«Чёрт бы побрал этих Некрасовых...»
«Они могли бы пригласить меня в свой дом!»
7 августа 1756 года.
Избранные всегда возвращались с испытаний через неделю – таков был порядок, нерушимое правило. И все воины, включая Андрея Глебова, ждали возвращения Софьи, дочери Императора.
Когда назначенный день настал, Андрей отправился к поместью Некрасовых. Его твёрдые шаги гулко отзывались при подъёме по лестнице, пока он не остановился перед деревянной дверью.
Тук. Тук. Тук.
Дверь открылась, и на пороге показался Николай Ясонович, глава рода. В своём официальном костюме с безупречно выглаженными складками и густыми, закрученными усами. Тот выглядел как человек, привыкший к власти и почтению.
Андрей сразу задал вопрос, без приветствия:
– Вышли?
Но ответ оказался страшным:
– Нет.
– Что? – он переспросил специально, чтобы уточнить.
– Не нужно волноваться. Мой сын любит задерживаться, обычно он возвращается на десятый день.
Эти слова звучали так, словно Николай пытался скрыть тревогу за маской спокойствия. Впрочем, Андрей насторожился.
Это не было похоже на железный факт, а скорее напоминало слова одного из тех «ждулей», которые придумывают оправдания на ходу.
Они были готовы сказать что угодно, лишь бы не признать очевидного: «Избранный не вернулся.»
«Что это значит? Они мертвы?»
В сказки о «десяти днях» он не верил.
«Какие ещё десять дней?!»
Однако «действовать» Андрей не мог. Положение обязывало подчиняться, а упрямство старшего Некрасова оставляло мало возможностей для споров.
«И всё же...»
«Некрасовы – древний род проводников. Возможно, они знают больше, чем говорят.»
После короткой паузы Андрей принял решение:
– Подожду ещё три дня.
Возвращаться в столицу с плохими вестями он не хотел. Ведь если Софья действительно не вернётся, это станет началом куда более серьёзных событий.
10 августа 1756 года.
Тук. Тук. Тук.
Андрей Глебов снова постучал в тяжёлую дверь поместья.
Ему, как и раньше, открыл Николай Ясонович. Теперь глава рода выглядел ещё более уставшим – его строгий вид начал блекнуть, а глаза выдавали скрытую тревогу.
– Вышли?
– Ещё нет, – сухо ответил Николай.
На этом разговор оборвался. Слова словно застревали в воздухе. Никто не мог ничего добавить или опровергнуть. Всё указывало на одно: Алексей Некрасов, как проводник, потерпел неудачу.
Он не только сгубил себя, но, возможно, и Софью.
Но Николай оставался твёрд в своей вере.
– Они вернутся. Нужно лишь подождать…
11 августа 1756 года.
На лужайке перед поместьем Некрасовых становилось всё многолюднее. Каждый день сюда привозили провизию для воинов. Вместе с ними и воинов.
Император тоже начал беспокоиться. В своих письмах он всё чаще задавал один и тот же вопрос:
«Где моя дочь?»
Ярослав Мудрый не был отцом, который лично воспитывал своих детей. Но забота о них, пусть и в своей суровой манере, всегда стояла для него на первом месте. Его дети были живы.
Император считал, что его роль – это не просто быть правителем, но и быть примером для подданных.
Что это значит?
Он должен был быть праведным мужем, заботливым отцом, человеком, на которого равнялись бы аристократы и простой народ. Внимание всегда было приковано к нему:
«Как он управляет империей? Как заботится о своих детях? Как относится к людям?»
Эти вопросы преследовали его. И теперь, когда ответы от поместья Некрасовых становились всё более расплывчатыми, Ярослав начал подозревать худшее.
«Её больше нет…»
«Сгубили!»
14 августа 1756 года.
Прошло уже две недели с тех пор, как Софья и Алексей отправились на испытания. Две недели, которые Андрей Глебов провёл, торча в полях.
Жизнь в палатке, справление нужды в кустах, подтирание листьями – всё это раздражало его до глубины души.
И он был далеко не единственным: недовольство охватывало всех воинов. Которых на данный момент уже чуть больше трёхсот человек.
Теперь эти три сотни окружали поместье Некрасовых, не позволяя ни войти, ни выйти.
Почему?
У Андрея лично не было ненависти к Некрасовым. Это была всего лишь работа, за которую он получал плату. Но всё чаще ему хотелось стереть этот род с лица земли.
Желание уничтожить Некрасовых не было продиктовано личной местью. Это скорее становилось удобным решением. Завершить дело, избавиться от затянувшейся неопределённости и перенаправить гнев Императора.
Тем более, что сейчас Император напрямую общался с Николаем Ясоновичем. Андрей, в свою очередь, получал письма, полные раздражения и требований.
«Мне нужно больше писать о том, что во всём виноваты Некрасовы...»
Эта мысль пришла к нему внезапно. Чем больше Николая выставят виновным, тем меньше вины падёт на него самого и его отряд.
Когда прибыл кучер с очередным письмом, запечатанным двухглавым орлом, Андрей взял его с лёгкой настороженностью.
Шорох. Шорох.
Он развернул пергамент, быстро прочитал написанное и окинул взглядом собравшихся.
– Что там?
– Нам пора! Собираемся.
***
Ночь.
Андрей Глебов пришёл к поместью Некрасовых, когда всё вокруг окутывала тьма. Хоть и без стука, но дверь открыли.
– Зачем пришёл?
Как и всегда, открыл лично Николай Ясонович. Ни служанка, ни жена, а сам глава рода. Глеб понимал причину: ему здесь не были рады, его опасались.
Суровым голосом он произнёс:
– Николай Ясонович, вас обвиняют в измене. По приказу императора мы арестуем всех, кто находится в этом доме.
Большинство аристократов, услышав подобное, теряли самообладание. Паника и страх брали верх: кто-то начинал дрожать, кто-то – терял рассудок. Вот только Николай не был похож на остальных. Его лицо оставалось невозмутимым, а голос звучал твёрдо:
– Император? Если он хочет арестовать меня, пусть придёт лично!
Это была не просто храбрость или дерзость. Николай никогда не боялся тех проблем, кто угрожает его семье.
«Измена? Пусть так.»
«Тогда вам нужно схватить меня.»
«Вот только хватит ли у вас на это силы?»
Николай уверенно сделал шаг вперёд, и воздух словно замер. Присутствующие сразу ощутили накатывающую волну страха. Старый фасад поместья заскрипел, будто оживал, подчиняясь невидимой силе.
Николай не скрывал своего раздражения, глядя прямо на Андрея Глебова и дружину, стоящую у него за спиной.
– Давай-ка отойдём.
Андрей удержал его взгляд, затем слегка кивнул.
– Как вам угодно.
В глубине души он уже знал, что это будет нелегко. Более того, тревога сменялась странным азартом.
«Даже больше… Возможно, я не справлюсь...» – мелькнуло в мыслях. Но это лишь раззадоривало его.
Топ. Топ.
Они медленно направились к лужайке перед домом. Просторное место, как раз подходящее для схватки.
В центре стоял Андрей, напротив него – Николай Некрасов. А вокруг, сдержанно выжидая, на расстоянии двадцати-тридцати метров, замерли три сотни мечников. Они выглядели внушительно: массивные доспехи, натренированные тела. Но выражения их лиц выдавали страх.
Они боялись одного.
Пузатого старика.
Почему?
За спиной Николая начала сгущаться тьма. И без того мрачная поляна стала ещё темнее. Из темноты медленно проступал образ.
Это был не просто туман, а живое воплощение кошмара. Огромное чудовище с горящими глазами и пастью, полной острых, как бритва, зубов.
Оно выглядело так, будто только что вырвалось из сна, где дремало веками, и теперь жадно оглядывало всех, словно выбирая жертву.
ГРРАААРГХ!
Ужасающий рёв потряс округу.
– Что это за тварь?!
– Ты что, не знаешь, где мы?
– Нет.
– Это поместье Некрасовых. Земли самого Николая Ясоновича, прозванного Зверем.
Единственным, кто не дрогнул, был Андрей. Он молча вытащил клинок из ножен. Лезвие багрово сверкнуло, будто напитавшись кровью. Андрей чуть прищурился, усмехнулся и хладнокровно произнёс:
– Вам всего-то нужно было сдаться.
Сначала его голос звучал спокойно, почти вежливо, но затем интонация изменилась. Взгляд стал холоднее.
– Старикам здесь не место.
Глава 8 – Скажи им
Поместье Некрасовых. Улица.
Глава рода стоял в центре, окружённый многочисленной толпой. Казалось, что он один против всех, но в его глазах горел огонь.
Не огонь старика, который смирился с неизбежным, и не отчаяние проигравшего. Наоборот – в этом пламени пылала жизнь. Словно он ждал этого момента всю свою жизнь.
Он ожил.
И в голове звучали тяжёлые мысли:
«Я убью каждого подлеца, решившего, что сюда можно прийти…»
«Ко мне домой. На мою землю.»
«И думать, что меня можно убить?!»
«Ха… Это просто смешно…»
В Российской Империи частная собственность ценилась превыше всего. Земля – это не просто участок, это сила.
На своих владениях можно вводить налоги, устанавливать собственные законы, и главное – защищать их, как посчитаешь нужным. Даже убивать, если гость пришёл с недобрыми намерениями.
И за это тебя не осудят. Напротив, похвалят:
«Вот это да, настоящий аристократ! Отстоял своё, сохранил честь и достоинство.»
Почему так?
Потому что законы пишут люди. И пишут их под себя. Аристократы ценили независимость, свободу и, конечно, свои владения. Это был негласный договор между элитой: твоя земля – твоя крепость.
Судите сами: на территории империи прячутся сотни бандитов. Настоящей полиции почти нет, чтобы их ловить. Император и его дружина не станут гоняться за шайкой разбойников по лесам и оврагам.
Ему это не то чтобы не нужно – у него просто нет возможностей, чтобы обеспечить защиту всем. Поэтому право на защиту остаётся за каждым.
Но разве Адрней Глебов пришёл не с императорский указом?
Нет. Не было ни официального указа, ни письма. Ничего. По сути, Андрей из рода Глебовых просто напал. Без законных оснований, без права.