Поездка у нас была долгой, и мы продолжали беседу, обсуждая переезд, второе испытание и её роль в нашем роду. Разговор получился непринуждённым, почти семейным.
В самом конце она вдруг задала неожиданный вопрос:
– А что насчёт ребёночка?
– Аа?
Её взгляд был настойчивым, но в то же время слегка насмешливым.
И тут я заметил, что карета замедлила ход.
– Кажется, мы приехали, – сказал я, указав на чемодан с золотом, лежащий в углу. – Мне пора.
Айгуль улыбнулась, но на этот раз её взгляд был красноречивее слов:
«Опять ты уходишь от ответа!»
Глава 12 – Банк
Первый банк Российской Империи
Это было массивное, внушающее трепет здание. Казалось, его построили не просто как место для финансовых операций, а как своего рода храм в самом сердце Санкт-Петербурга.
Мне не было понятно, зачем возводить нечто столь помпезное, но, видимо, архитекторы и заказчики хотели продемонстрировать экономическую мощь страны. Будто говоря:
«Смотрите, какой у нас огромный банк! Что это значит? Мы поистине богаты!»
Хотя это был не просто «банк», а «банкъ» – с твёрдым знаком на конце, как символом незыблемости и традиций.
В этом мире индустриализация тянулась мучительно долго.
Аристократия цеплялась за свою власть, стараясь не упустить её даже под натиском технологий. Они вроде бы и хотели прогресса, но боялись, что тот изменит привычный уклад.
Из-за этого развитие шло чертовски медленно. По-хорошему, давно пора было отменить крепостное право, дать людям свободу, чтобы они сами толкали этот «паровоз» прогресса вперёд.
Люди здесь могли «путешествовать» по другим мирами и видеть, как обстоят дела у других. Это могло бы стать огромным преимуществом, но оказалось обоюдоострым мечом.
Простые люди и крепостные, вдохновившись чужими примерами, стремились к свободе, а аристократы наоборот – подсматривали, как сохранить свою власть ещё крепче.
Вот в таком шатком «балансе» и держалась империя.
Я вошёл в банк в одиночестве, с небольшим чемоданчиком в руках. Ладони вспотели, когда я крепко держал ручку, но я заставил себя идти уверенно и прямо. Гордо.
Ого...
Внутри банк оказался ещё роскошнее, чем снаружи. Полы из мрамора, стены из красного дерева, а потолок украшала позолота. Всё выглядело безупречно, но в голове крутилась одна мысль: зажрались.
Атмосфера была строгая, официальная. Воздух казался удивительно свежим, будто специально фильтрованным.
Служащие сидели за своими столами, сосредоточенно работая с бумагами и цифрами. В зале кипела жизнь – всё говорило о том, что здесь вершатся дела огромной важности.
Даже меня не оставили без внимания. Ко мне подошёл сотрудник банка, элегантный мужчина в тёмном костюме. Его манеры были безупречными:
– Вы к кому?
– Я к Ланскому Владимиру.
Ланской Владимир был директором банка. Среди множества сотрудников – кассиров, бухгалтеров, контролёров и других специалистов – мне нужен был именно он. Сумма, которую я принёс, требовала внимания самого главного.
Мужчина внимательно посмотрел на меня, оценивающе, но не грубо. Его тон остался вежливым:
– А вы?
Он явно ждал ответа, который поможет определить, кто я такой и заслуживаю ли встречи с директором. Здесь каждому ставили «ценник» в зависимости от положения в обществе.
– Некрасов Алексей.
Его бровь чуть поднялась, словно имя вызвало удивление. Он кивнул, жестом предложив следовать за ним.
– Пройдёмте за мной...
Ланской оказался мужчиной лет сорока пяти. Высокий, хотя не выше меня. Его внешний вид был строгим, почти военным: прямой, широковатый лоб, тонкий нос и губы, плотно сжатые, как будто он вообще не улыбаться.
Он носил идеально сидящий чёрный костюм, ослепительно белую рубашку и золотые часы на цепочке – неизменный атрибут его статуса.
Когда я вошёл в его кабинет, он сидел за массивным столом. Его уверенность и авторитет буквально заполняли комнату.
Ланской не был просто директором; он был человеком, который в значительной степени определял курс экономического развития империи.
Именно он решал, куда направить средства банка: на финансирование новых проектов или на укрепление уже имеющихся.
Передо мной сидел не просто банкир, а человек, который мог вершить судьбы целых отраслей.
– Так это ты? Тот, о ком все говорят? – спросил Ланской, откинувшись на спинку кресла.
Я не торопился отвечать. Чувствовал, что в этом вопросе было что-то большее, чем простое любопытство.
Честно говоря, я ведь не «мальчик, который выжил». Мы просто семья, которую сейчас обсуждают больше, чем хотелось бы.
– Да.
– Странное дело, но о вашей семье говорят уж слишком много.
– Я ничего не могу с этим поделать. Моя семья сейчас в тяжёлом положении.
– Это точно, – согласился он со мной и добавил. – Значит, Дикие Северные Земли? Не повезло.
Север в Империи всегда был нежелательным местом. Дикая местность, полная чудовищ, суровый климат – всё это делало эти земли почти непригодными для жизни.
Даже границы там были нестабильными. Империя не видела смысла тратить на Север лишние усилия. Большинство стремилось к спокойствию и безопасности, а не к вечной борьбе за выживание.
– Не так уж там и страшно…
Я попытался идти против общественного мнения. Быть может, наоборот, новые земли принесут мне больше пользы. По крайней мере, я на это надеялся.
Они будили во мне дух авантюризма, это дикое место казалось настоящим вызовом, чем-то, что стоило покорить.
– Как знаешь.
Ланской, напротив, считал, что нет ничего хуже ссылки в такие края. Для него это была судьба, хуже которой и представить нельзя.
– Ты пришли сюда… зачем?
– Император велел погасить долги.
Ланской кивнул, а затем поднялся из-за стола, его движения были уверенными, но в них сквозила тень сомнения.
– Всё верно, – произнёс он, внимательно глядя на меня. – Однако… разве у тебя есть деньги?
Вопрос был странный. Конечно, не стал бы я приходить сюда просто так.
С другой стороны, сумма действительно была внушительная, и, возможно, мой визит выглядел не совсем обычным.
– Конечно.
– Тогда идём, – кивнул Ланской. – Тебя уже ждут.
Мне нравилось, как он говорил и как держался. Прямой, сухой, без излишеств, но всё по делу.
– Ждут? – удивился я. – Кто ждёт?
Ланской не стал уточнять. Вместо прямого ответа он лишь бросил:
– Сам увидишь.
Он направился обратно в главный зал. Я следовал за ним, и это казалось мне странным. Сначала меня вели наверх, теперь снова вниз. Всё происходило так хаотично.
Когда мы вернулись в зал, я увидел за одним из столов девушку.
Красивая, с привлекательной фигурой – настоящая сексапильная бухгалтерша. Очки, строгая юбка, подчёркивающая её формы. Я невольно отметил её очарование.
Она меня ждёт? Если да, то я рад.
Обычно я равнодушен к девушкам, ведь большинство из них выглядели для меня слишком молодо.
Восемнадцать – это всего лишь восемнадцать.
Но она была другой. Ей, наверное, было двадцать восемь или даже тридцать. Женственная, уверенная, с шармом, который заставлял забыть обо всём. К такой хотелось подойти, бросить все условности и позволить себе лишнее.
Она подняла на меня взгляд и мягко сказала:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – ответил я, глупо улыбаясь.
И всё бы ничего, если бы не фигура, сидевшая рядом с ней.
Это был Александр Каренин.
Худощавый старик, всё такой же утончённый, в элегантном костюме. Его лицо озаряла гнилая улыбка, будто он был невероятно доволен собой. Он смотрел на меня с видом человека, только что выигравшего миллион.
– Ну что, малой? А где твой папаша?
Его тон был резким, почти насмешливым, как будто он намеренно старался задеть меня.
Мои зубы заскрипели. Чёрт, ну и обломщик этот Каренин. Именно за такие выходки его никто не любит.
Я хотел ответить что-то резкое, вроде: «Не твоё собачье дело», но вместо этого сдержался и спокойно сказал:
– Заболел.
Каренин тут же рассеянно захохотал, обнажив свои гнилые зубы ещё сильнее.
– Да? А что случилось? Неужели грудь болит?
Тот явно намекал на плачевное состояние моего отца.
На самом деле, кроме Романова, который приехал к нам в гости, никто толком не знал, что происходит. Многие считали, что отец одной ногой в могиле, если уже не умер вовсе.
Эта неопределённость вызывала множество споров. Мой отец был словно кот Шрёдингера – одновременно жив и мёртв.
И если он всё же окажется жив, да ещё и в здравии, это станет настоящей сенсацией. Он ведь проявил невероятную силу.
– Очень жаль… Очень жаль… – с наигранным сожалением продолжал Каренин, его слова звучали как издёвка.
В отличие от него, Ланской был человеком дела. Пустой трёп он не терпел и быстро пресёк этот балаган.
– Так, господа… Давайте сделаем то, ради чего мы здесь собрались.
– Всё верно. Я пришёл сюда, чтобы отдать долг семьи Некрасовых.
Это был знаменательный момент для нас. Когда живёшь всю жизнь в долгах, словно в вечной клетке, освобождение становится чем-то невероятным.
Сегодня я наконец мог разорвать эти цепи и ощутить, что значит быть свободным.
Без всякого сожаления я протянул то, что заработал.
– Вот.
Открыл чемоданчик и аккуратно показал три золотых слитка. И не просто каких-то там, а выпущенных этим же банком. Надёжное, проверенное золото, а не что-то сомнительное.
Ланской, мельком взглянув, тут же оценил их стоимость:
– Если переводить в рубли, то каждый слиток стоит один миллион сто тысяч тридцать три рубля.
Этот мужчина был даже точнее калькулятора.
Впрочем, он обнажил одну важную проблему – денег не хватало, чтобы закрыть долг полностью. В принципе у меня было всё готово к этому.
– У меня есть ещё...
Пришлось достать ещё два небольших слитка. Эти уже были наградой из испытания. Это было так называемое «дикое золото». Вообще эти слитки выглядели куда менее впечатляюще: неровные, без надписей и печатей.