— Если найдешь для меня два часа и поможешь закрыть это дело, получишь акт запрещенного секса по твоему выбору.
— Ну надо же! По чистой случайности у меня, кажется, найдется завтра пара часов свободного времени.
Ева засмеялась и въехала первой в ворота их особняка.
— По-моему, у нас такого до сих пор ни разу не было, — сказала она, когда они оба вышли из своих машин. — Впервые мы вернулись домой одновременно.
— Тогда давай сделаем кое-что еще, что нам редко удается, и совершим прогулку.
— Уже темнеет.
— Еще светло, — возразил Рорк и обнял ее за плечи. Ева пошла с ним в ногу.
— Что тебе известно о «Юнилэб»?
— Многоцелевая организация, возникшая в эпоху городских войн. Гуманитарная программа обеспечивает стационарные и мобильные лаборатории для медиков-добровольцев: ЮНИСЕФ, «Врачи без границ», Корпус мира и так далее. Медицинские исследования проводятся в основном в нью-йоркском центре, он считается одним из лучших в стране. Имеются также клиники в городской и сельской местности по всему миру. Оказывают медицинскую помощь малоимущим. Твой первый убитый был одним из основателей.
— И теперь, когда он мертв, его соучредитель мертв и его сын тоже мертв, «Юнилэб» может быть заинтересован в новом спонсоре с кучей бабок.
— Куча бабок заинтересует кого угодно, но почему ты думаешь, что совет директоров «Юнилэб» будет заинтересован именно в моих бабках?
— Потому что в придачу к бабкам они получат твои мозги, твои связи. Мне кажется, если ты обозначишь свой интерес, они согласятся на встречу и устроят тебе большой тур.
— Особенно если пообещать им солидный взнос или годовое содержание.
— Допустим, ты выступил в этой роли. Будет ли это неправильно понято, если ты приведешь с собой своего медэсксперта?
— Наоборот, я был бы неправильно понят, если бы пришел без свиты.
Там, где они проходили, на уровне земли один за другим вспыхивали матовые лампочки, реагирующие на движение. Рорк задумался, не следует ли ему подготовить какие-то развлечения для приезжающих к ним в гости детей на открытом воздухе. Может, оборудовать игровую площадку?
Нет, так можно и с ума сойти.
— Что мы ищем? — спросил он Еву.
— Все, что угодно. Территория огромная. Мне никогда не добыть ордер на обыск всех помещений. Стоит мне только попытаться, как они добудут ВЗО [12] и свяжут мне руки на много месяцев. Если там есть что искать, оно испарится, прежде чем я добьюсь отмены. Если они занимаются незаконной генной инженерией, основная работа, скорее всего, идет где-то в другом месте. На частной территории.
— Например, в школе.
— Именно. Или в каком-нибудь подземном бункере в Восточной Европе. Да мало ли где! Мир велик. Но мне сдается, что Айкон — оба, отец и сын, — предпочли бы работать где-то поближе к дому. Клиника — идеальное место.
Ева кратко изложила все новые данные по делу, пока они гуляли вокруг дома. Мягкие сумерки постепенно сгущались, в воздухе заметно похолодало.
— Идеальные дети! — воскликнул Рорк. — Вот что ты ищешь.
— Я думаю, в этом была его цель. В начале своей карьеры он работал с детьми. У него был ребенок. Второго ребенка он потерял, когда погибла жена. Это была девочка. Хирургическим путем он может не только воссоздавать и исправлять, но и изменять. Улучшать. Совершенствовать. Его близкий друг и компаньон — генетик, придерживающийся радикальных убеждений. Бьюсь об заклад, Айкон многое узнал о генетических исследованиях и операциях. Наверняка наши добрые доктора вели оживленные беседы друг с другом.
— И тут к нему в руки попадает еще один ребенок.
— Вот-вот. Девочка, состоящая в родстве с женой Уилсона. Странно, что Уилсон и его жена не были назначены опекунами. Надо мне будет в этом покопаться. Но они ее контролируют. Взрослые контролируют детей, особенно когда изолируют их.
Рорк повернулся к ней, провел губами по ее волосам. Это был молчаливый знак понимания и утешения.
— Уилсон мог экспериментировать с Авриль еще до ее рождения. — При мысли об этом Ева ощутила тошноту. — А уж то, что они ставили на ней опыты после рождения, это ясно, можно и к гадалкам не ходить. Может, ее дети тоже были частью проекта? Вот на этом она, возможно, и сломалась. Не хотела видеть своих детей объектом экпериментов.
К тому времени как они обошли весь дом кругом — что равнялось, по мнению Евы, расстоянию в четыре городских квартала, — она заметила мелькающие на подъездной аллее огни автомобильных фар.
— О черт, — простонала она. — Похоже, цирк все-таки приехал в город.
«Цирк! — осенило Рорка. — Кажется, есть способ разрядить обстановку».
Ева могла бы попытаться сбежать к себе в кабинет или в спальню, спрятаться хоть на время, но у подножия лестницы статуей застыл Соммерсет.
— Закуски уже сервированы в гостиной. Ваши первые гости уже прибывают.
Ева хотела зарычать и уже оскалила зубы, но Рорк взял ее под руку и потянул за собой.
— Идем, дорогая. Я налью тебе бокал хорошего вина.
— А может, лучше яду? Двойную порцию.
Он засмеялся, а она закатила глаза.
— Да-да, бокал хорошего вина. Глоток цивилизации перед пыткой. — Он налил вина, наклонился и легко, нежно провел губами по ее губам, передавая бокал. — Оружие все еще при тебе.
Ева тут же оживилась.
— Верно, при мне. — Ее оживление мгновенно угасло, как только она услышала громкий, властный голос Трины, сопровождаемый щебетаньем Мэвис. Соммерсет ввел их в гостиную. — Пожалуй, лучше его снять, — проворчала Ева. — Чтобы не поддаться искушению.
Ева не могла понять, как ее угораздило оказаться в этой женской компании и почему они все в таком восторге от перспективы вымазаться с ног до макушки разноцветной клейкой массой. Ведь не так уж много между ними общего! Преданный своему делу врач с голубой кровью, амбициозный и опытный телерепортер, крепкий коп с хипповым прошлым. Добавить в этот коктейль Мэвис Фристоун, бывшую уличную воровку, а ныне звезду эстрады, и грозную Трину с ее бездонным мешком пыточных средств, и получится поистине гремучая смесь.
Но они заполнили роскошную и элегантную гостиную Рорка, счастливо гогоча, словно стая гусынь.
Они болтали. Ева никогда не понимала, зачем женщины болтают и как они находят столько тем для разговора. Еда, мужчины, мужчины, они сами, одежда, мужчины, волосы. Даже туфли. Она и представить себе не могла, что о туфлях можно сказать так много, причем все сказанное никак не соотносилось с прямым назначением туфель, то есть с ходьбой в них.
И поскольку Мэвис была беременна, первоочередной темой болтовни были дети.
— Я чувствую себя бесподобно! — Мэвис поглощала кусочки редких сортов сыра, бутерброды с икрой, фаршированные орехами баклажаны и все, что попадалось под руку, с такой скоростью, словно еду вот-вот должны были объявить вне закона. — Мы на пороге тридцать третьей недели, и врачи говорят, что ребенок уже все там слышит и даже видит, и головка уже опустилась вниз — выходит на позицию. Иногда я даже чувствую, как малыш ножкой бьет.
«Бьет что? — безмолвно спросила Ева. — Почки? Печень?» Едва подумав об этом, Ева решила отказаться от паштета.
— Как Леонардо с этим справляется? — вежливо спросила Надин.
— Просто супер! Мы теперь ходим на занятия. Эй, Даллас, вам с Рорком надо записаться на курсы дублеров.
Ева застонала, но так и не смогла адекватно выразить свой ужас.
— Вы тренируетесь? Это замечательно! — просияла Луиза. — Это так прекрасно, когда у роженицы есть близкие люди, которые могут поддержать ее во время родов.
Ева была избавлена от необходимости придумывать ответ, потому что Луиза повернулась к Мэвис и начала спрашивать, где она собирается рожать и какой метод использовать.
— Трус, — пробормотала она себе под нос, заметив, что Рорк удаляется из комнаты.
Это дало ей право налить себе второй бокал вина. Несмотря на свою отяжелевшую и расплывшуюся фигуру, Мэвис ни на секунду не переставала двигаться. Она сменила свои обычные шпильки на гелевые подошвы, но наверняка и они были на острие моды предположила Ева. Ее сапожки были расписаны каким-то абстрактным рисунком, розовым на зеленом фоне, и доходили до колен.
К зеленым сапожкам Мэвис надела зеленую юбку с блестками и обтягивающий зеленый свитер, не скрывающий, а, наоборот, подчеркивающий ее выпирающий живот. Рукава свитера, расписанные тем же рисунком, что и сапожки, оканчивались опушкой из розовых и зеленых перьев.
Ее волосы, выкрашенные в розовый и зеленый цвет, были заплетены в косы и уложены на голове в высокую прическу. Пучки перышек свисали на цепочках с мочек ушей, а во внешних уголках глаз блестели миниатюрные сердечки.
— Нам пора начинать. — Трина, превратившая свои волосы в ослепительно белый водопад, падавший ей на спину, улыбнулась — зловеще, как показалось Еве. — Программа обширная. Где мы ею займемся?
— У бассейна, — сказала Мэвис и сунула в рот новое лакомство. — Я спросила Рорка, можно ли нам там поиграть, и он разрешил. Мне с моим брюхом полезно поплавать.
— Мне надо поговорить с Надин и Луизой, — объявила Ева. — По отдельности. Это официально.
— Классно звучит. Мы сможем там разделиться. И еды с собой возьмем, верно? — И Мэвис на всякий случай схватила поднос.
«Нет, так невозможно вести дела», — думала Ева, сидя вместе с Луизой в сауне.
— Я в игре, — сказала Луиза и отпила воды из бутылки. — Договорюсь с Рорком о времени. Увижу что-нибудь подозрительное, дам тебе знать. Если там проводятся незаконные операции в облаете генной инженерии, вряд ли это происходит в доступных зонах, но я попробую что-нибудь разнюхать.
— Быстро же ты согласилась.
— Почему бы не добавить немного острых ощущений? И потом, в медицине и в науке есть границы, которые переступать нельзя. И для меня это одна из них. Конечно, представления о законности и незаконности подвижны. Черт, да контроль над рождаемостью считался незаконным в США всего сто лет назад. Если бы не научный прогресс и массовые протесты, мы до сих пор рожали бы по ребенку в год, а наши тела сгорали бы к сорока годам. Нет уж, спасибо.