Но здесь всё иначе. Видимо, его власть серьёзно ограничена.
И это неудивительно. Я редко интересуюсь политикой. Наше поместье слишком далеко от Петербурга, и новости доходят до нас в последнюю очередь.
– Однако ваш род, как проводников, очень ценен, – сказал император, неожиданно переходя на другой тон. – Особенно сейчас…
Мне не понятно, что значит это «особенно сейчас». Намекал ли он на нашу способность «око»? Типа ждёт нашего триумфального возрождения.
Может быть, поэтому он столько времени мне лично уделяет. Ведь сейчас бы ему ловить Папу «В» или заниматься любыми другими делами.
А Император, несмотря на все дела, сейчас со мной в комнате и что-то обсуждает. Тем более говорит слова, ему не свойственные:
– Может, незаметно. Однако я всегда заботился о вас. Иначе эти цепные псы Каренины давно бы вас загрызли.
– Что?
– Их глава лежит там, – император ткнул пальцем в сторону главного зала. – Притворяется мёртвым. Думает, что сможет меня обмануть таким жалким спектаклем.
Понятное дело, что тот говорит о том жалком старике. Мне хорошо запечатлелось, как тот героически «сражался». Хотя со стороны всё было больше похоже на театральную постановку.
Человек, прошедший пять испытаний, чуть не погиб от одного удара. Если это шутка, то не смешная. Люди, прошедшие столько, обладают не только силой, но и умом. Без этого никак не выжить. У них просто колоссальная тяга к выживанию.
И тут император сделал то, что до этого было лишь предположением. Он объяснил причину.
– Будет лучше, если вы на время поживёте на севере. Поверь, там не так уж и плохо. Тем более о вас позаботятся. Я дал распоряжение местному аристократу, моему другу, чтобы присмотрел за вами.
Говорил он спокойно, почти буднично.
– Поживёте немного. Два-три года. Затем сможете вернуться. Я знаю, Софья тоже была против такого решения. Но пойми, если останетесь здесь, вас точно убьют.
Император не стал скрывать. Аристократические семьи начнут вырезать друг друга. Каждый займёт свою сторону.
И нам придётся сделать выбор.
Будет борьба.
Проблема таких заговоров и интриг в том, что их в столице может быть слишком много. Будут конфликты, передел собственности, борьба за идеологию и многое другое.
А там, на севере, люди будут жить так же, как и жили.
Им всё равно, под каким флагом жить и кто сидит во дворце. Хоть один, хоть другой. Разница только в налогах, которые им придётся платить.
– Точно?
Кажется, я начал утомлять императора.
Любой другой уже бы согласился, даже если ничего не понял. Просто кивнул бы и ушёл. Но мне нужна была конкретика.
И тут Ярослав «Мудрый» меня не подвёл.
Он молча взял лист бумаги со стола, чернила и начал писать.
«СЕКРЕТНЫЙ УКАЗ
Его Императорского Величества
В стремлении развивать и осваивать новые территории Российской Империи повелеваю:
1. Роду Некрасовых поручается освоение северных земель сроком на три года. Цель командировки – хозяйственное обустройство и развитие указанных территорий.
2. За семьёй Некрасовых сохраняются все права и имущественные гарантии на период экспедиции.
3. По истечении трёхлетнего срока роду Некрасовых предоставляется полное право возвращения в места постоянного проживания.
4. По завершении экспедиции Некрасовы обязаны представить подробный отчёт о проделанной работе.
Дан в Санкт-Петербурге
18 августа 1756 года.»
Внизу красовалась подпись императора и печать двуглавого орла. Всё как положено: официально, не придерёшься.
Я прочитал указ. И сразу понял: он противоречит другому, выданному всего лишь днём ранее.
И это было объяснимо. Один указ – для публики, где император якобы ненавидит нас и ссылает на север. Второй, секретный, – совсем о другом. Он открывал возможность вернуться. Оправдать своё имя. Заявить права на собственность.
Особенно это чувствовалось во втором пункте: за нашим родом сохраняются все права на земли.
По сути, теперь мы получаем владения и здесь, и на севере.
Почему-то в тот момент это казалось невероятно важным.
Удача? Несомненно.
Хотя вся ситуация выглядела скорее фантастической.
Я не верю в подобную доброжелательность. Особенно от кого-то вроде него. Со мной так не бывают добры. А если вдруг и бывают – значит, меня хотят обмануть. Или хуже.
В этом я был уверен на все сто.
С другой стороны – какая разница?
Указ у меня в руках. Значит, дело сделано.
Однако я решил, что стоит поговорить ещё раз тот такой разговорчивый. Узнать больше: о наших землях, о Софье, о революционерах… Да о чём угодно. Вопросов было столько, что я даже не знал, с чего начать.
Впрочем, разговор закончился так же внезапно, как и начался.
Последнее, что сказал мне Император:
– Никто не должен его видеть, – он говорил про указ, – поэтому положи его в пространственный куб.
Мне стало не по себе. Почувствовал себя голым. В этом мире, даже за закрытыми дверями тяжело скрыться.
– Так вы «видели»?
Тут необходимо уточнить, что слово «видели» – это немного грубое. В том плане, что у избранных высокого уровня может быть особое зрение. Это как смотреть сквозь предметы, видеть за сотню километров и даже слышать.
Как говорится – всё зависит от того, какой именно «пакет» навыков. У всех же он настолько разный, что даже тяжело представить, на что каждый человек способен.
Правда, Император не ответил. Он просто вышел из комнаты, оставив меня наедине с собственными мыслями.
Оставаться с самим собой мне не сильно хотелось. Поэтому я, как и было сказано, положил указ в пространственный куб, а куб положил в карман.
Всё… На этом моём «приключении» в банке закончилось. Пора валить…
…
Щелчок.
Раздался резкий, звонкий звук.
Я насторожился. Что-то во мне откликнулось, и я направился в главный зал.
Там, как и всё это время, находились замороженные люди.
Папа «В» превратил их в статуи, но Император решил их «разморозить».
И вот, по одному щелчку пальца, они начали оживать.
Это было удивительное зрелище. Люди, словно вырываясь из долгого плена, возвращались в свои тела.
Я видел, как в их глазах загоралась жизнь, как мышцы вновь начинали двигаться. Ощущение, будто они заново открывают для себя своё же существование.
Кто-то кричал от радости, другие завывали, как раненые звери.
Люди – существа эмоциональные, а здесь, в этой ситуации, эмоции рвались наружу лавиной.
Многие падали на колени, закрывали лицо руками, рыдали, словно малые дети. Это был не просто момент освобождения – это было испытание. Настоящая мука.
Среди них я заметил одну девушку, бухгалтера.
Красивая, но сейчас она лежала на полу, красная от волнения, будто мир вокруг неё рухнул. Возможно, ей стоило бы закалить характер – тогда, может быть, её так не штормило бы.
Я не стал подходить, утешать или что-то говорить. Это было не моё дело. Я не был ей другом. Не был её парнем. Я был просто человеком, который помог в тяжёлую минуту. Своего рода супергероем.
Зато я чувствовал себя довольным.
Я спас чью-то жизнь. Значит, день прошёл не зря. Эта мысль грела душу. Какой же я хороший, добрый человек! Иногда, размышляя о себе, я думаю:
А есть ли кто-то ещё такой же?
И каждый раз прихожу к выводу: Навряд ли. Может, я лучший из людей.
Я не боюсь это сказать. После смерти меня точно ждёт рай. Там я буду отдыхать и наслаждаться в компании ангелов.
Император ушёл. Я попытался уйти следом, но не успел.
В банк вошли сотрудники следственной канцелярии. Их легко было узнать по чёрным мундирам, блестящим погонам и флагу: белый, синий и красный, с двуглавым золотым орлом в центре.
Они шагнули внутрь и громко объявили:
– Всем оставаться на местах! Каждый будет допрошен.
Допросите кого хотите… но не меня…
Как назло, я стоял слишком близко к выходу. Сотрудники канцелярии тут же обратили внимание на меня.
Что нужно знать о следственной канцелярии?
Российская Империя – это не современный мир с законами и правами. Здесь допросы часто сопровождаются пытками. Дёргают ногти, ломают кости. Даже если ты невиновен, всё равно подпишешься под любыми признаниями, лишь бы это закончилось.
Я терпеть не могу боли, а уж пытки и подавно. Поэтому ощутил, как напрягся, когда ко мне подошёл усатый мужчина в форме и сухо произнёс:
– Надо поговорить.
Мы сели прямо в главном зале, под пристальными взглядами остальных. И вот тут я узнал сразу две ошеломляющие новости.
Первая – папа «В» скрылся. Императору не удалось его поймать.
Вторая – золотой запас пропал. Полностью. Теперь вся страна стоит на грани безумия.
И в такой обстановке мне начали задавать вопросы.
– Имя?
– Алексей Некрасов…
Ещё утром это имя могло вызвать удивление. Сейчас же никто не обращал на фамилии внимания. Всех волновало только золото.
– Что вы здесь делаете?
…
Допрос начался буднично.
Я рассказал свою историю – от начала до конца. Где-то утаил детали, где-то говорил чистую правду. Казалось, на этом всё и закончится. Но нет.
Следователь продолжал.
Он методично задавал вопросы, раз за разом, как будто пытался пробить стену. Его манера была особенной: он использовал проверенные техники, чтобы докопаться до истины.
Одна из них – задавание запутанных вопросов, которые сбивают с толку.
– Так вы пришли в банк, чтобы отдать долги? Злы ли вы остались? – спросил он, глядя на меня испытующе.
Конечно, я был зол. На Империю, на её законы, на всю эту систему. Но дать этому волю значило бы подписать себе приговор. Следователь словно чувствовал мой внутренний гнев и с удовольствием пытался его раздуть.
– Я не был зол, – ответил я, приложив руку к сердцу. – Наш император – самый великий из всех.
Я старался звучать, как настоящий фанатик. Такой, который готов терпеть любые унижения, любые невзгоды, уверенный, что всё это лишь во благо. Фанатики, по крайней мере, твёрдо верят, что их позиция правильна, даже когда весь мир против них.