Элли
Через две недели меня вырвало. Может, из-за рыбы, которую я готовила вчера вечером? Но Роджер ел то же самое, и с ним все в порядке. На следующий день меня стошнило снова. Во рту стоял такой привкус, словно я проглотила что-то металлическое. Все это казалось очень знакомым.
— Тебе надо к врачу, — сказал Роджер, но я уже знала, каков будет вердикт. На этот раз я встретилась с молодым терапевтом, который недавно поступил в нашу больницу. Если он и читал мои записи, то не выказал неодобрения. Впрочем, возможно, он еще не успел.
— Я думала, что не смогу забеременеть, если буду кормить грудью, — сказала я.
— Боюсь, это все бабушкины сказки. Но не расстраивайтесь. Хорошо иметь двух детей-погодков. Моя жена так же рожала. А потом сможете передохнуть. — Тут он усмехнулся: — Если, конечно, у вас не наметится третий.
Эта мысль привела меня в ужас. Я едва могла справиться с ответственностью за одного, не говоря уже о двух. Протащить коляску по улице, не задев трещины в тротуаре, почти невозможно. Я превратилась в комок нервов. Ожидающий. Наблюдающий. Скоро опять что-то пойдет не так. Как всегда.
Шли месяцы, и недолгое перемирие в нашей семье подошло к концу. Мой живот становился все больше, и я говорила «прости, но я слишком устала», когда муж пытался дотронуться до меня перед сном. Усугубляло ситуацию то, что Эми плохо спала и ее пронзительные настойчивые крики раздражали Роджера.
— Мне нужно отдыхать, если я собираюсь на следующий день работать.
Поэтому иногда он ночевал в колледже, в апартаментах для преподавателей. Когда я замечала, что остаюсь по утрам без всякой помощи, чтобы поднять дочь, и что хорошо было бы иметь его рядом в такие моменты, он злился и защищался:
— Какой именно помощи ты от меня ждешь?
Однажды задремала, сидя на деревенской скамейке. Проснулась словно от толчка. С минуту я не видела, где Эми. Паника пронзила меня, как электрический разряд. Потом я сообразила, что поставила коляску сбоку, а не спереди, как обычно. Тем не менее, пока я спала, ее мог забрать кто угодно. Как могла я быть такой беспечной?
После этого я не спускала с дочери глаз. Мне даже перестало нравиться, когда Джин нянчилась с ней. Я заставляла Роджера мыть руки, прежде чем прикоснуться к Эми. Мои собственные были красными от воды и мыла. Я часами готовила детское питание, а потом выбрасывала его, если оно казалось мне недостаточно стерильным. Вместо этого я стала покупать баночное, однако вскоре снова забеспокоилась. Вдруг туда попали микробы во время производственного процесса? К своему ужасу, я поняла, что веду себя точь-в-точь как Шейла, когда Майкл был маленьким. Возможно, мне следовало умерить рвение.
— Тебе надо немного расслабиться, — говорил Роджер.
Но я не могла. Мир переполняла опасность. Что же касалось ребенка, растущего во мне, то я не сомневалась, что везение закончилось. У меня уже есть здоровый ребенок. Какое я имела право на второго?
Однажды, как раз когда я вынимала белье после двойной стирки, раздался стук в дверь. Эми закричала, требуя внимания. Я схватила ее и побежала к двери, пока маленькие кулачки дочери яростно колотили меня в грудь.
Это была Джин.
Протестующие вопли Эми становились все громче.
— Извини, сейчас не самое подходящее время. Мы можем поговорить позже?
— Кто-нибудь еще в доме есть? — спросила она, заглядывая за мою спину.
— Нет. А кто тебе нужен?
Она оставила вопрос без ответа.
— Тогда, я думаю, ты найдешь минутку, чтобы кое-что выслушать, — тихо сказала она.
Мое сердце затрепетало от ужаса. Видимо, она узнала о моем прошлом. Теперь она все расскажет Роджеру. Он может отнять у меня Эми…
— Я долго и тяжело думала об этом, — начала она. — Не знала, стоит ли тебе рассказывать, но все же решилась.
Она беспокойно переминалась с ноги на ногу.
— На прошлой неделе я ездила со своей женской группой в Чиппинг-Нортон. Я видела там Роджера. Не думаю, что он заметил меня. Но дело в том, Элли… — Ее голос дрогнул.
— Продолжай, — сказала я. Это было не то откровение, которого я ожидала.
— Он сидел в машине возле паба. И целовал молодую женщину.
Роджер возвратился домой только в девять вечера. Он опять «преподавал допоздна». Несколько часов после шокирующего известия Джин я провела на автопилоте. Нет, ответила я ей довольно резко, как будто это она виновата. Мне не нужно, чтобы ты оставалась со мной. Я сама во всем разберусь.
— Знаешь, — вздохнула Джин, — у некоторых людей получается игнорировать подобные вещи. Наше поколение часто закрывало на это глаза.
Тогда зачем она мне все рассказала? Лучше бы я ничего не знала. Неведение — это блаженство. По крайней мере, для меня.
К тому времени, когда я услышала, как Роджер поворачивает ключ в замке, я довольно долго мерила шагами первый этаж нашего коттеджа, снова и снова перебирая в голове возможные варианты. Я почти решила, что совет Джин «закрыть на это глаза» может быть лучшим выбором — но тут увидела лицо Роджера. Он даже не взглянул на меня.
Вместо приветствия прошел сразу на кухню.
— Опять никакого ужина, как я погляжу.
В обычной ситуации я бы извинилась перед ним. С тех пор как Эми стала более подвижной, я часто не успевала приготовить ужин, потому что постоянно бегала за ней.
Вдобавок вторая беременность утомляла сильнее, чем первая, — ребенок уже начал отчаянно брыкаться, — и я чувствовала, что мои силы на исходе.
Но сегодня тон мужа меня взбесил.
— Джин видела тебя, — выпалила я. — В Чиппинг-Нортоне. Ты был с женщиной!
Он замер как громом пораженный.
— Что за чертовщину ты несешь?
Облегчение пронзило меня. Выходит, Джин обозналась?
Мне стало жарко, и я почувствовала, что краснею.
— Она сказала, что вы с той женщиной целовались в машине.
— И откуда я нашел бы на это время? — Его лицо было совсем близко к моему. Искаженное от ярости. — Я работаю каждый час, который Господь дает мне, чтобы заботиться о своей семье и содержать это жилье.
Я с трудом удержалась от соблазна напомнить, что коттедж оплачивается моими деньгами.
— Пожалуйста, Роджер. — Вопреки воле мой голос звучал скорее извиняясь, чем обвиняя. — Я бы предпочла, чтобы ты просто сказал мне. У тебя что, роман на стороне?
— Нет у меня никакого романа. А если бы и был, никто бы меня за это не осудил. Моя жена ведь не интересуется сексом, правда? Считает, похоже, что я способен жить как монах!
Я попыталась обнять его, но он отмахнулся.
— Мне неуютно с женщиной, которая мне не верит. А что до нашей любопытной соседки, которая явно нуждается в проверке зрения, то я не хочу, чтобы ты с ней встречалась.
Сейчас кажется странным думать, муж может всерьез запретить жене что-то делать. Но тогда некоторые люди, такие как Роджер, все еще помнили устои своих отцов и дедов.
Я могла бы возразить, но не хотела его расстраивать. Наверно, та часть меня, которая предпочитала жить в неведении, победила. Так было легче, чем рушить брак.
Поэтому я сделала то, что приказал муж, как послушная жена. Я сказала соседке, что занята, когда та позвонила.
После нескольких подобных случаев по разочарованному лицу Джин я поняла, что до нее «дошло». Что касается Роджера, он стал приходить домой пораньше. Его вечерние занятия «приостановились». Я принуждала себя заниматься сексом, даже если это причиняло дискомфорт и являлось — с моей стороны — превозмоганием, а не наслаждением.
Через месяц родился наш сын Люк. В срок. Без осложнений.
— Сынок для папы, дочка для мамы, — сказали медсестры, когда Роджер и Эми — взволнованная, с блестящими глазами — нас навестили. — Видите, как удачно!
Удачно? Они что, шутят? Дерзкий носик Люка и его пронзительные голубые глаза вызывали у меня оторопь. Сходство с Майклом шокировало. Каждый раз, когда смотрела на сына, я видела в его лице укор. «Ты плохая мать», — казалось, говорил этот ребенок, жадно кусая потрескавшиеся соски и заставляя меня морщиться от боли.
— Вот, — сказала акушерка. — Используйте этот крем. Он поможет.
Но ничто не могло успокоить мою совесть. Все улучшения, которые принесла терапия в Хайбридже, теперь пропали.
— Грудное вскармливание полезней, — заявил Роджер, когда я сообщила, что больше не хочу кормить сына собой. — Ты же говорила, что после Эми будешь лучше стараться.
Это не вопрос «старания», хотелось сказать мне. Но я знала, что он не поймет. Вместо этого я солгала и сказала, что Люк не набирает достаточно веса и ему будет лучше на детском питании, так якобы рекомендовал приходящий врач. Но на самом деле я не думала, что мое молоко достаточно хорошо для сына. Как такое могло быть после того, что я сделала?
Так что я тратила уйму времени на кипячение и повторную стерилизацию бутылочек, опасаясь невидимых микробов.
— Я уверен, что их не нужно кипятить так часто, — говорил Роджер, явно раздраженный.
Да, но я все равно кипятила. Чувство вины и тревога заставили меня написать очередное письмо. Но на этот раз, вместо того чтобы разорвать его или сжечь, как делала раньше, я пробежала по переулку и бросила конверт в почтовый ящик. Он с глухим стуком упал на другие конверты внутри.
Только позднее я поняла, что открыла ящик Пандоры.
Глава 48Джо
Я не могу выбросить из головы лицо Стива. Поэтому делаю единственное, на что способна. Иду и иду. С каждым шагом я отговариваю себя от него. Я шепчу себе, что у нас ничего бы не получилось. Что поступаю правильно. Что я его не заслуживаю.
И никогда не заслуживала.
Я добираюсь до края городка и прохожу через большую туристическую парковку. Мне нужно найти автобусную остановку — а может, поймать попутку — и уехать отсюда как можно дальше. Ни за что не хочу снова наткнуться на Стива. Я снова оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что за мной никто не идет.
— Проходите, дамы! — слышен голос. Это молодой человек усаживает группу женщин в серебристо-синий туристический автобус с табличкой спереди. «Рождественский шопинг-тур в Плимут»