— Нет! — Майкл снова тянет меня за руку. — Я хочу, чтобы сейчас была очередь Элли!
— Но всегда прячется тот, кто нашел кого-то! — резко говорит Питер.
— Меня не волнует. Я хочу искать ее вместе с тобой. Пожа-а-луйста, Элли! — голос Майкла становится плаксивым.
— Ладно, хорошо. Я спрячусь. Только закрой глаза! — Я подмигиваю Питеру.
Майкл закрывает глаза и начинает считать: «Один, два, три…»
Я наклоняюсь к Питеру и шепчу:
— Я буду в уголке сада, где растут полевые цветы.
Глава 51Элли
Признаки всегда одинаковы. Примерно раз в несколько лет Роджер начинал возвращаться домой позже. У него мог оказаться на рубашке чужой волос, или же от него исходил незнакомый запах. Звонил телефон, но на другом конце линии молчали.
Когда я спрашивала об этом, он принимал очень обиженный вид и всегда находил ответы на все вопросы. Конечно, иногда ему приходится задерживаться! У них было собрание преподавателей. Вечерние занятия. Вечеринка с выпивкой на кафедре, на которую он меня, естественно, приглашал, но я отказалась из-за детей. («Что значит — ты такого не помнишь?») Что касается светлых волосков на рубашке, то это просто смешно! Любому человеку может что-то попасть на одежду. («В отличие от тебя, Элли, я работаю среди людей!») Телефон? «Холодные звонки» были бичом того времени. Затем он начинал злиться, как будто я виновата, что ему не доверяю.
Поэтому я просто пережидала это, говоря себе, что из нас двоих я куда большая преступница, хоть он этого и не знает. Кроме того, будь я более привлекательной и старательной в постели, Роджеру, возможно, не потребовались бы романы на стороне. Но самой важной причиной оставались дети. Мне следовало сохранить брак. Я слишком хорошо знала, какие опасности несет разрушенная семья.
К тому времени Роджер написал уже несколько научных работ — по специализации «Викторианские женщины в художественной литературе» — и начинал приобретать определенную известность. Он посетил пару международных конференций — одну во Флоренции, другую в Нью-Йорке.
— Будь аккуратен, — говорила я, обнимая его перед поездками. На самом деле я хотела сказать «не изменяй», но слишком боялась раскачивать лодку.
Но Люк и Эми, когда стали подростками, спрашивать не боялись.
— Почему папа так часто уезжает? — поинтересовался Люк перед очередной поездкой Роджера — на этот раз в Польшу.
— Потому что он очень важный человек.
Роджер гордо приосанился, когда я это сказала. Я ненавидела себя за то, что льщу ему, и все же постоянно неосознанно делала это.
— А ты почему не работаешь, мама?
— Потому что маме больше нравится заботиться о нас, — вставил Роджер. Он всегда говорил так, словно в моей жизни не могло быть иных интересов.
Единственное, чем я позволяла себе заниматься ради собственного удовольствия, — это мозаики. Я снова увлеклась старым хобби вскоре после того, как Джин продала коттедж. В каком-то смысле это принесло облегчение, поскольку она была единственным человеком за пределами Хайбриджа, знавшим, что мой отец жив. Но с другой стороны, я ужасно скучала по нашим тайным посиделкам. Спустя некоторое время туда въехала художница. Она построила мастерскую на заднем дворе и однажды пригласила меня заглянуть внутрь.
— Я увлекалась мозаикой, когда училась в школе, — осторожно сказала я.
Ее глаза вспыхнули.
— В следующем месяце я как раз провожу по ней курс! Почему бы вам не присоединиться? Прихватите с собой немного старого фарфора, который не жалко разбить.
Дети были в школе. И я пришла.
В Хайбридже нам не разрешали самим разбивать кусочки для мозаики, чтобы мы не поранились. Но теперь мне это показалось очень терапевтическим занятием. Когда, надев защитные очки, я лупила молотком по старой кружке, то чувствовала наслаждение. То же самое я ощущала, намазывая клеем каждый кусочек и приклеивая их к поверхности вазы или просто куска фанеры. Одна женщина делала мозаичные столики.
— Я тоже так хочу! — сказала я.
Я побывала еще на двух уроках, а потом стала заниматься мозаикой дома самостоятельно. Продав свою первую работу на ремесленной ярмарке, я почувствовала себя по-настоящему здорово. Такое случалось со мной нечасто. И я купила себе кружевной черный лифчик «пуш-ап», поднимающий грудь, подумав, что так больше понравлюсь Роджеру.
— Что это на тебе? — хохотнул муж, увидев меня в нем. — Выглядишь как стриптизерша.
Я ощутила себя грязной дешевкой. Я даже не могла сдать лифчик обратно, потому что уже отрезала этикетку. Так что я забросила его в дальний угол комода, где он и валялся как напоминание о моей глупости.
Конечно, забота о семье была моим основным делом. Я по-прежнему оставалась нервной матерью — например, накануне предстоящей поездки Люка на каноэ позвонила в его школу и сказала, что он не придет, потому что у него температура. Сын был в ярости. На самом деле я боялась, что с ним произойдет несчастный случай. Только мозаики помогали отвлечься.
Иногда мы всей семьей ездили отдыхать, и тогда казалось, что все у нас в порядке. Однажды мы отправились в графство Девон, где провели чудный пляжный отпуск в красивом приморском городке. Мы остановились в старинном отеле, который посещала королева Виктория, когда была ребенком. В один из дней, по предложению хозяев, мы посетили разрушенный замок неподалеку с необычным названием «Берри Помрой».
— Отличное приключение! — заметил Роджер, пока вез нас по такой узкой дороге, что ветви царапали окна автомобиля. Сзади доносились взволнованные восклицания детей. Он снял одну руку с руля и обнял меня. В ответ я благодарно сжала его ладонь.
— Но это же просто развалины! — разочарованно сказала Эми, когда перед нами показался высокий величественный замок.
Люк впечатлился больше, когда мы пересекли каменный двор и осмотрели пустые окна.
— Круто! Как вы думаете, здесь убивали людей?
Я внутренне содрогнулась. Любые упоминания крови, смерти или несчастных случаев по-прежнему нервировали меня.
Роджер полистал путеводитель.
— Здесь сказано, что это самый населенный приведениями замок Британии. Тут есть один призрак — Синяя Дама, — которую можно встретить ночью. Она убила своего ребенка. Вроде бы этот ребенок был от ее же собственного отца.
— Это отвратительно, папа!
Я развернулась.
— Мам, ты куда?
— В машину. Здесь слишком холодно.
Несмотря на теплый солнечный день, казалось, что мороз пробирает до костей.
— В те времена все было по-другому, правда? — сказал Роджер, когда они вслед за мной вышли к машине. — Как насчет мороженого?
— Отлично, — поспешно кивнула я. Все, что угодно, лишь бы снова сделать вид, что мы обычная семья. Без призраков в прошлом и измен в настоящем.
Годы летели.
— Спеши насладиться материнством, — говорили мне люди. — Дети быстро взрослеют.
Но так бывает не всегда, и я знала это слишком хорошо. Достаточно вспомнить, что случилось с Майклом.
Когда Эми пришла пора поступать в университет, у нас случился крупный скандал из-за одежды, которую она брала с собой. Я не могла признаться, что боюсь, как бы ее отъезд не изменил тщательно выстроенных отношений в семье, за сохранение которой я постоянно боролась. Позже в кухню, где я варила кофе, вошел Люк с вытянутым лицом. Он тяжело опустился за стол.
— Я понимаю, что ты будешь скучать по сестре, — сказала я. — Мы все будем.
— Дело не в этом, — пробормотал он.
Я придвинула стул и обняла сына за плечи. Хотя Люк стал выше меня, я все равно хотела его баюкать, как делала, когда он был маленьким мальчиком.
— Тогда в чем?
Он опустил глаза.
— Я не могу сказать.
— Если выговоришься, станет легче.
— Не хочу тебя расстраивать.
Противный холодок вновь побежал по моей спине.
— Просто скажи.
— Я слышал, как папа утром разговаривал по телефону, — произнес Люк, глядя в пол. — Он говорил кому-то, что очень соскучился.
У меня пересохло во рту.
— Может, он разговаривал с дедушкой.
У отца Роджера началась деменция, и он теперь жил в доме престарелых. Периоды просветления случались у него очень, очень редко.
— Он заметил меня и быстро положил трубку, — тихо продолжил Люк.
— Я уверена, что этому есть объяснение, — вполголоса сказала я. — А теперь давай-ка пойди и помоги сестре закончить сборы.
Поначалу я решила ничего не говорить. Не хотела, чтобы Эми уехала в университет на плохой ноте. Но вскоре после ее отъезда пришел счет за телефон. Обычно я оставляла их Роджеру. Однако в этот раз вскрыла. Один и тот же номер повторялся там снова и снова. Теперь, когда сын что-то заподозрил, все иначе. Я не собиралась молчать.
— Тебе даже не хватило порядочности названивать подружке из другого места! — крикнула я Роджеру, когда Люк ушел погулять с друзьями.
— Что за ерунду ты несешь, Элли?
Я помахала перед ним телефонным счетом с разговорами, которые обвела красным.
— Вот о чем! Можешь позвонить по этому номеру прямо сейчас!
Он помрачнел.
— Я не хочу этого делать.
— Потому что тогда я узнаю, что у тебя роман?
Я ожидала, что он придумает очередное объяснение. Но муж просто пожал плечами, как будто ему было все равно.
— Ну ладно. Я виноват. Это ничего для меня не значило. Такого больше не повторится.
Но конечно, это повторилось.
Как бы я ни старалась держать это в тайне от детей, они не были глупы. И не проявляли снисходительности.
— Как только получится, я уеду отсюда, — сказал мне Люк. — Может, переберусь в Австралию. Диплом можно получить и там. Ты можешь приехать и жить со мной, мама, если захочешь.
Эми иногда срывала гнев на мне. Когда на летних каникулах я не разрешила ей поехать в Ньюквей с друзьями из универа, опасаясь аварии, она накинулась на меня:
— Ты такая нудная! Неудивительно, что папа тебя больше не любит!