Хэлен соскочила с лошади и подбежала к Николасу.
— Как вы? Что случилось?
Ковбой, сплевывая, вытирал с лица кровь.
— Ничего. Все в порядке…
— Ничего?! Почему они?.. — Хэлен не могла найти подходящее слово, чтобы выразить ужас, который она испытывала. Девочка вытащила носовой платок и попыталась остановить кровь, текущую тонкой струйкой из носа Николаса.
Он попробовал подняться и поморщился от боли.
— Может быть, вам что-нибудь сломали? — Хэлен скользнула рукой по его спине, помогая ему встать на ноги. — Вы уверены, что вам можно вставать?
— Все нормально!..
Николас хмуро огляделся:
— Черт, моя лошадь убежала.
— Возьмите мою. Мы можем поехать вдвоем, — быстро предложила Хэлен. — Вам надо показаться врачу!
— Мне не нужен врач.
— Но…
— Все нормально! — Николас с перекошенным от боли лицом проковылял к упавшему дереву и осторожно опустился на него. Хэлен присела рядом. Он выглядел жутко: правый глаз почти не виден, на подбородке — огромная ссадина.
— Дайте мне вашу рубашку. Я намочу ее в ручье, и вы сможете стереть кровь!
Ковбой было запротестовал, но потом осторожно стянул рубашку. Хэлен увидела огромные синяки на его теле. Она быстро побежала к ручью.
— Я сама. Мне лучше видно, — сказала девочка, не отдавая мокрую рубашку.
— А мне что, нет? — сердито спросил Николас.
Хэлен улыбнулась, убирая прядь волос с подбитого глаза.
— Не так хорошо, как мне.
Она опустилась на колени у ног ковбоя и стала осторожно прикладывать мокрую ткань к ранам на его лице. Николас напрягся, но сдержался и не застонал. Хэлен действовала медленно, удивляясь тому, что ее руки не дрожат.
В другой ситуации девочку била бы дрожь, но сейчас она стояла на коленях всего в дюйме от обнаженной груди своего ковбоя и нежно обмывала его окровавленное лицо. Хэлен сглотнула слюну, стараясь думать о парне только как о своем пациенте, но, несмотря на это, постоянно ощущала рядом с собой реального Николаса Лэнджа.
Он сидел, стоически ожидая, когда Хэлен закончит промывать его раны, но вот она все сделала, и глаза их встретились. У девочки перехватило дыхание, и она нервно облизнула губы.
Может быть, он ее поцелует?
Эта непрошеная мысль заставила Хэлен почти бессознательно потянуться к Николасу.
— Пошли, — сказал ковбой, с трудом поднимаясь. — Уже поздно. Нам надо возвращаться. — Стряхивая пыль со своих джинсов, Николас проковылял к лошади Хэлен.
— Подождите! — поспешила за ним девочка. — За что они вас избили?
Ковбой пожал плечами, протягивая ей поводья. Хэлен не взяла их.
— Что вы собираетесь делать? Дед будет спрашивать.
— Юлиусу незачем об этом знать, — резко сказал Николас.
— Он будет огорчен, — ведь вы выглядите так, словно по вам проскакал табун!
— Я скажу ему, что упал с лошади.
— Вы думаете, он поверит?
— Какая разница, поверит или нет. Это не его проблемы. — Лэндж бросил поводья и зашагал к роще.
Хэлен последовала за ним.
— Что случилось, Николас?! Скажите мне, или… или я расскажу деду о том, что видела.
Он повернулся и свирепо посмотрел на нее.
— Зачем?
— Потому что они должны быть за это наказаны!
Николас криво усмехнулся:
— В этом нет необходимости.
— Почему?!
— Черт бы тебя побрал, любопытная девчонка!
— Я не любопытная. И я не девчонка, — запротестовала Хэлен, уперев руки в бока, что заставило рубашку натянуться на ее груди.
Ковбой сердито посмотрел на подростка и пожал плечами.
— Может, и так, — пробормотал он, разглядывая ее.
— Тогда скажите мне!
— А почему я должен тебе рассказывать?
— Потому… потому, что я беспокоюсь за вас!
— Не стоит. Я этого не заслуживаю. Спроси у Синди Бринкмиллер. — Николас снова хотел повернуться, но Хэлен схватила его за руку.
— Кто такая Синди Бринкмиллер?
Он освободил свою руку.
— Проклятье, забудь о ней. Слышишь? Это та девчонка, чей брат и кузены только что избили меня.
У него есть женщина?! Хэлен не могла даже представить себе, что Николас может быть с другой женщиной. Он принадлежал только ей.
— За что? — Ее голос прозвучал глухо.
— За то, что она беременна, черт возьми! Она сказала им, что ребенок — мой.
Хэлен была ошеломлена. То, что сказал Ник, было недоступно ее пониманию. Секс притягивал и искушал ее. Но дети… дети были частью другого мира. И Николас в ее мечтах о нем никогда не был связан с детьми.
— Это правда? — прошептала Хэлен. — Он ваш?
Ковбой насмешливо посмотрел на нее.
— Да у нас, кроме поцелуев, ничего не было. Ничего.
Хэлен облегченно вздохнула и просияла.
— Слава богу.
Николас бросил на нее недоумевающий взгляд.
— Что это значит?
— Я просто имела в виду… имела в виду… Что вы еще молоды для того, чтобы иметь детей.
— У меня нет детей, — сердито оборвал ее Николас. — Понятно?
— Но когда вы женитесь…
— Я не женюсь.
— Но когда вы, когда вы… — «Когда вы узнаете, как сильно я люблю вас», — собиралась сказать она, но запнулась. — Но когда вы встретите подходящую женщину… — нерешительно пробормотала Хэлен.
Николас молча взял у нее поводья.
— Давай-ка, Хэлен, поезжай. А то старик пошлет за тобой вооруженный отряд.
— А вы?..
— Я должен найти свою проклятую лошадь.
— Я помогу вам.
— Нет. — Он резко кивнул головой в сторону ранчо. — Уезжай. И когда доберешься до дома — забудь все, что здесь произошло.
Хэлен хотела было поспорить с ним, но по его нетерпеливому взгляду поняла, что это ни к чему хорошему не приведет. Она нежно прикоснулась пальцами к руке ковбоя и почувствовала, как напряглись его мускулы.
— Николас? — Это был вопрос, но Хэлен сама не знала, о чем именно она его спрашивает.
Парень закрыл глаза, стиснув зубы. Когда он снова посмотрел на нее, девочка прочла в его глазах муку. Хэлен ждала, и наконец он потерял самообладание. Рука Николаса коснулась ее волос, погладила щеку. А потом его губы прикоснулись к ее. Поцелуй продолжался всего несколько секунд, затем Лэндж резко отшатнулся.
— Я не должен был этого делать. Извини.
Но Хэлен не рассердилась. Она так долго мечтала об этих губах, мягко прикасающихся к ее, — каждую ночь, каждый день, каждую минуту. Она мечтала об этих чуть шершавых пальцах, ласкающих ее кожу, о взгляде, полном тайной любви. Девочка перевела дыхание, нежно и преданно глядя на него.
— Спасибо, Николас, — прошептала она и нежно прикоснулась рукой сначала к своим губам, потом к его.
О своих чувствах Хэлен никому не рассказывала — ни отцу, ни братьям.
А потом Николас надолго и неизвестно куда уехал. Хэлен почувствовала себя преданной. И глупой.
Она и сейчас чувствовала себя глупой, хотя ей двадцать семь лет. Было время повзрослеть.
Пару недель назад неожиданно приехал ее брат Питер из Лос-Анджелеса, он познакомил ее со своими тремя друзьями адвокатами.
— Ты, как всегда, не упускаешь шанс просватать меня, а? — подколола его Хэлен, озорно блеснув глазами.
В ответ Питер ухмыльнулся:
— Я лишь немного способствую естественному процессу.
— Вот только на этот раз ты подсунул мне каких-то пожилых женихов, — посетовала Хэлен.
— Они не пожилые, — обиделся за друзей Питер. — Ты всегда так! По-моему, Хэлен, ты слишком высоко поднимаешь планку. С такими запросами ты не выйдешь замуж лет до восьмидесяти, пребывая в ожидании Прекрасного Принца.
— Да не жду я никакого Прекрасного Принца, — запротестовала Хэлен. Действительно, она серьезно подумывала о замужестве с Гэри. Он пока еще не просил ее руки, но она подозревала, что рано или поздно сделает ей предложение.
Гэри ей нравился. Он был надежным, неизменно доброжелательным. Конечно, он не был мужчиной ее мечты, но Хэлен уже начала серьезно подумывать, что такого мужчины и не существует в действительности. Она хотела иметь дом и семью. Хотела растить и воспитывать детей рядом с любимым человеком. Но единственный мужчина, которого она когда-либо любила, — это Николас Лэндж.
И что же? — печально подвела она итог. Ей следовало давно забыть его! Но это было так трудно! Вернее, невозможно, думала Хэлен, поднимаясь с чемоданом, взятым из багажника, по лестнице. Тем не менее хорошо, что они снова встретились. Это полезно — встретиться, будучи уже взрослой, со своими детскими мечтами.
Она увидит Николаса Лэнджа глазами взрослого человека… и вылечится.
Спальня осталась в точности такой же, какой Хэлен помнила ее. Та же узкая кровать, тот же платяной шкаф из клена, тот же письменный стол и книжная полка над ним. Странно, но комната казалась обжитой, словно она спала здесь и прошлой и позапрошлой ночью.
Хэлен стояла, слушая, как братья и отец устраиваются на ночь. Вот отец открыл дверь в комнату Юлиуса, где собирался спать, вот Питер и Крис поднялись на чердак. Внизу, в холле, послышался ритмичный скрип, который означал, что Дуглас делает свою ежедневную гимнастику на старом деревянном полу. А затем — тишина.
Хэлен надела ночную рубашку, почистила зубы и скользнула под одеяло. Но, как ни старалась, заснуть она не смогла. Хэлен металась и ворочалась, взбивала подушку, считала про себя, все было напрасно. Наконец, отчаявшись, она встала, вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице.
Внезапно она услышала тихий скрип внизу. Застыв на мгновение, Хэлен двинулась дальше. Наверное, Дугласа тоже мучает бессонница. На кухне мерцал слабый свет. Брат, должно быть, захотел теплого молока. Хэлен толкнула приоткрытую дверь.
— А мне можно немножко? — начала она и осеклась. — Ой, это вы?
Это был вовсе не Дуглас, а Николас стоявший посреди кухни.
Хэлен вдруг остро осознала, как тонка ее ночная сорочка, и покраснела.
— Я увидела свет и подумала, что это брат. Я не знала…
— Извините, что я побеспокоил вас. Просто я пришел, чтобы забрать… это. — Николас прошел мимо нее к табуретке в углу, на которой лежало потертое шерстяное одеяло.