— Пойдешь с нами в клуб в эту пятницу? — спрашивают они.
Я не говорю им, что никогда раньше не была в клубе. Они начнут задавать вопросы, а я не хочу рассказывать, что бо́льшую часть жизни провела на попечении. Так что я спускаю свое жалованье на блестящее платье и туфли с высокой «платформой».
— Ого, как ты принарядилась! — говорит одна, и мне становится неловко, потому что все они просто в джинсах.
Когда мы приходим в клуб, музыка так гремит, что я не слышу, о чем говорят мои подруги. Затем они растворяются в танцующей толпе, и я чувствую себя глупо. Может, лучше пойти домой. А потом ко мне подходит этот тип. Он выглядит старше, чем большинство здешних парней, но, возможно, потому, что носит бороду и крупный, хотя и не толстый. У него на шее золотая цепь, и одет он тоже шикарно, ботинки сверкают под клубными огнями.
— Могу я угостить тебя? — предлагает он.
Я не говорю ему, что не особо люблю алкоголь, поскольку за это по-настоящему попадает, когда тебя застукают с выпивкой в детском доме. Просто прошу взять джин с тоником — мы его много продаем в супермаркете. Он приносит мне порцию, которую называет «двойной». Когда начинается последняя песня, он прижимает меня к себе и целует. Мой первый настоящий поцелуй! Некоторые из мальчиков в детдоме пытались, но мне они не нравились. На этот раз все иначе. Я чувствую всем нутром — это мужчина, а не мальчик. Меня это пугает и возбуждает.
— Меня зовут Барри, — наконец представляется он, когда ведет меня за руку прочь с танцпола.
Барри. Я верчу это имя на языке. Оно звучит дружелюбно.
— Хочешь, поедем ко мне домой? — непринужденным тоном спрашивает он.
— Хорошо, — отвечаю я, стараясь говорить спокойно. Джин с тоником дает приятное чувство отстраненности.
Он живет в отдельной квартире. Мне интересно, как он может позволить себе такую аренду, но затем он сообщает, что работает электриком и «зашибает хорошие деньги». Мое сердце стучит очень быстро, когда он меня раздевает. Это очень лестно, что он хочет такую, как я, — которая ничего из себя не представляет.
— Откуда у тебя шрамы? — интересуется он, когда снимает с меня лифчик и видит отметины на спине.
— А, папаша постарался, — отвечаю я так, будто это не имеет значения. — Давным-давно, когда я была еще ребенком.
Его глаза сужаются. Меня охватывает страх.
— Он до сих пор тебя обижает?
Я отрицательно трясу головой:
— Я не видела его уже много лет.
— Ну, если я когда-нибудь его встречу, он получит все, что заслужил.
Затем он гладит меня по груди. У него крупные руки. Умелые, будто они способны на все.
— Ты красавица, — говорит он. — Оставайся со мной. Я обещаю, что никому не позволю снова причинить тебе боль.
На следующей неделе я переезжаю из хостела в квартиру Барри.
Если бы я только знала тогда, что делаю.
Глава 12Джо
— Отвали от меня! — ору я.
Я стучу кулаками по его лицу. Царапаю щеки ногтями. Но он все затягивает и затягивает ремень вокруг моего горла. Я кашляю. Давлюсь. Задыхаюсь. Я чувствую жар от приливающей к лицу крови. Я не могу дышать. Пытаюсь бить его головой в грудь, но звук от ударов металлический, как будто он не человек…
— С вами все в порядке? — спрашивает голос.
Это девушка с тележкой, нагруженной напитками и закусками. Я понимаю, что уснула, уронив голову на стол. Она болит. Я снова колотила ею куда попало?
— Да просто кошмар приснился, — говорю я, чувствуя себя дурой.
Она одаривает меня нервной улыбкой и двигается дальше. Я пытаюсь взять себя в руки. Мужчина, разрешивший мне доесть его сэндвич, исчез. Но под его сиденьем валяется раздавленный батончик «Марс», который я подбираю и кладу в карман на потом.
За окном тянутся бесконечные полоски полей. Никаких построек. Пасутся коровы. Затем мелькает ряд красивых коттеджей. Я бы все отдала, чтобы жить в похожем уголке. Наверно, приятно иметь место, которое можно назвать домом, и собственный ключ от входной двери.
Я чувствую, что мочевой пузырь вот-вот лопнет, так что прохожу через вагон к туалету, снова хватаясь за спинки сидений, чтобы не упасть. И снова люди отворачиваются, но я все равно им улыбаюсь, вполне собой довольная. Я еду первым классом! Впервые в жизни я ничем не хуже других.
На полу туалета лужа. Надеюсь, следующий посетитель не подумает, что это сделала я. У меня еще осталась гордость.
Я мою руки под одним из умных аппаратов на стене, куда подставляешь ладони и в них автоматически выдавливается мыло, льется вода, а следом включается сушилка. Затем я, спотыкаясь, возвращаюсь обратно на свое место как раз к тому моменту, когда по радио объявляют: «Наш поезд прибывает на станцию Пензанс. Конечная. Просьба освободить вагоны». У меня ёкает сердце. В поезде я чувствовала себя в безопасности. Но что теперь?
Я выхожу из вагона, и на меня набрасывается ветер. Я думала, что в Бристоле холодно, но тут настоящий колотун. Хотя еще только сентябрь — кажется, что зима.
Я поднимаюсь по пологому склону, а затем сворачиваю за угол возле супермаркета. Теперь я его вижу. Море. Оно выглядит темным и страшным. Я вздрагиваю и заставляю себя отвести взгляд.
Через дорогу стоит автобус. На передней табличке написано: «Лизард» [7]. Что за место так назвали? Впрочем, какая разница. Я должна выбраться отсюда.
Я принимаю беспомощный вид перед водителем:
— Я гуляла в городе и потеряла проездной. А на обратный билет домой денег нет, и я не знаю, что делать.
Слезы текут по моим щекам. Это нетрудно — заставить их появиться.
— Запрыгивайте, дорогая. Мне не положено так поступать, но я вижу, когда кто-то попал в беду. Просто не забудьте заполнить этот бланк.
Я не люблю формуляры. Они меня пугают.
— А это зачем?
— Для получения нового проездного [8], дорогая.
— А, ясно. Спасибо.
Автобус трогается. Я откидываюсь на спинку сиденья. Я буду сытой еще какое-то время. Теперь все, что мне нужно сделать, — найти укрытие на ночь.
Но что потом? Я стараюсь отогнать эту мысль и опускаю спинку, когда автобус набирает скорость.
Лютик (Ranunculus)
Цветковое растение, встречается на газонах и лугах. Может быть ядовито как для человека, так и для животных.
Если что-то красиво — это вовсе не значит, что оно безопасно.
Глава 13Элли
Это произошло спустя две недели после моего одиннадцатого дня рождения. Мне уже позволяли недолго присматривать за младшим братом одной. Шел снег, и мы не могли играть на улице, как он хотел. Мы сидели в игровой комнате на подоконнике, ставшем нашим специальным местом для чтения.
В тот раз мы рассматривали картинки в книге про Кролика Питера, которую Майклу купил отец, как вдруг братишка вскочил и выбежал из комнаты.
Это не удивило меня. Он был активным ребенком и не мог долго усидеть на одном месте. Я пошла за ним на кухню.
До этого я помогала своей новой матери нарезать овощи к обеду.
— Подай мне приборы со специями. Нужно придать блюду колорит, — велела она.
— Что-что? — переспросила я.
Бабушка Гринуэй хихикнула.
— Да ладно тебе, Шейла! Ты становишься слишком пафосной даже для себя. Просто говори, как все мы, — посолить и поперчить.
— Закрой варежку, мама!
Я ахнула. Однажды, еще до смерти мамы, мы с ней слышали, как кто-то сказал это на улице, и она поспешно повела меня прочь, объясняя, что приличные люди так не выражаются.
Сейчас на кухне не было никого из взрослых. Острый картофельный нож лежал на столе. Мой брат направился прямиком к нему, как будто знал, что это единственная вещь, которую нельзя трогать.
— Положи на место! — воскликнула я.
Я старалась забрать нож, но упрямые маленькие пальчики брата продолжали за него цепляться.
— Майкл! — крикнула я. — Отдай сейчас же! — и потянула нож к себе, выворачивая его.
И тут Майкл испустил ужасный крик.
— Больно! — взвыл он.
— Нет-нет, все в порядке, — приговаривала я, хотя уже видела, что это не так. Кровь закапала на пол, однако Майкл все равно держался за нож.
— Отпусти его! — рявкнула я, пытаясь вырвать нож у него из рук. Если он сейчас поранится сильнее — то сам виноват.
Я услышала топот ног, сбегающих по лестнице.
— Что тут происходит? — Шейла ворвалась в кухню. — О господи! — Она повысила голос. — Майкл! Ты в порядке? Что случилось?
— Элли! — Он обвиняюще показал на меня.
— Я не виновата! — возразила я. — Я просто хотела отнять у него нож, пока он не получил серьезную травму. Ай! — Я вскрикнула, когда рука Шейлы хлестнула меня по щеке.
— Ты злая, злая девчонка! — Шейла впала в истерику, и от этого мой брат закричал еще сильнее. Кто-то должен был что-то сделать. Я пришла в состояние какого-то внешне отстраненного спокойствия, не отражавшее внутренней паники, и набрала на телефоне три девятки. К тому времени, как мы добрались до больницы, кровь была повсюду. Майклу пришлось наложить три шва.
— Как это случилось? — спросил доктор.
— Это все моя падчерица, — прошипела Шейла, указывая на меня. — Порезала ножом моего сына.
— Ерунда! — вскинулась я. — Я пыталась отобрать у него нож для картошки. В первую очередь не надо бросать без присмотра острые предметы.
— И кто же, по-твоему, в этом виноват? — процедила Шейла.
— Ты! — выпалила я в ответ.
— Прекрати врать, Элли!
— Я не вру!
Но во время этого разговора я чувствовала, как у меня пылают щеки — от ужаса ситуации. Как бы я ни оправдывалась — все равно выглядела виноватой.
Доктор кинул на меня неодобрительный взгляд.
— Тебе очень повезло, что твой брат серьезно не пострадал. — Затем он повернулся к моей новой матери: — Помните — отныне не спускайте с него глаз ни на минуту.