанием.
Вот уж чего мне точно не хотелось в тот момент! После утомительной встречи с кузиной я мечтала побыть одной. И потом, по сравнению с удовольствием от чтения, все эти телесные услады казались мне пустой тратой времени.
Я решила расставить точки над «i», пока ситуация не стала неуправляемой.
— Натан, мне надо поработать.
— Ну, мы же не обязаны каждый раз заниматься этим два часа…
«Что ты возомнил о себе! Ты хоть раз продержался два часа? Впрочем… это даже к лучшему».
— Ну давай, — настаивал он.
Я чувствовала, что не справляюсь. Быстро, никаких эмоций, только факты, только разумные доводы.
— Послушай, сегодня у меня довольно низкий уровень гормонов, поэтому я не могу быть в нужном состоянии.
— Зато у меня гормонов хоть отбавляй…
— Может, решить эту проблему ручной стимуляцией?
— Если тебе хочется…
— Нет… я имела в виду… чтобы ты сам. Без моего участия.
— А, понятно. Ну ладно, если это все, что ты можешь предложить…
— Да, это было бы предпочтительно.
— Хорошо.
Он взялся за дело.
— Ничего, если я пока почитаю? — спросила я минуту спустя.
— Ничего.
Еще через пару минут он добавил:
— Ты не могла бы снять футболку? Это мне очень поможет.
— Да, могу.
Я разделась и вернулась к чтению.
Мне доставляло огромное удовольствие приобщаться к искусству продаж. Оказалось, что после предварительного контакта, призванного возбудить у клиента интерес, стоит подогреть его желание совершить покупку, не забывая при этом о главной цели: закончить как можно скорее.
18
Большая баржа с глухим рокотом прошла почти вплотную к «ПигмаЛиону». Иван Раффо в этот момент стоял на палубе. Он крепко вцепился в поручень и отвернулся, чтобы не видеть вспенившуюся воду. Когда баржа отошла на какое-то расстояние и корабль закачался на волнах, аудитор занервничал еще сильнее и инстинктивно стал искать глазами ближайший спасательный круг. К витавшему в воздухе запаху тины добавились выхлопы от дизельного топлива.
На палубу его выгнали женские крики. Проходя через ресторан, он услышал, как одна официантка орала на другую из-за какой-то идиотской истории: кажется, кто-то неровно разложил на столе приборы. Типично женские дрязги. Зачем эти фурии выставляют напоказ свои эмоции? Просто невыносимо.
Когда корабль перестал раскачиваться на волнах, а в зале снова воцарилась тишина, он зашел в кабину Сибиллы и положил на место документы, которые она дала ему пару часов назад. То, что он прочитал, окончательно выбило его из колеи. Среди документов он обнаружил краткосрочные и среднесрочные модели оборота и маржи в соответствии с различными сценариями позиционирования. Все гипотезы были обоснованны, умозаключения логичны, вычисления точны.
Как эта взбалмошная и переменчивая женщина, которая накануне принимала решения, руководствуясь только интуицией, вдруг стала такой серьезной и рассудительной? Совершенно непонятно.
«Переменчивый характер — ненадежный характер».