— Она очень похожа на тебя, — выдохнул Роджер, поглаживая ее щечку своим коротким и толстым указательным пальцем. Он уже успокоился и держался совершенно иначе.
— Нет, — начала было я. — Она немного похожа на…
Но не смогла даже про себя произнести это имя.
Я глубоко вдохнула и попыталась собраться с мыслями.
— …на тебя, — закончила я. — У нее твой нос.
Муж нежно обнял меня и прижал к себе вместе с ребенком на моих руках.
— Я так люблю тебя, дорогая. Теперь мы настоящая семья!
Когда я вспоминаю это теперь, то не понимаю, как мы со всем справлялись, особенно в нашей сельской местности. Сегодня молодым матерям оказывают гораздо больше поддержки. У них есть курсы начинающего родителя, куда можно ходить; детские сады, куда можно определить ребенка и вернуться на работу; есть группы в «Ватсапе» и в «Фейсбуке», куда можно обратиться за советом.
Эми росла болезненным слабогрудым ребенком, склонным к соплям и простуде. Она перенесла круп, пугая меня резким кашлем, напоминающим собачий лай. Я постоянно была начеку. Каждый звук, который она издавала, отдавался эхом в моей голове, заставляя сердце вздрагивать.
— Просто вскипятите чайник и посидите на кухне над паром, — советовал приходящий врач. Но это не всегда срабатывало. Даже когда дочь была здорова, ответственность казалась непосильной.
— Я не гожусь для присмотра за тобой, — часто шептала я Эми, когда мы оставались одни. Ее голубые глаза смотрели на меня — теперь она умела фокусировать взгляд, — будто соглашаясь.
Впрочем, Роджер был гораздо увереннее в себе, хотя и не имел никакого опыта обращения с детьми.
— Тебе нужно просто почитать это, — сказал он как-то, протягивая мне очередную книгу по уходу за детьми, которые постоянно покупал. Он постучал пальцем по обложке, на которой были изображены сияющие мать, отец и ребенок. — Здесь все есть. Как руководство по эксплуатации автомобиля. Обязательно ознакомься.
В тот же момент, как по команде, Эми закричала у меня на руках.
— Дай ее мне! — сказал Роджер, смягчая голос. С великим удовольствием я передала дочь ему. Он прижал малышку к груди. Она тут же перестала плакать.
— Вот видишь! — торжествующе воскликнул Роджер. — Дети любят чувствовать себя в безопасности. Они перенимают беспокойство, исходящее от матери. Просто расслабься, Элли!
Но я не могла. Как не могла сказать ему почему.
Роджер, казалось, гордился, что ему лучше удавалось успокаивать Эми, чем мне. От этого я чувствовала себя еще неуверенней, и когда он бывал на работе, честно признавала, что не справляюсь. Однажды, когда он находился в университете, Эми стошнило так, что рвота долетела почти до стены напротив. В панике я побежала к соседке.
— Детей часто рвет, особенно если их перекормить, — успокаивающе сказала Джин, забрав у меня Эми, прижимая ее к плечу и нежно похлопывая по спине. — Но сейчас она выглядит вполне довольной. Оставь ее в покое на пару часов, а потом снова попробуй дать грудь. Она сама даст знать, когда проголодается.
— Как?
— Криком.
— Но она и так постоянно кричит!
Джин коротко приобняла меня.
— Все кажется очень сложным, когда ты молодая мама, но ты быстро научишься. Мы все совершаем ошибки.
Разве я и без того не совершила их достаточно?
Для меня стало большим подспорьем, когда после этого случая Джин стала приходить ко мне регулярно, тем более что Роджер постоянно был на работе. Он продолжал занятия и на Пасху, и во время летних каникул, часто помогая иностранным студентам или дипломникам. Он проводил все больше времени вне дома, и я знала, что это не просто мое воображение. Но вскоре я поняла, что мне все равно. Когда он возвращался, его интересовала только дочь, от которой он был без ума. Я чувствовала, что он наслаждается своим умением обращаться с ней лучше меня. И ему не понравилось, когда я сказала, что у Джин тоже хорошо получается ее успокаивать.
— Эта женщина опять приходила? — спрашивал он, когда возвращался и видел в раковине две кофейные кружки.
— Я благодарна ей за компанию, — отвечала я.
— Только не подпускай ее слишком близко. Я не хочу, чтобы любопытная соседка совала нос в наши дела.
Муж постоянно осуждал мою новую подругу, словно ревновал к ней. Однажды в выходные, когда Эми было около трех месяцев, я набралась смелости ему возразить.
— Она не любопытная, а кроме того, мне больше не с кем поговорить. В деревне нет женщин с детьми возраста Эми, кроме меня. Я не вожу машину, а автобусы ходят нерегулярно. И в любом случае тебя никогда нет дома.
— Это потому, что я стараюсь прокормить семью! — В гневе Роджер повысил голос и разбудил Эми, дремлющую в своей кроватке.
— Ну вот, полюбуйся, что ты наделал!
Даже когда я кричала на него в ответ, то понимала, что мы оба раздражены от недостатка сна и — что касается меня — от страха. Вдруг я сделаю что-то не так? Вдруг я ее случайно уроню? Что, если она перестанет дышать?
— Я просто боюсь, — призналась я, заливаясь слезами. — Иметь ребенка — это такая ответственность. Прости.
Он мгновенно обнял меня, поглаживая по спине.
— Я знаю, — утешал он. — Я понимаю.
Он закрыл мне рот поцелуем. Стал тискать мои груди, набухшие от молока. Затем его руки спустились ниже.
Я мягко оттолкнула его:
— Не сейчас, Роджер. Еще только обед.
— Какая разница? — пробормотал он, подталкивая меня к дивану.
— Эми…
— Она опять заснула.
Паника нарастала во мне. Когда я была беременной, мне удавалось — за редким исключением — сдерживать Роджера, говоря ему, что от секса может случиться выкидыш или что мне физически неудобно им заниматься. Но теперь я только что прошла плановый осмотр, и доктор сообщил мне с широкой улыбкой на лице, что «совершенно допустимо возобновить супружеские отношения уже сейчас».
Правда заключалась в том, что я не хотела его. Я была слишком измотанной из-за Эми.
Но Роджер не унимался:
— Я хочу тебя.
Его голос был низким. Хриплым. Он стаскивал с меня трусики.
— Прошу, не надо! — взмолилась я. — Я еще не готова.
— Да ладно, Элли! Уже много времени прошло!
Позже, лежа в постели, я утешала себя мыслью, что такому человеку, как Роджер, необходимо удовлетворять потребности. Я в долгу перед ним после всего, что он для меня сделал.
Несколько недель после этого Роджер вел себя со мной гораздо добрее. Он даже сказал Джин, что ей не нужно «поспешно убегать», когда вернулся домой пораньше и обнаружил нас за чаем и Эми, сидящую на коленях моей подруги. Его появление застало меня врасплох. Я так замоталась за день, что не успела спрятать очередное письмо, которое начала писать утром и, не закончив, оставила на столе. К счастью, мне удалось незаметно взять его, пока Роджер вел с Джин светскую беседу, и бросить в камин в соседней комнате. (Я хотела потратить часть своих денег на установку центрального отопления, но Роджер сказал, что лучше их во что-то инвестировать.)
Я наблюдала, как страница свернулась, и загрустила, когда ее поглотило пламя.
Глава 46Джо
Проходят дни, затем и недели. Трудно следить за временем, когда ведешь уличную жизнь. Но, по словам Стива, сейчас ноябрь. Впервые на своей памяти я спокойна.
И чувствую смысл.
Как глупо с моей стороны.
— Повезло нам нынче с погодой, — говорит Стив однажды утром, глядя на ясное небо со своего обычного места на тротуаре.
— Должно быть, чувствуешь себя дерьмово, когда дождь смывает твою работу, — откликаюсь я, плотнее заворачиваясь в теперь уже грязную бирюзовую флиску. Может, сегодня и сухо, но чертовски холодно.
— Взгляни на это с другой стороны, — говорит он, рисуя абрикосовый контур заката, — как на возможность начать все сначала, когда дождь кончится. — Он поднимается на ноги, рассматривая свое новое творение. — Самое замечательное в уличном искусстве, что не нужно всякий раз платить за свежий холст. Тротуар всегда под рукой. А если копы прогонят — что же, я просто уйду без всяких хлопот. Но им иногда тоже хочется поболтать о моей работе. Никогда не суди о книге по обложке. Это мой девиз.
Это потрясающий человек. Он не просто талантлив. Он видит жизнь по-другому. Он мил со всеми, но никак не безвольная тряпка. Что-то необъяснимое тянет меня к нему.
Вскоре после этого Кэсси (как хозяйка пекарни просила Стива ее называть) стучит в нашу дверь. У нее проблема, говорит она, со сточной трубой под кухонной раковиной. Не мог бы Стив подойти и взглянуть на нее?
Когда он уходит, я стираю трусики и вешаю их сушиться на радиатор. Стив купил мне на рынке ворсистую пижаму («Говорю же, ты это заработала»), так что я натягиваю ее и сразу ложусь в кровать на свою сторону. Я уже привыкла к нашей договоренности о границах.
Но иногда наши ноги соприкасаются ночью. Это вызывает желание, которого я не испытывала уже много лет.
Я начинаю засыпать, но тут слышу крики снизу, а затем топот шагов Стива по лестнице.
— Что происходит? — сонно бормочу я.
— Ты была права.
Стив садится рядом со мной. Он включил свет, и я вижу его потрясенное лицо.
— Кэсси сделала мне предложение.
Я протираю глаза.
— Конечно, черт побери, она сделала. Я тебе уже говорила. Совершенно очевидно, что она по тебе сохнет.
Он выглядит расстроенным.
— Наверное, я считал… то есть… ну, после того как меня бросила невеста, я решил, что не хочу больше никакой любви. Но теперь, ну…
— Значит, тебе нравится Кэсси? — вырывается у меня.
— Нет, — он берет меня за руки. — Ты что, не понимаешь, Джо? Мне нравишься ты.
Мне становится одновременно жарко и холодно. Мое тело будто горит.
— Я слишком стара для этого.
Он переплетает свои пальцы с моими.
— Возраст не имеет значения, хотя я не думаю, что между нами большая разница.
Если он считает, что я скажу ему дату своего рождения, то ошибается. Я не могу отделаться от мысли, что чем меньше фактов о себе ему сообщу, тем в большей безопасности буду.