Поэтому крепко прижал её к себе в ответ и тихо прошептал на ухо:
– Не переживай. Ты же со мной. Теперь тебе ничего не угрожает.
Сам не верил своим словам. По-честному, я даже себе не мог бы этого гарантировать. А тут даю такое обещание, будто готов умереть за неё, если потребуется.
– Ты умница. Когда всё закончится…
Я не знал, как сказать ей об этом, но старался подобрать слова.
– Как насчёт переехать ко мне?
– Куда?
– Пока в дом родителей. А потом…
Я осёкся на полуслове.
Мне было нелегко приглашать её туда. Ну… у меня пока нет своего поместья. Но я планирую его купить…
Тем более забывал, что это тяжёлое обещание – особенно для того, кто не уверен, сможет ли покинуть эти испытания.
Но я верю, что даже при всём при этом. Так будет лучше. Пусть она пойдёт ко мне дом, скажет, что от меня.
Там дадут ей защиту. В этом уверен.
– Хорошо, я убегу из дома, – сказала она, улыбаясь. – Приеду к тебе.
Вот что она ответила.
СТОП. Убежать?! Но я не это имел ввиду.
Глава 30 – Ещё один контракт
Я мягко отстранился от холодной девушки. Как говорится, «хорошего понемногу».
Её объятия убивали меня. Хотелось бы воспользоваться Крыльями Авриэля, но я понял, что это было бы лишним.
Боль была терпима. Как обниматься со статуей, сделанной изо льда: неприятно, но терпимо. Проблема была в другом – в Айгуль.
Она сидела на диване возле стола, молча наблюдая за нами своими выразительными глазами.
Стройная фигура в зелёном платье ведьмы, чёрные волосы, спускающиеся на плечи. Сейчас эта привлекательная девушка вызывала во мне только отвращение.
Когда наши глаза встретились, она едва заметно вздрогнула и сжала кулак, надеясь, что я этого не замечу. Но от меня ничего не укроется.
Наконец, она не выдержала долгого молчания и спросила:
– Что смотришь?
Не сразу ответил. Пытался собрать мысли. Я не привык быстро думать, особенно когда в голове только мысли о холоде и как хорошо просто сидеть. Но тишина затянулась, и Айгуль больше не могла сдерживаться.
Слова сами полились из неё:
– Я... я не хотела... чтобы так вышло... Мы с ним договорились вести себя нормально. Оставалось всего два дня. Но Артём вдруг сошёл с ума. Я бы его не остановила. Он начал угрожать, кто-то точно пострадал бы...
Её голос становился всё более отчаянным.
– Я не могла позволить Даи пострадать, не могла допустить её смерти. Кто знал, что у него вообще на уме? Поэтому лучше было не сопротивляться в такой ситуации... А потом всё уладить... Ведь так?
С каждым её словом ситуация прояснялась, но мне было непонятно, зачем она это всё говорит мне. Я не судья, я не вершу правосудия.
– Знаю, что поступила неправильно, – продолжила она, – но это было лучшее из всех возможных решений...
Её голос дрожал, глаза испуганно бегали по комнате, избегая прямого контакта со мной. Я выдохнул, пытаясь успокоиться. Нужно было что-то решать, но в голове по-прежнему царила каша.
Я встал и подошёл к окну. Стекла не было – оно разбилось, когда через него вылетело тело. Я не стал смотреть вниз, не желая портить себе настроение.
Зато вверх... Там был глаз. Он смотрел прямо сюда. Видимо, из всех мест именно эта комната представляла для него интерес.
Что за больной сукин сын...
Тучи сгустились, и пошёл дождь, как назло, с самого утра. На душе было паршиво. Как бы я ни старался отвлечься, в мыслях всё ещё крутился Артём.
Нет, не чувствовал сожаления и не могу сказать, что его смерть изменила меня изнутри. Это сложно объяснить.
Я повернулся к Айгуль и сделал шаг в её сторону. Просто хотел отойти от окна, чтобы дождь не намочил одежду.
Но она отреагировала странно – как будто испугалась, что станет следующей на «полёт». Инстинктивно она отодвинулась, почти вжалась в диван, словно пытаясь спрятаться. Почти легла на него.
Я подумал: И что она делает? Это какая-то защитная позиция – развалиться на диване? Впервые слышу.
Но по сути меня интересовал другой вопрос:
– Разве ты не из рода Юмагуловых? Почему ты ведёшь себя так?
Я вкладывал в свои слова следующее: сейчас в ней не было ни единой черты благородного аристократа.
Её прямая осанка стала сгорбленной. Уверенность и грациозность, которые прежде были ей присущи, исчезли, словно она была сломлена.
Казалось, что у неё нет больше чувства долга и чести.
С детства меня учили строгим моральным принципам и кодексу чести. В Российской Империи это ценилось.
Аристократу предписывалось быть благородным, и учениям о доблести уделялось много времени. Но Айгуль сейчас не сдерживала эмоции, будто потеряла контроль над собой и сходила с ума.
Будто испытание ломало её день за днём.
Или, возможно, на неё так повлияла смерть деда?
Поэтому я не просто задал вопрос, но и грубо добавил:
– Соберись! Ты позоришь свою семью!
Это, действительно, подействовало. Хотя её никто не бил, мои слова были как пощёчина – быстрая, хлёсткая и крайне болезненная.
Она сидела, дрожа, готовая разрыдаться в любой момент.
– Ты... ты такой же, как он… – её голос задрожал, и начали срываться обвинения. – Ты убийца… Хладнокровный… Жестокий…
Она произносила каждое слово, которое ассоциировалось с убийцей. Это было неприятно.
Не скажу, что она была не права. Я понимал, что мой поступок напугал её ещё сильнее, чем прямые угрозы Артёма.
Наконец, Дая, наблюдавшая за всем этим, вмешалась. Она поднялась с кровати и подошла к своей одежде.
Её больше не устраивала больничная роба – она чувствовала себя незащищённой и хотела надеть свою защитную кирасу.
– Ты дура, – бросила она Айгуль. – Алексей поступил правильно. Благородно, как и должен поступать аристократ. Вместо того чтобы говорить такие грубые вещи, лучше бы поблагодарила его.
Я ожидал, что она уйдёт в ванную, чтобы переодеться, но нет – она начала надевать кожаную броню прямо здесь, в комнате.
С каждой секундой Дая менялась на глазах. Исчезала ранимая девушка, какой она была всего несколько мгновений назад.
Когда она закончила, полностью облачившись в кирасу, взяв щит и меч, от слабой девушки не осталось и следа – передо мной стоял воин.
– Но ты, Айгуль… ты предала меня, – сказала Да. Она хотела сказать «нас», но меня никто не предавал. У Даи же была внутренняя обида на «подругу».
Айгуль совсем поникла. Было очевидно, что никто здесь ей не рад. А участь таких людей всегда одинакова. Предвидя мои слова, она вздрогнула.
– Тебе здесь не место, – спокойно сказал я. – Ты сама знаешь, насколько опасно держать рядом человека, который предал.
Я пытался объяснить свою точку зрения.
– Ты, наверное, думаешь, что это несправедливо? Но наоборот, это и есть справедливость.
Лицо Айгуль потемнело. В её глазах мелькнуло что-то похожее на стыд, но страх всё ещё преобладал.
– Не бойся. Никто не причинит тебе вреда.
Я хотел дать ей понять, что с ней не произойдёт то же, что и с Артёмом. Всё же нужно уметь удерживать эту тонкую грань.
– Но и рядом я тебя оставить не могу, – добавил я, указав пальцем на открытую дверь. – Выход там. Ты можешь спокойно уйти.
На мой взгляд, это было действительно справедливо. Наше испытание не сошлось клином на ней. Пусть сама о себе позаботится – это тоже часть испытания, так пусть она проверит себя.
Сначала Айгуль выглядела обрадованной. Она резко встала, но тут же остановилась.
Тёмный коридор пугал её ещё больше. В её голове словно шла внутренняя борьба: страх перед неизвестностью снаружи сталкивался со страхом передо мной.
Её интуиция кричала, что самостоятельно ей не выжить оставшиеся два дня.
– Я... я не могу уйти, – внезапно сказала она, передумав.
– Почему?
– Если уйду, то умру. Это всё равно что посылать меня на смерть. Без вас мне не выжить...
– И что с того?
– Можно мне остаться?
Не дожидаясь ответа, она начала отчаянно доказывать свою ценность:
– Я всё сделаю... всё что угодно... буду полезной, больше не буду предавать... только позвольте мне остаться...
Я думал, что она встанет на колени, но говорила она довольно рассудительно, словно на переговорах. Вот только с кем она собралась договариваться? Нужна ли она мне?
Ха… и ещё раз ха… Нет, конечно.
И тут я осознал свою ошибку. У меня ведь есть особый свиток, лежащий в кармане, словно ждущий своего часа.
Раньше мне и в голову не пришло применить его – я просто убил Артёма. Вот же чёрт... Надо было использовать контракт на нём. Он мог бы стать моим «контрабандистом»... из него вышел бы отличный раб...
И зачем я его убил?
Эти мысли вызывали у меня раздражение. Надо ли было принимать такое быстрое решение? Или хотя бы потратить две минуты на раздумья?
Иногда стоит подумать головой.
Но ведь есть ещё второй кандидат.
Я внимательно осмотрел девушку с ног до головы. Да, она аристократка, пусть и низкого сословия. Использовать рабский контракт на ней было рискованно, но…
Сложно… очень сложно...
– Послушай… вообще, есть один способ, – сказал я. – Но в нём есть проблема.
– Какая?
– Он может тебе не понравиться.
Я не ответил прямо. Достал свиток и показал его ей. Она сразу поняла, что это такое. Её глаза расширились, и на лице появилось выражение отвращения.
– Это же рабский контракт?
И предвидя мой вопрос, ответила:
– НИ ЗА ЧТО!
Хм… это было предсказуемо. Никто в здравом уме не согласится стать рабом.
– Очень жаль. Но я могу оставить тебя только при условии, что мы заключим контракт. Сразу оговорюсь: я не принуждаю и не уговариваю, – хотя, возможно, я и приврал, пытаясь уговорить её. – Это ужасная вещь. Если ты согласишься, я даже не смогу освободить тебя. Просто нет способа. Точнее, он есть – магия и снятие проклятий, но это очень дорого...
И, как вишенка на торте, я добавил: