— Что рифмуется с «кольцо»? — спрашивает он.
— «Лицо», — говорю я. А затем злое, разъяренное лицо всплывает в моем сознании. Руки вскинуты, чтобы меня бить. На лбу вздуты фиолетовые вены.
— Что с тобой? — спрашивает Тим.
— Ничего, — отвечаю я, глядя на огонь. — Пора спать. Давай ты первый. А я буду караулить.
— Зачем? — удивляется он. — Те парни сюда не придут. Они не любят ночевать на выселках.
— А если придут?
Как только я это произношу, раздается деревянный треск, как будто кто-то наступил на ветку поблизости. Я задерживаю дыхание.
— Просто ветер, — говорит Тим. Он смотрит на меня с любопытством. — А ты действительно настороже. Тебя кто-то преследует?
— Это мое дело, — огрызаюсь я. — Спи давай, говорю.
Звездчатка ланцетовидная (Stellaria holostea)
Также известна под народными названиями «Кости мертвеца» и «Ребра старого Ника». Согласно сказаниям, эти нежные цветы могут принести беду, если их сорвать. Берегитесь!
Глава 23Элли
В последний день летних каникул перед отъездом в школу я приняла гостя.
— К тебе тут кто-то пришел! — крикнула Шейла. В тоне ее голоса слышалось что-то особенное, отчего я поскорей бросилась вниз по лестнице.
Питер! Несмотря на то, что я говорила о нем миссис Гринуэй как о «просто друге», мое сердце колотилось от волнения и тревожного предчувствия. Но если бы я знала тогда то, что открыто сейчас, — захлопнула бы дверь перед его носом. Тогда бы ничего не случилось.
Питер выглядел выше и взрослее, чем в прошлый раз, когда мы виделись. Его голос тоже стал грубее. Стоять перед ним оказалось совсем не то же самое, что писать ему. Мне было довольно легко сообщать своим округлым ученическим почерком (вперемежку с кляксами), как сильно я ненавижу биологию и что еда в школьной столовой невкусная. Но теперь я чувствовала себя ужасно косноязычной и смущенной.
— Может, пойдем погуляем? — наконец предложил он. Густой румянец залил его щеки при этих словах.
— Я хочу пойти на качели! — подскочил Майкл, хватая меня за руку. — Пожалуйста, Элли! Пожалуйста!
— Возьмите его с собой в парк, — сказала мачеха. — Я так устала, а у нас сегодня вечером званый ужин. Восемь человек придут. Одному богу известно, как я успею все приготовить.
Я впервые услышала об этом. Надеялась провести свой последний вечер дома с отцом. Ах, если бы у нас было больше времени вместе, чтобы почитать стихи, как раньше. Я до сих пор могла процитировать наизусть свое любимое, Джона Мейсфилда о море, которое мне читал папа. В то время я была еще слишком мала, чтобы полностью понимать смысл, но мне нравилось, как оно звучит.
— Ты любишь поэзию? — спросила я Питера, когда мы раскачивали Майкла на качелях.
Его лицо просияло.
— Очень! Мой любимый поэт — Китс. Знаешь его «Оду осени»?
— Нет, — смущенно ответила я.
— Если хочешь, могу дать почитать, — предложил он.
Я почувствовала, как в груди становится горячо.
— Это было бы чудесно.
— Снимите меня, — скомандовал Майкл с качелей. — Теперь хочу на горку.
— Ты забыл сказать «пожалуйста», — напомнила я.
— Пожалуйста, — сказал он, но я знала, что Майкл просто повторяет все как попугай. Он не имел в виду вежливую просьбу.
Я начала спускать братишку с качелей, и Питер потянулся помочь мне. Наши руки соприкоснулись. Он взглянул на меня с улыбкой. Неужели он нарочно это сделал? Я внутренне затрепетала.
— Мы можем отвести Майкла домой пораньше? — прошептал Питер. — Я хотел бы поболтать с тобой наедине.
Я молча кивнула. Мое сердце колотилось так быстро, что я удивлялась — как он его не слышит.
— Пора домой, — сказала я брату.
— Нет! Я не хочу!
— А придется! — рассердилась я.
— Почему?
— Потому! — рявкнула я, и Майкл тут же завыл.
— Ничего страшного, — сказал Питер, разочарованно глядя, как я пытаюсь успокоить брата. — В другой раз.
Весь остаток дня я была в ярости. Майкл выставил меня злюкой в присутствии Питера. Что теперь тот обо мне подумает?
Позже, когда Питер ушел и мы вернулись домой, я пошла наверх собирать вещи. Из кухни доносился громкий голос отца. Раньше он всегда разговаривал спокойно, но с тех пор, как женился на Шейле, в доме то и дело звучали беседы на повышенных тонах. Я прокралась вниз по лестнице и уселась на нижней ступеньке.
— Почему ты мне ничего не сказала?
— Я говорила, Найджел. Ты просто не слушал, как обычно. Мы задолжали им ответный ужин. Они принимали нас в прошлом месяце, как ты прекрасно помнишь, и если мы не сделаем то же самое, они о нас плохо подумают.
Эту фразу я часто слышала из уст Шейлы. Худшее, что может случиться, — это когда о тебе плохо думают.
— Но это же последний вечер Элли перед отъездом, — продолжал отец. — Я хотел немного побыть с ней.
— Про нашего сына ты даже и не говоришь. А с ним не хочешь побыть?
— Хочу, конечно. Но он всегда здесь. Ведь это была твоя идея — отправить Элли в школу-интернат…
— Да! — Голос Шейлы звучал резко и неприязненно. — Это ей на пользу. И я была права! Она теперь гораздо вежливей и серьезней. Она сегодня повела Майкла на детскую площадку вместе с… ах, ты уже здесь.
Они оба резко обернулись ко мне.
— Элли! — отец заключил меня в теплые объятия. — Хорошо погуляла?
Майкл возбужденно вбежал в кухню.
— Мы были на горке! Элли держала меня за руку, когда я залезал по ступенькам, а потом ловила внизу!
— Питер мне помогал, — добавила я. — На обратном пути мы встретили его мать, и она передавала тебе привет!
И без того тонкие губы Шейлы сжались еще сильнее. Любое упоминание о ком-то, знавшем маму, не предвещало ничего хорошего.
— Кстати, на днях я навещала бабушку Гринуэй, — продолжала я, понимая, что провоцирую.
Ее глаза сузились.
— Я этого не знала. Зачем?
— Да вот захотелось ее навестить, — парировала я, вдохновленная ее реакцией. — Мы очень долго обсуждали ее жизнь во время войны.
Я испытывала удовольствие от беспокойства, которое читалось на ее лице.
— О чем еще рассказывала моя мать? — спросила она беспечно-напряженным голосом, каким обычно разговаривают люди, когда делают вид, что им наплевать на ответ.
— Ох, да о всяком, — непринужденно ответила я. — О том, о сем.
Теперь Шейла выглядела совсем безрадостно. И надо признать, от этого я чувствовала приятное превосходство. Меня так и подмывало сказать ей — я знаю, что ты незаконнорожденная. Это положило бы конец всей ее манерности и высокомерию.
Но пока она снова взяла командирский тон:
— Отведи Майкла наверх и приготовь ко сну, поняла? А ты, Найджел, иди переоденься. Гости скоро прибудут. Я хочу, чтобы все было идеально.
Мой младший брат уже бежал вверх по лестнице в свою комнату. Мачеха приглашала кого-то украсить ее. Одна стена там была темно-синей, с изображениями кораблей, пиратов и маяков. Иногда, вместо того чтобы читать Майклу на ночь книжки, я придумывала собственные сказки. Сегодня вечером он захотел именно этого.
— Расскажи мне еще раз про крокодила, Элли! Пожалуйста!
Я усадила его к себе на колени и обняла, жалея, что так сердилась раньше. Он не виноват. Просто слишком мал, чтобы понимать. И кроме того, мне льстило, что он любит меня. Нравилось, что это раздражает Шейлу. Временами я представляла, что Майкл — мой. Когда-нибудь в будущем я хотела бы иметь детей. Как было бы здорово, если бы кто-то любил меня так же, как я любила маму.
— Давным-давно, — начала я, — жил-был моряк, которого звали Большой Джон. И был он одноглазый.
Майкл возбужденно заерзал у меня на коленях.
— Давай с того места, где он теряет глаз!
— Я как раз к нему подбираюсь, — сказала я и пощекотала его так, что братишка взвизгнул от смеха. — Однажды, когда Большой Джон плыл по Семи Морям, он увидел огромного крокодила.
— Дальше! Дальше!
— Большой Джон как раз ел бутерброд с ветчиной…
— В прошлый раз ты говорила — с сыром, — напомнил Майкл.
— Точно! Прости. — Мой младший братец всегда застревал на деталях. — Крокодил это увидел и подплыл прямо к борту корабля. А Большой Джон был очень учтивым человеком, поэтому перегнулся за борт, чтобы поздороваться, и…
Мы оба замолчали. Это был драматический момент! Я сложила пальцы в виде крокодильей пасти и защелкала ими.
— …и крокодил прыгнул, чтобы схватить бутерброд! Но, к несчастью, отхватил Джону и глаз…
Майкл захлопал в ладоши:
— Но Джон все равно мог видеть!
Он помнил все подробности с прошлого раза.
— Да! Но…
— Элли! — Мы оба подскочили от окрика за дверью. — Чем ты только думаешь, рассказывая моему сыну такие истории? Из-за тебя ему будут сниться кошмары!
— Ему же нравится, — возразила я.
— Дело не в этом. Это совершенно неподобающе. Убирайся из его комнаты немедленно. Я сама уложу его.
Майкл капризно затопал ногами, когда я выходила.
— Я хочу, чтобы Элли закончила мою сказку! — слышала я его крики.
— Нет, ей нельзя. Она очень скверная девочка.
Когда гости ушли, отец с мачехой поднялись в мою спальню. Я еще не спала и читала книгу. У папы было серьезное выражение лица.
— Я слышал, что произошло, — сказал он, взглянув на Шейлу. — Я уже объяснил, что ты просто позволила своему воображению разыграться. И сожалеешь об этом, правда?
Пожалуйста, просил его взгляд. Извинись, Элли. Так будет легче для всех нас.
Я могла бы упереться. Но хотя я и расстроилась из-за того, что отец не заступился за меня, одновременно мне стало его жалко. Так что я буркнула сквозь зубы:
— Извиняюсь.
Шейла коротко кивнула.
— Очень хорошо. Но чтобы это было в последний раз.
Засыпая, я поклялась себе, что больше никогда не извинюсь перед этой женщиной.
Глава 24Джо
Когда я просыпаюсь — Тима рядом нет. Чайки сидят на обломках крыши и кричат на меня. Теперь светло, и я вижу в полу большую квадратную дыру, частично заколоченную досками. Некоторые выломаны, и если посмотреть вниз, то это похоже на глубокий колодец. Нам повезло. Любой из нас вчера мог туда свалиться.