— Нет! — говорю я, пытаясь оттолкнуть ее руку.
— Все в порядке, дорогая. Через минуту все будет кончено.
Какая боль! Будто мне челюсть выворачивают из головы!
«Прекрати!» — хочется мне кричать. Но я не могу говорить, потому что она тянет мой зуб, как последний раз в жизни.
— Черт, Мэдж, — говорит кто-то. — Кровь хлещет, как из свиньи на бойне!
— Сплюнь вот сюда, — говорит мне Мэдж. — А теперь пойди полежи.
Больше я ничего не помню.
14.10. 17 августа 1984 года
Мы мчимся через сад, стараясь пригибаться и держаться под деревьями, чтобы прячущийся Майкл нас не заметил. Наконец добираемся до рощицы.
— Сюда он не пойдет, — перевожу я дыхание и прислоняюсь к серебристой березе, не боясь запачкать платье о кору. — Мы сказали ему, что это против правил. Помнишь?
Питер смеется.
— Хитро придумано! — Затем он приближается вплотную ко мне и шепчет: — Ну наконец-то!
Я едва могу дышать, когда его губы касаются моих. Его язык будто ищет что-то у меня во рту. Девочки правы. Это действительно довольно противно. Или же я делаю что-то неправильно. Но затем он обхватывает мою голову ладонями и немного расслабляет язык, и внезапно все это делается удивительно естественным. Он издает легкий стон, как будто ему больно.
— Ты прекрасна, — говорит он. Мы продолжаем целоваться, и я забываю обо всем.
Затем его руки касаются моей груди.
— Нет! — говорю я, отстраняясь.
Он хмурится.
— Почему?
Я не хочу говорить ему, что боюсь. Сестра одной из девочек в школе забеременела оттого, что «зашла слишком далеко». Очевидно, это означало, что она позволила своему мальчику трогать ее там, где нельзя до свадьбы. Беда была в том, что я не знала, какие это места.
— Я не хочу рисковать, — говорю я, повторяя слова, которые несколько раз говорили другие девочки, когда обсуждали секс. Я даже не понимаю, что они значат. Но Питер, кажется, понимает.
— Мы и не будем, — мягко произносит он. — Но ведь ничего не случится, если я потрогаю тебя выше пояса.
— Ты уверен? — спрашиваю я.
Его голос хриплый.
— Абсолютно.
Он гладит меня по груди поверх платья. Мое тело реагирует странно, прижимаясь к нему еще сильнее. А затем мы каким-то образом оказываемся на земле, и я чувствую руку Питера на своем голом бедре.
— Я не могу вас найти! — слышится вдалеке слабый голос Майкла.
Губы Питера вновь приближаются, чтобы меня поцеловать. Его руки лезут все дальше. Мне следовало бы сказать: «Нет!»
Но я потеряла голову.
Глава 55Элли
Шейла взглянула на Роджера. Тот, явно потрясенный, стоял в нескольких шагах от меня.
— Не понимаю, как вы можете жить с убийцей.
Вот тогда я и сообразила. Моя мачеха сделала ставку на то, что я ничего не рассказывала Роджеру. Ее последним актом мести стало разрушение жизни, которую я выстроила для себя. И ей это удалось.
— Я не… — начала я.
— Не оправдывайся! — громогласно перебила она. — Мы с тобой знаем правду. А на случай, если ты попытаешься наплести еще больше лжи, я все рассказала твоему мужу. — Затем она повернулась к Роджеру: — А теперь проводите меня до такси.
Ошеломленная, я опустилась в кресло возле французских окон, выходящих в сад. Когда муж вернулся, он занял место на диване, где сидела мачеха — в противоположном конце комнаты, как будто старался держаться подальше от меня.
— Почему ты не рассказывала мне про Майкла? — холодно спросил он.
— Потому что тогда ты не женился бы на мне! — воскликнула я. — Ведь правда?
Его молчание было красноречивей слов.
— Пожалуйста, только не говори детям! — взмолилась я. — Иначе Эми никогда больше не позволит мне присматривать за Джошем!
— А ты точно годишься для этого?
— Да! — всхлипнула я.
— Мне всегда казалось, что в тебе есть что-то странное. — Он разговаривал будто сам с собой. — Ты провела четыре года в психушке.
— Не называй ее так!
Он продолжал, не слушая меня:
— И ты до сих пор сумасшедшая.
— Нет!
— Да, это так. Достаточно вспомнить, как ты постоянно обвиняешь меня в изменах.
— Но ты же действительно изменяешь!
Он пренебрежительно отмахнулся:
— Это просто случайные интрижки. Но они ничто, Элли, по сравнению с тем, что сделала ты. Верно?
После этого мы утратили маленькое счастье, которое — как я думала, обманывая себя, — обрели в последнее время. Роджер больше не раскаивался. Собственно, он даже наслаждался безнаказанностью. Всякий раз, когда я спрашивала, не задержится ли он опять допоздна, муж бросал на меня взгляд, говорящий: «Я имею на это полное право».
Однажды, когда Эми с Чарльзом пришли к нам на обед, они заговорили об ужасном случае из новостей, когда уставшая молодая мать уснула, сидя со своим малышом. Ребенок обмотал вокруг шеи шнур от жалюзи в гостиной и задохнулся.
— Она заслуживает пожизненного заключения, — заявила моя дочь. — Как она сможет жить сама с собой?
Роджер пристально уставился прямо на меня. Я выдерживала его взгляд так долго, сколько могла, а затем опустила глаза.
Вскоре он начал обвинять меня в разных мелочах, которые я не делала.
— Это ты убрала мои часы с прикроватной тумбочки? — спросил он однажды.
Я поклялась ему, что я тут ни при чем — Роджер ненавидел, когда я трогала его вещи. Но через день часы «появились» с моей стороны кровати.
— Я не знаю, как они туда попали, — сказала я.
Муж бросил на меня странный взгляд.
— Ты уверена?
Претензии продолжались и дошли до точки, когда я уже сама не знала — правда это или нет.
— Опять сахар кончился? — спросил как-то Роджер. Этого не могло быть. Я покупала пакет только на днях, чтобы печь кексы с Джошем. Но муж оказался прав. Оставалось не больше чайной ложки. В то время у нас как раз гостил Люк, ненадолго приехавший из Австралии. Сын как будто собирался за меня заступиться, но затем осекся. Кажется, он тоже подумал, что я схожу с ума. Вероятно, так оно и было.
За пару лет до визита мачехи я начала чувствовать себя более уверенной, заботясь о маленьком Джоше, но теперь все время беспокоилась о нем.
— Прекрати, мама, — сказала дочь, когда я запаниковала, увидев, как внук взбирается на высокую горку в парке. — Он сможет залезть. В последнее время ты слегка нервная. Между вами с папой все в порядке?
— Да, — поспешно ответила я. По крайней мере, Роджер, похоже, сдержал слово — не рассказал мою историю детям. Но я была практически уверена, что он снова с кем-то встречается. От него по-другому пахло. Теперь я знала все признаки.
Я обратилась к доктору за лекарством, снимающим тревожность. Наша женщина-терапевт была новенькой. Мне удалось получить рецепт на транквилизаторы, но когда она протягивала мне листок бумаги, то добавила:
— Я так понимаю, вы принимали подобные и раньше.
Ей не было нужды упоминать Хайбридж.
— Да, — кивнула я.
— Некоторые психотравмы длятся годами, — задумчиво произнесла она. — Я знаю, что в то время это вам помогло, но не желаете ли вы пройти еще один курс лечения?
— Нет, спасибо, — отказалась я. Какой в этом смысл?
Позднее подруга по теннисному клубу отвела меня в сторону.
— Я не хотела бы лезть, куда не просят, Элли, но кажется, мне следует кое-что тебе сказать.
Я знала этот тон. Дело снова касалось Роджера.
Нынешняя его женщина, по словам подруги, только что вступила в наш клуб. Ее звали Кэрол. Бывшая модель. Красивая. Уверенная. Дважды разведена. Обеспечена. На прошлой неделе их с Роджером видели входящими в отель «Рэндольф» в обеденный перерыв.
Мгновенно я вернулась к прежней практике обшаривания его карманов. Но ничего там не нашла. Затем я встала ночью, чтобы проверить его мобильный. Я вынесла телефон на кухню, опасаясь, что муж проснется и застукает меня. И снова ничего.
И только потом я вспомнила о куче грязного белья. После выхода на пенсию Роджер стал стирать свои вещи сам.
— Надо же чем-то себя занять, — объяснил он мне. Я посчитала, что это ему на пользу. Но теперь она лежала в куче передо мной. Рубашка с пятном кораллово-оранжевой помады на воротничке. Я всегда пользовалась бледно-розовой.
Последовавшая за этим сцена навсегда запечатлелась в памяти. Она проносится перед глазами так часто, как навязчивая мелодия, засевшая в голове. Одни и те же слова. «У нас с ней все по-настоящему. Мы уже внесли депозит за совместное жилье в Клэпхеме. Дело в том, что я люблю ее».
Я будто снова очутилась в Хайбридже. В истерике. Потерявшая над собой контроль. Разъяренная. Я схватила первое, что подвернулось под руку. Кухонные ножницы. И полоснула по запястью.
— Вам повезло, что вы не задели артерию, — сказал молодой доктор после нашего «объяснения», что я порезалась, когда разделывала мясо. — Стоит быть осторожнее.
Я думала, Роджер скажет, что я окончательно сошла с ума, решив порезать себя. Но он оказался умнее. Напротив, притворился добрым и понимающим. Или же он вел себя искренне? К тому времени я уже сама не знала.
— Я очень сожалею насчет Кэрол, — сказал муж с подавленным видом, когда мы вернулись домой. Он протянул руку, помогая мне выбраться из автомобиля. — Ты права. Нельзя разрушать нашу семью, мы слишком долго вместе. Я расстанусь с ней, если ты пообещаешь никогда больше не причинять вреда ни себе, ни другим. — Он вздохнул. — И если тебе это действительно надо, то я согласен ходить к брачному психологу.
Я настолько преисполнилась облегчения, что поверила ему.
Очередная моя глупость.
Глава 56Джо
Я просыпаюсь и вижу, что лежу в комнате среди кучи других людей. В воздухе пахнет потом. Мои запястья и лодыжки покрыты маленькими зудящими бугорками от укусов. Я расчесываю их до крови. Затем поднимаюсь и ковыляю к окну. Стекло полностью запотело. Я протираю его рукавом и вижу большую, похожую на паутину трещину с расходящимися от нее тонкими линиями. Снаружи пока еще кромешная тьма. Черт побери, как же холодно. Я обхватываю себя руками. И все же здесь не такой колотун, как в парке на скамейке или в палатке.