Они как раз подходили к тропинке — и Славка застыл столбом, окаменел. То же самое — инстинктивно! — сделали и брат с сестрой. Потом Славка медленно, плавно опустился не одно колено, пригнул голову и сложил руки перед грудью — в правой оказался нож, Славка держал его за лезвие. Он так присел потому, что человека в лесу часто выдает не звук, а фигура и рост — больше таких нет ни у кого, кроме больших обезьян, а ведь они в лесах средней полосы не водятся? Поэтому важно не только не шуметь, но и спрятать свою фигуру. Разведчики часто специально нашивают на камуфляжи лоскуты, полосы ткани, куски сетки, искусственные листья, чтобы враг видел не человека, а куст или пригорок заросший. Если же этого нет — лучше всего просто присесть.
Все это Витек подумал, уже повторив Славкино движение и держа наготове арбалет. Во рту стоял привкус волнения, как во время военной игры, когда ты весь напряжен до предела. Краем глаза он видел лицо Ленки — потное и с закушенной губой. Уныло и одиноко чирикала расстроенная дождем пичуга. Потом часто и испуганно запищала неподалеку мышь — именно этот писк насторожил Славку — его спина напряглась, он медленно отвел руку вниз, назад и в сторону для броска… Витек успел удивиться — что он, с мышами воевать собрался?! — и…
И на тропинку вышел бесшумный и осторожный человек. Наверное, он стоял совсем неподалеку и тоже прислушивался, приглядывался, принюхивался. И, не будь у Славки изощренных умений охотника-нежити, выследил бы брата с сестрой, когда они вышли бы на тропинку.
Человек был рослый, бесформенный и безликий, одетый именно в такой камуфляж, о котором думал Витек. Даже руки обтягивали пятнистые перчатки, даже голову и лицо закрывала маска, колыхавшаяся от осторожного дыхания, даже ботинки были не черные, а серо-зеленые. За плечами человека горбился большой незнакомый рюкзак — тоже пятнистый, непонятно было, как он ухитряется совершенно бесшумно ходить с таким по лесу. Прикладом к правому плечу, стволом к левому бедру человек держал не очень большой автомат с прикладом из толстой проволоки, дырчатым пузатым кожухом на стволе и похожим на консервную банку барабаном магазина слева. Автомат тоже был обмотан свисающими лохмотьями. На поясе висели несколько подсумков, коробок и нож в чехле.
Человек водил головой, осматриваясь. Когда его взгляд скользнул по тему месту, где в кустах прятались трое друзей, Витек закрыл глаза. Не от страха, а потому, что глаза могут выдать даже хорошо замаскированного человека. Секунду он физически ощущал на себе холодный взгляд незнакомца, потом это ощущение ушло — и снова послышался писк мыши.
Когда Витек открыл глаза — на тропинке стояли еще трое. Один — вооруженный таким же автоматом (за плечами рядом с рюкзаком угловато торчала радиостанция в чехле), другой — с длинной винтовкой, оснащенной оптическим прицелом, третий — с пулеметом, из которого косо свисала лента. Теперь Витек заметил объединявшую всех четверых деталь: на левом рукаве под локтем проходила чёрно-желто-белая — сверху вниз — полоса.
Люди постояли минуты три. Эти минуты показались длинными, как последние минуты экзамена. Потом тот, что вышел первым, бесшумно зашагал по тропе — так бесшумно, что даже удивительно было: как может двигаться, не издавая ни звука, восьмидесятикилограммовый дядя с сорокакилограммовым грузом? Следом — шагах в десяти — пошли радист и снайпер. Последним — еще в пяти шагах — двинулся пулеметчик.
И все. Как и не было никого. От этой молчаливой собранности, бесшумности и быстроты становилось даже как-то не по себе.
Славка молчал довольно долго. Потом — поднялся на ноги, убирая нож, сказал задумчиво:
— Знакомые дела… Колонна на дороге, а эти — спецгруппа, видно. Разные, из разных армий. Теперь бы выяснить, кто из них прав…
— А если и те и другие плохие? — Ленку начал бить нервная дрожь, запоздалая. Славка поморщился:
— Так не бывает… Это только по телику очень умные люди говорят, что на свете есть войны, в которых-де «правых нет!» В любой войне кто-то защищает справедливость, кто-то — зло и насилие. Хотя, конечно, — признал Славка, — с ходу в нас могут и не разобраться. На войне все становятся подозрительными, иначе просто нельзя, а страдают часто невиновные. Поэтому будем действовать осторожно.
— Пойдем следом? — предложила Ленка. Славка посмотрел на нее, как на сумасшедшую и промолчал, просто двинулся в противоположном направлении. Пройдя шагов десять, он остановился и напряженно сказал:
— Черно-желто-белый. Что-то знакомое. Честное слово — знакомое.
День. Место по-прежнему неизвестно!
Деревню сожгли недавно.
Точнее, это была не деревня даже, а какой-то лесной кордон, горели, дотлевали под унылым дождем два двора, невозможно было понять, сколько там было строений. Около обваленного забора лежала убитая собака — ее Ленка заметила сразу, а потом посмотрела ближе и обмерла.
Около самой опушки в мокрой траве замер человек, женщина — это Ленка сумела разглядеть. А дальше ей не дал глядеть Витек — прижал к себе и насильно развернул лицом в грудь. Ленка слышала, как часто колотится у него сердце, от брата пахло сырой тканью и потом. Он негромко окликнул Славку:
— Что такое, что?! — и охотник ответил издалека:
— Убили на бегу, в затылок… Попали мы с вами, ребята.
— Не ходи, вдруг там засада, — сказал Витек, но Славка ответил:
— Нет. Это те… на машинах, вот следы. Я посмотрю.
— Вить, пусти, — попросила Ленка. Брат отпустил ее. Капельки дождя бежали с его волос по лицу.
— Не смотри, — попросил Витек, но Ленка все-таки, посмотрела и ужаснулась. Казалось бы, она уже столько видела, сама убивала… но оказалось, что нет на свете зрелища страшнее убитого человека, пусть и совершенно чужого. Можно убить десяток нечисти, относясь к этому, как к приключению. Нельзя смотреть на человеческий труп и думать, что и это — приключение тоже.
Славка, появился из-за горящих развалин — хмурый и сосредоточенный. Покосился на Ленку, сказал:
— Там еще пятеро. Сгорели, или сожгли их — не знаю. И вот.
Он показал листок плотного картона — с альбомный лист размером. Наверху листа золотилась лилия, ниже шли красные, как кровь, строчки латинских букв.
— Это не английский, — определил Витек. — Какой это язык?
— Старофранцузский, — ответил Славка, — по крайней мере, очень похож. Вот, я сейчас переведу… — он сосредоточенно свел брови и заговорил, запинаясь: — Во имя Императора Нейстрии, именем Его, волей Господа Бога нашего. Приговорены и казнены на основе военного закона… нонкомбатантэ… о гражданских лицах за пособничество… ле бригэ… разбойникам, партизанам те, кто жил… непонятное слово, наверное — деревня или поселок. Командир Первого бронекавалерийского полка шассер граф д'Англар, полковник службы Императора. 21 июня 1967 года Р.Х.
— Что такое шассер? — тихо опросила Ленка. Славка, все еще рассматривая бумагу, рассеянно ответил:
— Легкая пехота… Р.Х. — Рождества Христова. Вот как тут обстоят дела. Вам понятно?
— Нет, — растерянно ответил Славке Витек.
— Нейстрия — это… — начал Славка, потом махнул рукой и пояснил: — Короче, здесь Франция — империя, не республика. И ведет войну.
— Мы… во Франции?! — изумился Витек, оглядываясь, словно собирался увидеть над деревьями Эйфелеву Башню.
— Может быть, если война гражданская… — неуверенно ответил Славка. — Тогда все сложнее — там очень мало нелюдей осталось. Хотя, — досадливо бросил он, — в том-то и дело, что тут все может быть по-другому! А черный, золотой и белый, — неожиданно добавил он, — это вообще-то русские цвета.
— У нас белый, синий и красный, — возразила Ленка. Славка улыбнулся, и эта улыбка, испугала Ленку — совсем рядом лежали трупы, но потом она подумала, что Славка видел их тысячи и не так переживает.
— Были и другие… При императоре Александре Втором флаг сделали черно-желто-белым.
— Александр Второй — это вторая половина XIX века, — вспомнил Витек. — В бумаге сказано…
— Я же говорю — тут все может быть по-другому! — напомнил Славка. — Например, Александра Второго не убили в 1881 году террористы. Или его вообще не было, а совпадение цветов — случайно. Все, что угодно, можно предположить!
— Мальчишки, — подала голос Ленка, — ну что делать-то? Нелюди поблизости нет, я мокрая насквозь и голодная, война идет… — голос ее предательски задрожал. Славка тут же заявил оптимистично:
— Да найду я выход! В крайнем случае — сделаю, отлежусь потом. Не прогоните?.. Но в целом — интересно, — он посмотрел вокруг. — Ах, бабка, ах, старая карга! Если ее слуги умеют такие дырки вертеть, что можно в параллельные пространства попадать….
— Клубок по следу Маардая шел, — напомнил Витек, — бабка, может, этого и не умеет.
— Может, и не умеет, — легко согласился Славка. — А вот что мне и правда интересно — есть тут охотники или нет?
— Мальчишки, уйдем отсюда, — попросила Ленка. Славка виновато заторопился:
— Да, конечно, конечно. Пошли! Найдем место для привала и поедим…
...Дождь кончился, когда они, уже совсем усталые, выбрались на лесную опушку. Проглянуло солнце, сразу стало как-то теплее и веселее, хотя ноги гудели непередаваемо.
За большим лугом начинался пригорок, поросший понизу кустарником. На пригорок извилисто взбегали несколько тропок, торчала на нем кирпичная водонапорная башня — точь-в-точь как на одной из окраинных улиц Болотова. Слышался лай собак, сразу нескольких.
— Деревня за пригорком, — сообщил Славка. — А место открытое, пойдем через луг — будем как на ладони… Вот оно!
Два вертолета — сине-серых, помеченных лилиями — впереди своего отсеченного пригорком звука выскочили из-за башни и понеслись над лугом. Под растопыренными полозьями у них металось пламя, слышался резкий, похожий на звук рвущейся плотной ткани треск очередей. Вертолеты заложили вираж над лугом, прошлись еще раз, особенно тщательно поливая кусты у пригорка — и ребятам, неподвижно стоявшим под защитой деревьев лесной опушки, стало видно, как из кустов выскочили пять или шесть человек и, пригибаясь, по плечи в траве бросились зигзагами, к лесу… Вертолеты обрадовано метнулись за ними, расходясь в стороны и беря бегущих в клещи. Двое упали в траву и больше не поднялись. Один, бежавший последним, остановился, что-то прокричал, махая рукой, своим товарищам и, вскинув в обеих руках пулемет, который тащил на плече, полоснул очередью по вертолетам. Он стрелял до тех пор, пока пули не свалили его в траву, а вертолеты бросились за бегущими сл