— Да ладно, — фыркаю я. — Ты шутишь.
— Я бы ничего не сказал, если бы это не было правдой, Джо.
Он слишком милый. Инстинкт говорит, что я должна оставить его и идти дальше одна. Но я не могу. Словно невидимая нить связала меня с ним.
После полудня мы прерываемся для «передышки». Стив заставляет меня взять часть денег из плошки.
— Купи приличные кроссовки, — настаивает он. — Ну же! Ты это заслужила.
Я чувствую себя виноватой, поскольку могла бы воспользоваться деньгами американцев. Но почему-то не хочу говорить ему, что они у меня есть. Наверно, от смущения — скорее всего, он решит, что мне не следовало их брать.
Я покупаю кроссовки. Они розовые с фиолетовыми шнурками. В них я даже ощущаю себя по-другому. Моложе. Готовой к приключениям.
Не успеваю я оглянуться, как солнце клонится к закату. Женщина из пекарни приносит два теплых пирожка.
— Остатки, — говорит она, обращаясь только к Стиву.
Затем смотрит на меня, как на мусор.
— А я вас видела на днях, верно? Вы покупали у меня пирожок. Выходит, теперь вы вместе?
«Не твое собачье дело», — хочется мне сказать.
— Она учится ремеслу, — говорит Стив. — Джо прекрасно справляется.
Меня не часто хвалят.
— Ну и как вам живется в этой пещере? — спрашивает она.
— У нас все в порядке.
У нас. От этих слов меня бросает в дрожь, пока я вгрызаюсь в пирожок. С сыром и луком. Мне кажется, что я в жизни не ела ничего вкуснее.
Женщина из пекарни бросает на меня еще один неприязненный взгляд.
— Холодает, — говорит она, по-прежнему игнорируя меня. — Вы же не захотите оставаться в этой пещере слишком долго. И я уже говорила, что вам надо быть осторожней. Море может затопить. — Она покачивает головой. — В прошлом году мы потеряли одного человека. Местного. Поди, тоже думал, что все ему нипочем.
Я вспоминаю погибшую пару и Тима, укравшего их телефоны. Даже Стив теперь выглядит менее уверенным. Возможно, он не такой закаленный бродяга, каким хочет казаться.
— У меня есть свободная комната, если хотите, — продолжает женщина. — Сын недавно уехал в универ, ну и… добро пожаловать переночевать.
Снова она обращается только к нему. Не ко мне.
— Это очень любезно с вашей стороны, — говорит Стив. Он проглатывает то, что у него во рту, прежде чем снова заговорить — так же вежливо. — Но я не могу бросить подругу кантоваться здесь одной.
«Не будь дураком, — хочется мне сказать. — Мы только что познакомились». Но я молчу. Что, черт возьми, со мной происходит? Меньше всего мне нужен очередной мужчина, который испортит мою жизнь.
— Полагаю, она может пойти с вами.
Стив смотрит на меня:
— Пойдем?
— Ну, ладно, — говорю я утробным голосом.
Мы поднимаемся по узкой винтовой лестнице в задней части лавки. Я согласилась бы поспать даже на ступеньке.
Женщина распахивает дверь. Тут двуспальная кровать, комод и добротный шкаф. На стене висит плакат с подростками, играющими на гитарах, и хорошенькой девушкой, кричащей в микрофон. Название группы — «Медовый восторг» — написано внизу. Наверно, сын повесил.
— Вон там душ, — поясняет женщина, указывая на дверь в дальнем конце комнаты. — Кран немного туговат, но работает.
Стив разводит руки в благодарном жесте:
— Чем я могу отплатить вам за добро?
«Ты что, тупой? — хочу я крикнуть. — Она хочет тебя, вот чем!»
— Может, поможете мне с небольшим ремонтом, — говорит она. — С тех пор как не стало мужа, мне трудновато самой справляться.
Держу пари, что так оно и есть.
— С удовольствием, — откликается Стив.
— Ну, тогда я вас оставляю, выспитесь как следует. — Она пронзает меня взглядом, как кинжалом. — А вы постарайтесь не напевать слишком громко, ладно? Звукоизоляция не очень хорошая.
Она захлопывает за собой дверь.
— Эта женщина о тебе мечтает, — говорю я.
Он смеется, словно я сказала что-то смешное:
— Нет, что ты!
— Мечтает!
— Она просто хорошая. Я тебе уже говорил, Джо. Если ты даришь радость людям и добр с ними, то они ласковы с тобой. Кстати, не принимай близко к сердцу ее замечание насчет твоего мурлыканья. Мне оно, наоборот, нравится.
По большей части я даже не осознаю, когда так делаю, поэтому молчу, дабы не выглядеть еще более глупо.
Затем он смотрит на кровать.
— Ты ложись сюда. Я буду спать на полу.
— Это несправедливо. На пол лягу я.
— Мы можем, — задумчиво произносит он, — оба спать на кровати, положив между нами подушки.
Я пожимаю плечами, пытаясь сделать вид, что мне все равно.
— Хорошо.
В ту ночь я ворочаюсь с боку на бок, прислушиваясь к дыханию Стива. В который раз вспоминаю, когда в последний раз спала с мужчиной. Я пытаюсь выбросить эту мысль из головы, но она постоянно возвращается.
Просыпаюсь от крика. Потом осознаю, что кричала я.
— Ш-ш-ш-ш. — Стив склоняется надо мной в темноте. — Все в порядке. Тебе приснился кошмар.
— Что я говорила?
— Ты звала на помощь.
Я замираю от страха. Что еще я могла сболтнуть? Но я молчу, не сопротивляясь, когда он убирает подушки и баюкает меня, как ребенка.
— Спи дальше, — шепчет он. — Теперь с тобой все в порядке.
Утром он все еще рядом. Я смотрю на его лицо. Солнечный свет льется в окно. Вы можете лучше составить мнение о ком-то, рассмотрев его спящим. У него длинные ресницы. Он выглядит так, будто ничто на свете не способно его встревожить.
Нежность пробуждается во мне. «Кого ты обманываешь?» — спрашиваю я себя.
Ни один мужчина в здравом уме никогда меня не захочет.
13.45. 17 августа 1984 года
Мы теперь на небольшом участке в той стороне сада, где растет великое множество оранжевых и розовых роз.
— Такие красивые, — говорю я, вспоминая, с какой заботой мама выращивала свои.
— Но не так прекрасны, как ты.
Никто раньше не говорил мне такое.
Питер привлекает меня к себе. Мое сердце колотится. Он обнимает меня. От него приятно пахнет — чем-то вроде мыла. Его лицо почти вплотную к моему. Он что, хочет… Да! Он собирается меня поцеловать!
— Элли? — раздается голос у меня за спиной. — Питер? Что вы делаете?
Майкл стоит рядом с нами, вытаращив глаза от испуга и непонимания.
— Да вот, помогал твоей сестре вытащить из глаза мошку, — отвечает Питер, спокойный как удав.
Я ошеломлена его ложью, но отчасти впечатлена. Стараюсь не хихикнуть.
— Вы здесь для того, чтобы играть со мной, — заявляет Майкл.
— Мы хотели, — говорит Питер, — но ты убежал.
— Я забрался в тот гамак, а потом вывалился! — Глаза Майкла наполняются слезами. — Смотрите, у меня синяк!
У него действительно большая синяя отметина, но ссадин нет.
— Скоро пройдет, — говорю я.
Питер кивает.
— Я постоянно в синяках, потому что занимаюсь спортом. Такова уж наша доля мужская!
Майкл смотрит на него с благоговением.
— Можешь показать мне, как ты бросаешь? — спрашивает братишка, вручая Питеру мяч.
— Конечно! — Питер сильно замахивается и швыряет мяч высоко в воздух. Тот улетает от розовых кустов на огромную лужайку Дэниелсов.
— Скорее, — говорит Питер. — Беги найди его!
Майкл тут же выбегает из розового сада. И с глаз долой.
Глава 43Элли
Схватки начались на месяц раньше срока. Их спровоцировал телефонный разговор. Дождавшись, пока Роджер благополучно покинет дом, я позвонила Корнелиусу в Хайбридж, чтобы сообщить новости о своем замужестве и беременности. Думаю, я хотела доказать ему, что стала «нормальнее». Но это оказалось ошибкой.
— Ты рассказала мужу историю своей жизни? — спросил Корнелиус. — Если нет, то я настоятельно рекомендую это сделать. В браке не должно быть секретов.
Я чувствовала его неодобрительный тон, как будто он стоял прямо передо мной и говорил мне это в лицо. Я поспешно свернула разговор.
Но было слишком поздно. Вопросы Корнелиуса вонзились мне прямо в сердце, расшевелив там все страхи. У акушерки будут мои медицинские записи. Вдруг она что-нибудь скажет в присутствии Роджера?
Струйка воды потекла по ноге. Через несколько секунд я почувствовала приступ боли, живот как будто свело судорогой. Затем еще раз.
Я доковыляла до телефона.
— Извините, — ответила секретарша с кафедры Роджера. — Он должен был сегодня вести занятие, но отменил. Я не знаю, где он сейчас.
Приступы боли повторялись все чаще. Так неправильно! Они должны быть редкими поначалу, согласно уверениям дамы с вечерних дородовых курсов, которые мы с Роджером посещали по вторникам. Кажется, что-то пошло не так. Я нуждалась в помощи.
Шатаясь, я добралась до входной двери и увидела пожилую соседку, Джин, пропалывающую сад. По крайней мере, тогда она казалась мне пожилой, хотя вряд ли успела разменять седьмой десяток. Мы были шапочно знакомы, но не более того. Роджер предпочитал, чтобы мы «держались особняком».
Но теперь на колебания не было времени.
— Кажется, я рожаю! — крикнула я. — На месяц раньше срока!
Она тут же бросила совок и оказалась рядом со мной.
— Давайте доставим вас в больницу, — сказала она. — Нет смысла ждать «Скорую».
Джин везла меня в своем маленьком синем «Форде Фиеста» по петляющей дороге от Форест-Хилл в направлении Рэдклиффа.
— У вас есть мать, чтобы я могла ей позвонить? — спросила она.
Я отрицательно покачала головой. Ах, если бы…
— Может, кто-то еще?
— Только муж. Я уже оставила ему сообщение. — Я вскрикнула, когда очередной приступ боли сдавил тело мучительными тисками.
— Уверена, он скоро приедет.
Я едва помню, как добралась до больницы, и не могу восстановить точный порядок событий. Отчетливо всплывает, как я лежала навзничь на кровати, Джин держала меня за руку, а акушерка запрещала тужиться.