Пользуясь подсказкой Марка, я вышел из комнаты и направился прямиком в душевую, очевидно служебную, так как не представлял себе, зачем еще в помещении донорского пункта может располагаться подобная комната. Все тут было как положено, кафельный, скользкий от воды пол, высокие стойки душа, количеством три и стальные зарешеченные кружочки в полу, чтобы отводить мыльную и прочую воду. Отметив краем глаза, что на табуретке при входе действительно лежит стопка одежды, я поспешил сбросить с себя старое тряпье и, проскочив босыми ногами по холодному полу, повернул оба крана. Синий, тот, что холодный, и красный, тот, что оказался чуток потеплее.
Общий совет состоялся во дворе.
Все без исключения, даже Женя, переоделись в синие комбезы и штормовки, и теперь мы больше походили на полувоенную организацию, чем на сборище беженцев и неумех, которыми мы по сути и являлись.
– Делимся на две группы, – пояснил я. – У каждой свои задачи и свои сроки выполнения, и каждая из задач важна по-своему. Мы, а именно я и Марк, отправляемся за Марией. Вы же, – я ткнул пальцем в Марика и Николая, – сейчас берете железные бочки во дворе и пулей на заправку, Евгения вам покажет. Выделю вам два оставшихся автомата, но патроны экономить пуще зеницы ока. От общих запасов треть осталась. Каждая бочка пятьсот литров, заливайте под горловину и не думайте из кузова спускать на землю, потом не заволокете.
Все согласно закивали.
– Если мои предположения верны, – продолжил я, дождавшись одобрения, – то вскоре с горючкой начнется дефицит, а нам во что бы то ни стало нужно закрепиться. Если увидите дизель, лейте его, мы на обратном пути постараемся взять что-то соответствующее. У него расход попроще.
– Что будем делать дальше? – поинтересовалась Евгения.
– Дальше – больше. На завтрашний день есть две точки, которые необходимо объехать, пока за них другие не взялись. Военным с мародеркой проще.
– Кстати, о военных, – подал голос Николай. – Почему бы нам не примкнуть к военным. Они сила, у них броня и склады.
– Военные, – я поскреб затылок, – военные, конечно, хорошо, но только с одной стороны.
– Поясни, – попросил Марк, стоящий рядом.
– Даже не знаю, – замялся я. – Предчувствие у меня какое-то есть дурацкое, что не стоит к ним лезть.
– Почему?
– Не знаю. Давайте не торопиться. Тут в прямой видимости несколько гипермаркетов, так что охотники на них найдутся. Посмотрим, как действуют, потом и поговорим.
Сыто заурчав двигателем, внедорожник выкатил во двор, оставив за собой клуб дыма. С минуту ехали молча. Марк крутил баранку, я пялился в зеркало заднего вида, положив автомат на колени.
– Что ты имеешь против военных? – наконец взорвался охранник. – Бежать нам отсюда надо.
– К кому?
– К ним.
– Почему?
– Там защита, броня, еда, электричество.
– Сомнительно.
– С чего ты вообще взял?
– Не имею я ничего против военных, – пояснил я. – Ты пойми меня правильно, соваться из огня да в полымя, вот так сразу, мало ли что будет. Плохое у меня предчувствие.
– И всего?
– А недостаточно? – Вытащив из кармана пачку со вчерашним трофейным куревом, я вскрыл обертку и, вытянув сигарету, закурил.
– Нет.
– Предчувствие меня пока еще не подводило. Кто выдумал спасение с грузовиком? Я. Кому пришла в голову идея, что с Григорием не все нормально? Тоже мне. Сворачивай!
Схватившись за руль, я вертанул его вправо, уводя автомобиль с проезжей части, и он, подпрыгнув, перескочил через поребрик.
– Ты чего? – ахнул Марк, выпучив на меня глаза, – Совсем с катушек съехал?
– Тише, – цыкнул я. – Прислушайся.
Шумело. Сначала тихо, вдалеке, потом все больше нарастая, и наконец, сотрясая эхом лязга гусениц и рева дизельных движков, на только что покинутом нами проспекте появились две БМП. Транспорт не спеша двигался по улице.
– Серьезная игрушка, – шепнул Марк, отодвигая ветку. – Два пулемета, ПТУР, с сорокапятимиллиметровым БОПСом поспорить может.
– Ждем, – кивнул я. – Чего они ползут, как гусеницы ленивые?
– Может, живых ищут?
– Хорошо бы, – кивнул я. – Живые – это мы.
– Черт с тобой, – Марк оттолкнул меня и, выскочив на проезжую часть, побежал в сторону брони, размахивая руками. – Эй! Стойте! Помогите!
И без того ползшая еле-еле техника, наконец, встала, из люка показался срочник, придерживающий одной рукой автомат. Почему срочник, да потому что молодой был, рожа наглая, небритый. Кадровый офицер себе такого затрапезного вида не позволил бы. Даже формы на нем было где-то наполовину. Форменные брюки заменяли спортивные, а на ногах имелись белые кроссовки.
– О, папаша, – хохотнул он, – ты чего орешь как прищемленный?
– Так зову, – не понял охранник. – Вы же за нами, как я понимаю?
– За кем же еще, папаша, – все еще лыбясь, подтвердил солдат. – Целый день вот катаемся, пенсионеров по городу подбираем.
– Кто там, Серега? – из второй машины появился такой же боец, светя гражданским кепи и недельной щетиной, грозившей вот-вот перекинуться в полноценную бо-роду.
– Да дед какой-то. – Серега наконец слез с брони и встал напротив Марка, положив руки на автомат.
– Работать может? – крикнул второй.
Серега оценивающе обошел ничего не понимающего охранника и махнул в сторону небритого товарища.
– Может вроде.
– Так давай его в отсек, к остальным.
– Валим, – из люка показался взволнованный водила, тоже наполовину в гражданском, но уже без автомата. Вместо кепи на голове его имелся испачканный в мазуте танковый шлем, когда-то песочного цвета, а сейчас больше похожий на кожаный.
– Чего случилось, Витек? – поинтересовался Серега.
– Шакалов слушаю, – заголосил водитель. – Нас, похоже, пеленганули. Говорил же, не треплитесь в эфире, а вы, идиоты, анекдоты травили.
– Далеко?
– Да пес их знает, один восьмидесятый идет.
– Схаваем, что там их пукалка.
– Ну не скажи.
По проспекту, в нашу сторону, на всех парах шел «восьмидесятый», шустро вращая колесами. Почему именно он, да видел я такие в армии. Сильная машина, больше двухсот кобыл, как помню, да с ходом по шоссе в маршевом темпе больше полусотни километров.
– Всем оставаться на своих местах, – заговорил громкоговоритель. – В случае неподчинения открываем огонь на поражение.
– Рвем, – быстро согласился Серега и, вскарабкавшись на броню, нырнул в люк. Машины взревели, рявкнули пятисотсильными движками и принялись разворачиваться, оставляя на асфальте глубокие белые следы.
– Что происходит, – забубнил вконец растерявшийся Марк, – что происходит?
Заработал КПВТ, с борта восьмидесятого, выбивая снопы искр и ломая траки задней машины, а передняя, тем временем набирая темп, начала уходить прочь по проспекту. Из откинутого люка, на ходу, принялись выскакивать бойцы в бронежилетах и с автоматами и принялись окружать поврежденную броню, а сам транспорт, не сбавляя скорости, пронесся мимо, громыхая пулеметом.
– Лежать, – один из бойцов, подбежавших к остановившемуся транспорту, направил автомат на Марка, и тот с готовностью рухнул на землю, а на борт вскочил высокий широкоплечий мужик с гладко выбритым подбородком и от души вмазал прикладом по триплексу.
– Капитан Горин, сводный отряд ОМОН, – начал он громогласным басом. – Выходить из машины по одному, оружие на землю. В случае добровольной сдачи обещаю справедливый суд, в другом случае подпалим вас с двух сторон и устроим такую баню, что долго не забудете.
– Не подпалишь, – тут же донесся глухой голос изнутри. – У нас тут трое гражданских. Не станешь же ты, капитан, и их поджаривать?
– Заклиньте башню, – кивнул капитан своим бойцам, а сам спрыгнул на землю и подошел к лежащему на земле охраннику. – Ты что ли с ними, дед?
– Мужики, – я выбрался наконец из кустов, благоразумно оставив автомат на земле, и с поднятыми руками направился в сторону офицера. – Мужики, мы не с ними. Заминка тут.
Сразу несколько автоматов зыркнули в мою сторону, сухо щелкнув затворами.
– Кто такой? – хмуро поинтересовался капитан. – Петров, обыскать.
В то время как трое остальных вновь переключили внимание на подбитую броню, один из них подошел ко мне и, закинув автомат за спину, принялся обшаривать меня на предмет оружия.
– Он чистый, – боец кивнул командиру, вновь переместил автомат на грудь и выставил ствол на меня.
– Кто такой? – повторил свой вопрос командир.
– Вместе мы, – кивнул я на лежащего на земле Марка. – Ехали подругу выручать, а он возьми да кинься к броне, думал – спасатели.
– Каратели, – хмыкнул капитан. – Много вас?
– Пятеро, – кивнул я, – с Машей шесть будет.
– Лихо. И давно в городе?
– Да с самого начала. Застряли в бизнес-центре, потом вот списались по Интернету с остальными, взяли бесхозный грузовик и катаемся, выручаем.
– Прямо так и выручаете? – улыбнулся капитан, окинув меня оценивающим взглядом.
– Прямо так, – пожал я плечами.
– Руки можешь опустить, – наконец смягчился Горин, – и бойца своего подними, а то простудится.
Омоновцы добродушно заулыбались, услышав командира.
– Позже поговорим. – И вновь вскочив на борт, он что есть силы приложил прикладом по люку. – Слушай меня, падаль, ехать ты не можешь. Слышишь, стреляют? Это мои бойцы твою банду к праотцам отправляют. Вас тут сколько без пленных, двое? Вижу, прав, раз молчишь. Стрелять у тебя, положим, не получится, боеприпасов у тебя нет. Знаю это доподлинно, так как сам тех бойцов находил, которых вы с борта скинули да колени прострелили.
– Вот те на, – шепнул я Марку и, присев рядом с ним на поребрик, начал с интересом наблюдать за ходом развития событий. – Вот тебе и военные твои. – Тот только зло зыркнул на меня исподлобья, но решил промолчать.
– Дезертиры это, – тихо пояснил один из бойцов. – Машины угнали из расположения, людей покалечили, да вот промышляют уже с неделю. Мы тут с оказией оказались, да