– Это героин? – ахнула Женя, увидев открывшуюся ей картину.
– Ну всяко не зубной порошок. Вот значит, что за засада здесь была.
Багажник седана был почти под завязку забит аккуратными пакетами с белым порошком. Кто-то заботливой рукой, аккуратно, слой за слоем, погрузил эту отраву в машину, кто-то, скорее всего, давно уже мертвый и неприятно пахнущий. Знать бы только кто.
– Тут же на миллион, – вновь поделилась девушка, почему-то потыкав дулом автомата в белые пакеты. – Почему не забрали?
– Да мало ли почему, – я с превеликим сомнением осматривал свою отвратительную находку. – Может, ранили его тяжело, может, банда на банду нарвалась, и перестреляли друг друга.
– Ах ты. – Автомат в руках девушки дернулся, и шатун, средних лет мужик в костюме и кожаной куртке, рухнул на асфальт. Забежав за автомобиль, она еще несколько раз выстрелила в лежащих. – Вроде все. Что с этим добром делать будем?
– Сжечь, – отмахнулся я. – Сначала мысль шальная в голову пришла, забрать и потом на оружие и патроны обменять, но потом отогнал ее как бешеную собаку.
– Почему, – удивилась Женя. – Наркоторговцем не хочешь быть?
– И это тоже. – Я прикинул стоимость адского зелья в багажнике. – К тому же простым людям продавать не будешь, а кто заинтересуется, так вдвойне для нас опасен. Как бы еще от такого пулю в голову не схлопотать.
– Тебе видней, – кивнула девушка и побежала к кузову, из которого на все наше действо заинтересованно взирал админ.
– Канистру дай, – попросила она, оказавшись у заднего борта и, приняв из рук Марика ценную горючку, вернулась назад.
– Лей, – кивнул я. – Лей, потом подожжем.
Оставленный нами некоторое время назад бизнес-центр теперь казался еще более пустынным и заброшенным. Машин на узкой улочке, слава богу, не прибавилось, да и заметной активности преступных группировок видно не было, а вот бешеных шаталось предостаточно. Пока еще вялые и неповоротливые после ночного оцепенения, они не спеша брели по улицам по своим загадочным мертвецким делам. Сидевший в кузове Марик выскочил на улицу и принялся махать руками, стараясь подвести грузовик как можно ближе к окнам полицейского участка.
– Нормаль, – крикнул он, – цепляю трос.
Прицепив длинный стальной трос к решетке, второй конец уже был надет на здоровый железный крюк в раме, он вновь махнул рукой, и Марк тронул машину. Трос в один момент натянулся тонкой звенящей струной, готовый вот-вот лопнуть, но выдержал, и медленно, выворачивая креплениями кирпичи, миллиметр за миллиметром решетка начала поддаваться.
– Сущее варварство, – улыбнулся я, глядя в зеркало заднего вида, как со скрипом и стоном стальные прутья, кроша старые стены, выходят из когда-то замурованных пазов.
Преграда звякнула, ударившись об асфальт, Марк вырубил двигатель, я выдохнул.
– До последнего момента сомневался, – пояснил я товарищам. – Думал, лопнет к чертовой бабушке, даже веревку в кузов закинул.
Оставив водителя в кабине, мы с Женей присоединились к Марику и начали пролезать в образовавшуюся брешь.
– Всем держать ухо востро, – начал я, как только оказался внутри помещения. – Бешеные здесь есть. Вроде один, возможно больше. Марик, проверь входную дверь, если открывается, то хорошо, не в окошко же, честное слово, сигать.
– Конечно, командир, не солидно, – хохотнул админ и направился вдоль по коридору, в ту сторону, где он предполагал обнаружить дверь центрального входа, а мы с Женей не спеша, с расстановкой, стараясь ничего не пропустить, в другую. Действующий шатун в здании был. Это ощущалось по запаху, пропитавшему буквально каждую деталь спартанского интерьера бывшей базы служителей правопорядка. Двигаться приходилось осторожно, постоянно прислушиваясь к звукам и шарахаясь от каждой тени.
С некоторых пор меня мучил один и тот же вопрос. Вот зараженный, он же шатун, он же бешеный, и, в конце концов, мертвый. Масса понятий, сливающихся в моей голове в одну картинку постоянной опасности. Был человек, работал, служил, скажем, в спецназе и был убивцем штучным, из тех, кого поискать. Заразился, преставился, ну или покусали его, и что потом? Сохранило ли его тело те навыки и умения, какими оно обладало при старой жизни? Это же мышечная память, иначе моторика. Выскочит сейчас какой-нибудь старый вояка да давай всех на лопатки укладывать. Не зря же снайпер, тот, когда жив был, все здание в одиночку вычистил? Профессионал.
– Осторожнее, – шепнул я было разогнавшейся напарнице. – Мысли у меня есть по этому мертвяку нехорошие. При жизни был крут, мог таким и после остаться.
– Хорошо, – Женя кивнула и замедлила темп.
Дальше пошла рутина. Каждый новый кабинет мы вскрывали с такими предосторожностями, будто разминировали автобус с детьми. Женя открывала дверь, а я шарил по сторонам, стараясь не подставлять спину под углы. Так продолжалось почти полтора часа.
– Что у вас там? – недовольно забубнила рация на поясе. – Я тут уже в сиденье врос, а от вас ни ответа, ни привета.
– Нормально, Марк, – успокоил я нашего водителя. – Рыскаем по зданию, ищем парня с винтовкой.
– На крыше не догадались посмотреть? – поинтересовался охранник. – Он же там сидел, наверняка и обратился там же.
Собравшись в холле второго этажа, мы втроем принялись обсуждать сложившуюся обстановку.
– С виду меньше, а сколько комнат, – сетовал Марик. – Ходим битый час без толку.
– Почему без толку, – удивился я. – Оружейку-то ты нашел?
– Нашел, – пожал плечами админ, – а толку? Дверь решетчатая, закрыта на замок. Пирамиды, правда, без запоров стоят, но толку от этого нет. Ключи-то где?
– На крыше, – решил я. – Марк дело говорил. Был парень снайпером, сидел на верхотуре, наверное, и после смерти туда потянуло.
– Думаешь, ключики с собой прихватил?
– Почти наверняка.
Пыхтя и спотыкаясь, пошли вверх по лестнице, и даже ведь не устали толком, а напряжение и постоянное ожидание подвоха сказывались. На площадке третьего этажа обнаружили лестницу, ступенек пять, железные скобы, вмурованные в стену, которая заканчивалась массивным деревянным люком, ведущим на крышу.
– Кто первый? – поинтересовалась Женя. – Сценарий а‑ля «дамы вперед» в этом случае не прокатывает.
– Я полезу, – отмахнулся я. – Вы лучше дверь на третий этаж держите, а ну как наш нежданный там гуляет. Вот будет смеху. Спускаюсь, а вы все погрызены.
– Сам будь осторожнее, – кивнул Марик, но совету моему внял и встал лицом к выходу на этаж.
Уцепившись за скобу, я начал медленно подниматься наверх.
Господи, как же страшно. Руки, липкие от пота, начинают скользить, и, чтобы не упасть, приходится все сильнее и сильнее сжимать кулаки. Мурашки по затылку бегают, да такие, что ощущаю прямо. Потянул носом воздух. Вроде бы и не так отвратно пахнет, да там крыша, вполне могло и ветром выдуть.
Плоская крыша, покрытая черным то ли рубероидом, то ли битумом с ним вперемешку, выступ вентиляционной шахты да стул. Вот, кстати, и винтовка, из которой покойный снайпер так метко палил по шатающимся и смердящим трупам, но где же он сам?
Рывком выбравшись наружу, я перехватил поудобней автомат и, тихо переставляя ноги, принялся обходить крышу. Мысль о моторике профессионального бойца, что, наверное, и салфеткой убить мог, не оставляла меня ни на минуту, заставляя бухать и так неспокойное сердце. Небольших квадратных выступов, с метр высотой, выходов вентиляционных шахт с узкими зарешеченными окошками на крыше было четыре. За каждым из них без труда мог уместиться крупный мужчина с автоматом, ну или без него, тут без разницы. В любом случае, если что-то пойдет не так, мне не поздоровится. Резкий, стальной звук, как будто цепь дернули, раздался с дальнего конца крыши и заставил меня рухнуть вниз. Раз, другой, третий, будто большая злая собака, молча, но упорно рвется с железной привязи, но цепь крепкая, не хочет отпускать зверя.
Поднявшись на ноги, я отряхнул куртку и брюки и, огибая источник звука, заглянул за угол. В дальнем конце сидел он. Да, именно сидел, сложив ноги по-турецки и раскачиваясь из стороны в сторону. Крепкий, коренастый, с черными синяками под глазами и отсутствующим взглядом. Звук шел от наручника, которым покойный, видимо перед самым обращением, пристегнул себя к кольцу, вмонтированному зачем-то в крышу кем-то из строителей. Бешеный размеренно, будто маятник, раскачивался из стороны в сторону, наручник на правой руке клацал, возвращая шатуна на обратную траекторию, и так повторялось раз за разом. В нескольких шагах от сидящего лежал блокнот, придавленный камнем.
– Эй, – я помахал рукой, осторожно подходя поближе. – Ты меня понимаешь?
Мертвый снайпер на минуту замер, повернув ко мне лицо, и вновь принялся раскачиваться, скрипя железом.
Подойдя к блокноту, я снял с него камень и развернул на первой станице.
«Привет, парни, – начал читать я мелкий убористый почерк. – Не дождался я вас. Много передумал, многое себе простил, еще за более многое возненавидел, но смерти не боюсь. До конца, правда, не верю, что в мертвяка ходячего обращусь, но если будет такое, не пожалейте патрона. Сам себя убить не могу, так как грех это, а дальше и вовсе не получится. Ключи от оружейки найдете на втором этаже, в два-дцать первом кабинете, за сейфом. Зачем их там спрятал, сам не пойму. Если добрые люди придут, пригодится, а уж если злые, то сами найдут, без меня. Спасибо вам, и удачи».
Сердце кольнуло, мерзко так, остро. Человек, или мертвец, сидевший передо мной, был, пожалуй, сильнее всех, с кем мне пришлось пересечься по жизни. Сильнее телом, сильнее духом. Даже умирая, он о других думал, о тех, кто ему правильными казался. Ключи припрятал, винтовку отложил, да еще себя на всякий пожарный наручниками пристегнул, чтобы жизнь живым не осложнять. Вот это человек!
Подойдя еще на пару метров, я припал на колено и попытался поймать взгляд мертвеца. В следующий момент, который я запомню на всю оставшуюся жизнь, шатун вдруг замер и поднял на меня взгляд. Мертвые глаза смотрели пристально, будто сквозь меня, делая в теле дыру и заставляя кутаться от набежавшего озноба. Рука снайпера, та самая, что не была пристегнута, вдруг медленно поползла вверх и указательный палец нацелился мне в грудь. Секунду поколебавшись, мертвец согнул руку и уперся пальцем в лоб, по