Я еще раз пожелала ему удачи и попрощалась. Мне удалось немного взбодрить его, я была довольна собой.
Три дня. Оставалось всего три дня, чтобы убедить Шарля взять меня на постоянную работу, а Ивана Раффо — вложить деньги в корабль. Это казалось вполне реальным, я чувствовала, что мне это под силу. Шарль был тот еще боец, верил всем подряд и не умел за себя постоять. Убедить его казалось плевым делом. Раффо, наоборот, производил впечатление ушлого типа, но он настолько закостенел в своем футляре из логики и рациональности, что его легко можно было заболтать. Сделаю пару ну очень серьезных таблиц, впишу туда нужные цифры — и денежки у нас в кармане.
К тому же в голове уже закопошились идеи — куча мыслей о том, что можно организовать на корабле. Раньше я вела себя как жуткий ретроград: поддерживала на плаву то, что придумали до моего прихода, не внедряя ничего нового. Зато теперь я прямо-таки фонтанировала новыми проектами.
Во-первых, я придумала ввести перед обедом «Счастливый час». Гениально же! Все делают это вечером, но почему бы не предложить людям то же самое в другое время дня? Если снизить цену, они будут заходить на бокальчик вина, а потом, естественно, останутся и закажут еду. Джекпот! Особенно если чем-то их соблазнить. Кстати, о соблазнах. Я сообразила, как заставить прохожих заходить на чай, — просто направить вентиляционную трубу из кухни в сторону набережной, и они потянутся на запах! Шоколадные кексы, горячие сконы… Кто сможет перед этим устоять? Такими темпами мы за несколько недель увеличим средний вес жителя Лиона. Нужно будет подписать контракт с окрестными кардиологами, пусть перечисляют комиссию!
— Бобби! Боббишу! Боббитунет! Эгей!
Явился, наконец-то! Совершенно безумный вид и мокрое пятно в районе ширинки. Наверняка снова увидел красивую девчонку и засунул кусок льда в трусы. Смех, да и только!
— Ну и ну! Посмотрите на него! Услышал, что я зову, и описался от страха! Не бойся, я не кусаюсь…
— Да нет, я… — пробормотал он, краснея.
— Ладно, Бобби, вот что нужно сделать. Срочно найди мне трубу и материал для вывески.
Я с таким энтузиазмом рассказала о двух новых проектах, что он тут же пошел исполнять поручения. Ай да я!
Мне так понравилась идея «Счастливого часа», что я решила поменять общий подход к позиционированию ресторана. Что, если сильно снизить цены и предлагать простую еду, доступную большинству горожан? Учитывая плачевное состояние нашего корыта, не было смысла делать ставку на качество еды. Можно было привлечь людей другим — подавать привычные блюда типа сэндвичей с непривычными ингредиентами. Например… О, вот это гениально! Что, если сделать сэндвич с рубленым бифштексом, а вместо квадратного тостового хлеба взять мягкие круглые булочки? Добавить туда немного лука и кетчупа… Гораздо оригинальнее, чем традиционный сэндвич с ветчиной!
— Какой ужас! — ответил Родриго, выслушав мое предложение. — Это никто не будет есть. А уж тем более в Лионе!
Да-да, знакомо: «Обидеть художника может каждый». Никакого желания присутствовать при душевной драме непонятого творца, чьи шедевры хотят продавать за бесценок. Дай ему волю, и он со своей вечной драмой всех утянет на дно. Нет, спасибо. К тому же мне пришла в голову новая идея, еще лучше прежней. Что, если сделать ставку на концерты? Пусть на корабле с утра до вечера играет живая музыка, и не абы какая, а популярная у молодежи. Мы сможем стать главным музыкальным местом Лиона, таким модным и престижным, что музыканты выстроятся в очередь, чтобы выступить у нас.
Я обошла корабль, рассказывая о своей идее, и моментально заразила сотрудников своим энтузиазмом. Идея нравилась абсолютно всем, и мне в первую очередь. Я уже представляла, как каждый день встречаю на борту новых артистов. На американские деньги купим самое крутое звуковое оборудование. Мы в два счета добьемся такой популярности, что билеты будут разлетаться за несколько недель до концерта…
— Да, очень хорошо, — сказал Шарль, — я не против.
На его языке это означало высшую степень ликования.
— Можете прямо сейчас взяться за досье для мэрии, чтобы получить необходимые разрешения.
— Разрешения?
— Я имею в виду уровень шума. Нужно обязательно указать, во сколько децибел мы оцениваем концерты, какие меры звуковой изоляции предпримем и так далее, иначе люди из соседних домов будут жаловаться.
Я представила себе всю эту головную боль. Бумажки, формуляры, за которыми надо таскаться в мэрию по сто раз на дню, потому что они никогда не дают весь список документов, а требуют у тебя то одно, то другое… Ох уж эта бюрократия… А ведь есть еще музыканты, у каждого свои требования, а значит, нужен свой особенный контракт. Я уже видела, как вся эта нудная бумажная работа заваливает меня по уши… Проект вдруг потерял всю привлекательность… Мысли поплыли в другом направлении… и вот она, новая идея! Причем не просто пришла в голову, а выстрелила, как пробка от шампанского. Вот она-то как раз была абсолютно гениальной! Раффо как-то сказал: зачем стоять на привязи и бороться за клиентов с ресторанами полуострова, если можно использовать главный козырь корабля — способность перемещаться! Мы могли бы каждый день останавливаться в новом месте, курсируя по Соне и Роне, от Макона до Вьена или даже дальше, продумать расписание остановок, как это делают артисты, отправляясь в турне. Пусть клиенты ждут нас, пусть заранее бронируют места! Вместо того чтобы сидеть на попе ровно и ждать посетителей, мы сделаем так, чтобы они нас ждали!
Все это так воодушевило меня, что я решила поделиться вдохновением с коллегами. И потом, обедать в одиночестве совсем не хотелось. Куда веселее есть вместе с официантами, к тому же они увидят, что я не какая-то чопорная тетка, а веселая, компанейская девушка.
Они и правда обрадовались, увидев меня, и, надо сказать, я не ударила в грязь лицом: мне удалось создать за столом отличную атмосферу. Я была в ударе, рассказывала забавные истории и анекдоты. Что-то внутри так и подмывало говорить, и говорить, и говорить, как будто меня специально позвали поддерживать беседу и веселить всех.
Родриго приготовил нам отличный обед, я уминала его за обе щеки.
— Тебе не стоит есть столько сосисок, — заметил Корантен. — Они вредят кровеносным сосудам.
Вот что я и правда искренне ненавидела, так это когда мне сообщали неприятные вещи, не поинтересовавшись, нужно мне это или нет.
— А тебе стоит есть их побольше, — ответила я. — Они способствуют образованию улыбки и смеха, а это хорошо для здоровья.
— Я думал, тебе будет полезна эта информация: недавно ученые выяснили, что, если питаться здоровой пищей, проживешь гораздо дольше.
— Вот уж не знаю, проживешь ли дольше, будучи аскетом. Но в чем я точно уверена, так это в том, что, пока грызешь капустные листья, жизнь будет тянуться бесконечно.
После обеда я забежала в комнату отдыха выпить кофе. Манон пыталась найти в раковине свою крошечную чашку с розовыми сердечками. Я чуть не прыснула, глядя на ее мытарства. Как же глупо тратить столько времени на поиски чашки, когда можно помыть ее сразу!
Марко цедил кофе, время от времени затягиваясь сигаретой. Он и так был похож на пещерного человека, а в заляпанной машинным маслом майке сходство было стопроцентным.
— Марко переживает за сына, — сообщил мне Родриго. — Мальчику скоро три года, а он еще не говорит. Врачи разводят руками.
— Расслабься, — утешила я капитана, — Эйнштейн произнес свои первые слова в четыре года. Может, твой сын — новый Эйнштейн!
«А может, новый Тарзан», — посмеивалась я про себя, возвращаясь в кабинет с чашкой кофе.
В коридоре я встретила Джулию, официантку.
— Какая-то ты грустная, — заметила я.
— Да… Переживаю за маму.
Я тут же пожалела, что дала повод завести этот разговор.
— Врач сказал, что у нее Альцгеймер.
— Черт.
— Да, просто ужас, я все время только об этом и думаю.
— Знаешь, ты будешь ей куда полезнее, если немного взбодришься. И потом, с такой болезнью люди живут долго, вот увидишь!
— Да, знаю. Но такое сложно пережить. Я была с ней, когда врач сообщил диагноз, и я скажу так: это ее потрясло. Совсем непросто узнать, что у тебя Альцгеймер.
— Представляю, — отозвалась я, делая шаг в сторону. — Но если это сможет тебя утешить, она быстро все забудет.
Вернувшись в кабинет, я взялась за составление прогноза операционного счета текущего месяца. Довольно быстро это мне наскучило, и я отложила неприятное дело на потом. Лучше пойти поболтать с нашим другом аудитором и посмотреть, как на него подействуют мои чары.
Он сидел в своей каюте, с головой зарывшись в счета. На столе — гора всевозможных документов.
— Ну как, доктор, это серьезно? — спросила я с самой обворожительной улыбкой.
Он никак не отреагировал.
— Предлагаю подвести предварительные итоги, — продолжила я. — Давайте посмотрим, насколько вы продвинулись и какую еще информацию я могу предоставить.
Заметив его колебания, я тут же добавила:
— Пойдемте сядем за барную стойку. Там сейчас никого нет и нам будет удобнее, чем в этой дыре.
Он последовал за мной, и я поздравила себя с первой маленькой победой. Когда человек физически идет туда, куда его ведут, то и на ментальном уровне он больше склонен прислушиваться.
Мы взгромоздились на высокие табуреты. Я с трудом сдержала смешок при виде таблички, на которой Джеф написал правила поведения для туристов. К счастью, Иван Раффо сидел спиной и не видел эту шутку.
Крупные капли пота стекали по лицу аудитора и капали на пиджак. Галстук, словно садомазохистский аксессуар, туго стягивал шею. Я забавлялась, представляя себя хозяйкой, выгуливающей его по палубе, как собачку, держа за галстук, как за поводок.
Я рассказала о своих проектах, попутно немного польстив ему, ведь идея менять места стоянки принадлежала не мне. Все это время я старалась говорить как можно спокойнее и рациональнее, мимоходом упоминая заоблачные цифры доходов, на которые я якобы рассчитывала «в самом худшем случае». Кивком головы он одобрил мое предложение. Я снова похвалила себя — самые крепкие орешки и правда оказалось проще всего раскусить.