– Да знал я! – ответил глухо парень, без спроса прилег на артуровский топчан, прижал руки к животу, подтянул колени к подбородку и скорчился в этой позе. Артур махнул мне рукой, мол, не трогай сейчас его, ему и без того досталось.
– Что у тебя болит? – наклонился он к лежавшему.
– Пройдет… живот… прикладом… когда за руки держали… – ответил тот, и по его голосу чувствовалось, что он сдерживает боль.
Артур вздохнул, похлопал его по плечу, и в этот момент снова открылась дверь.
– Эй, гяуры, выходи, Бекхан приехал, вас зовет!
– Ну что, неверные, посмотрим, на что вы годитесь! – весело встретил нас Бекхан, одетый в спортивную майку и шорты. Мышцы играли на его руках, туловище и ногах.
Здоровый, сволочь.
Чеченец улыбался и не обращал на нас никакого внимания, перешучиваясь со своими охранниками. Чувствовалось, что он бесконечно уверен в себе, в своих силах, и посматривает на нас, как на ходячие тренировочные мешки, которые к тому же еще умеют говорить. Я ощутил мимолетную дрожь и подавил ее усилием воли. Что это будет за тренировка, неизвестно. Поглядим.
– Переодевайтесь, и поехали! – прозвучал приказ, и нам под ноги полетел большой черный пластиковый пакет, из которого в пыль вывалились потертые спортивные штаны.
Возле двора стоял обыкновенный милицейский «уазик», оборудованный для патрульно-постовой службы, с отгороженным решеткой задним отсеком для задержанных и без внутренних ручек для открывания дверей.
Где Бекхан взял эту машину, мы не спрашивали. На дверце водителя виднелось несколько пулевых пробоин.
– Наверное, захватили при разгроме комендатуры, – хмуро предположил Артур, оглядывая железные внутренности машины.
Нам любезно предложили занять места в отсеке и захлопнули заднюю дверь. На передних сиденьях расположилась охрана, и мы двинулись вслед за личным джипом Бекхана.
Проехав все село, наша маленькая колонна поднялась в горы примерно на километр и затем, после резкого поворота, круто спустилась вниз.
На большой просторной песчаной речной отмели машины остановились.
– Переодевайтесь! Это мои личные вещи, я ими полы еще не мыл! – громко обратился к нам Бекхан.
Охрана одобрительно загоготала. Я не спеша развернул шуршащий пакет и вытащил провонявшие от долгого лежания старые спортивные штаны и майку. Полы-то ими не мыли, действительно, но и давно не стирали. Впрочем, выбора у нас не было. Преодолевая брезгливость, я напялил «спортивку» на себя и откровенно огляделся.
Мы находились на плотной широкой ровной песчаной отмели, недалеко плескалась река, и невысокие скалы, покрытые лесом, тянулись по правому берегу, а на левом, сзади нас, простирались густые заросли кустарника, тянущиеся до самой вершины горы.
– Значит, так… – проговорил чеченец. Он стоял перед нами на песке обнаженный по пояс, в шортах и босиком. Мощные, хорошо развитые мышцы всего тела играли при каждом его движении. Он был совсем еще молодой, лет восемнадцать-двадцать.
– Я увидел вас, когда вы дрались. – Он улыбнулся, показывая ровные белые зубы. – Я сам боец… Вы мне понравились… Я уважаю мужество, и вы показали его. Сначала я просто хотел вам помочь. Потом подумал, что вы можете и пригодиться. У меня соревнования через три месяца. Смешанный стиль. С тобой я буду заниматься боксом, а с тобой – борьбой.
И он поочередно ткнул в нас пальцем.
– Вас хорошо кормили, не били? – вдруг строго спросил он и оглянулся на охранников, которые расположились ровным полукругом вдоль кустарника и держали всю отмель под контролем.
– Нормально все… – хмуро ответил Артур и передернул плечами.
– Бороться со мной в полную силу и боксировать тоже, – приказал Бекхан. – Кто не будет мне сопротивляться, покалечу… – Чеченец помолчал, затем опять улыбнулся и добавил: – Перчатки есть, а заниматься будем здесь. Хотите, разминайтесь, хотите – нет, мне все равно. – И с этими словами он прямо перед нами, с места, сделал сальто назад через голову.
Борцом он оказался хорошим. Но с боксом у него не ладилось. Как я понял, он начинал свою спортивную карьеру с борьбы, а вбитые и заученные навыки на уровне рефлекса не забываются никогда. К Артуру он отнесся свысока и был сразу за это наказан. Плотный, тяжелый, подвижный, невысокий Артур сразу прошел ему в ноги, сделал подхват и опрокинул чеченца на песок. Тот быстро вскочил, как Джеки Чан, со спины на ноги, глаза его вспыхнули, и они снова сошлись в захвате. Я молча наблюдал за ними, прося бога только об одном – чтобы он не покалечил моего товарища. Тогда с ним далеко не уйдешь…
Артур с чеченцем толкались и боролись довольно долго. Так как оба они были без одежды до пояса, то сделать хороший захват для броска не получалось. Потные руки и корпус постоянно выскальзывали из таких же потных и мокрых рук противника. Несколько раз чеченец пытался провести бросок, но Артур грамотно оборонялся. В конце концов Бекхан свалил его на песок, воспользовавшись большей массой своего тела.
Стоявший со мной рядом охранник внезапно выкрикнул «Время!» (я вздрогнул), и два соперника сразу же опустили руки и сделали шаг назад.
– Ну неплохо, – проговорил Бекхан, оглядывая моего товарища.
– Ты «вольник», что ли? – спросил он у тяжело дышавшего Артура. Тот молча кивнул.
– Хорошо. Сейчас отдохнем и на тебя посмотрим, длинный, – бросил мне чеченец через плечо.
Я посмотрел ненавидящим взглядом ему в затылок и сжал зубы.
Не сказать, что легко, но я переиграл его. В технике я был сильнее. С первых же секунд я понял, что этот бой действительно ведется «без дураков». Бекхан вкладывал в свои удары всю свою ненависть к сопернику, умноженную на вес и немаленькую силу. К тому же на глазах своих земляков он не имел права проиграть мне даже этот тренировочный спарринг. Я моментально (все-таки четыре года в сборной города) определил, что вся боксерская подготовка чеченского бойца сводилась к одному мощному удару. Но хорошо поставленному. Я еще успел подумать – с уважением! – что если бы он попал в голову быка своим коронным справа, то бедное животное не пришлось бы и резать…
Понимание опасности добавило в организм адреналина, и я вел бой предельно внимательно, иногда и забывая о том, где нахожусь. Мой противник был тяжелее меня килограммов на десять, и я давно уже возблагодарил бога, что чеченец не борется со с мной, а только боксирует. Иначе он бы меня просто поломал.
К тому же Бекхан не экономил силы, вкладывая в удары вес всего тела, и, по моему мнению, излишне крупные мышцы лишали его стремительности и подвижности. Он тяжело разворачивался и замахивался. Я предугадывал его намерения и уходил от его слишком заметных, во всяком случае для меня, ударов. Боксер смотрит всегда сопернику в глаза, а по ним всегда можно легко прочитать действия бойца. И к тому же чеченец был азартен, он не контролировал свои эмоции, что также весьма помогало мне в этой схватке. Один раз я удачно подсел под его бьющую руку, разогнулся и снизу впечатал кулак прямо ему в нос. Мое левое плечо содрогнулось от отдачи удара. Бекхан отскочил назад, и его лицо сразу же залило кровью. Он смачно отхаркнул кровавый сгусток прямо себе под ноги. Я остановился и опустил руки. Охранники громко, тревожно загалдели.
Чеченец резким выкриком остановил их болтовню и повернулся ко мне:
– Все нормально! Работаем дальше!
Я отрицательно помотал головой.
– При такой травме бой останавливают, – хрипло, выталкивая слова из сухого горла, проговорил я. Эта недолгая схватка уже утомила меня, тем более что я долго не тренировался. Когда бой ведется на пределе сил, именно так все и происходит. – У тебя все перчатки в крови. Нос слабый, надо укреплять его…
К чеченцу уже спешил охранник с бинтом в руках. Бекхан поднял руки в перчатках, посмотрел на них, затем с ненавистью глянул на меня и, сев на песок, запрокинул голову.
Охранник торопливо вытирал ему лицо, смачивая бинт в принесенной кем-то воде из речки. Остальные чеченцы сошлись за спиной Бекхана и о чем-то тихо переговаривались, поглядывая на меня.
Через минут двадцать кровь удалось остановить. Я уже снял перчатки и умылся в воде до пояса.
После короткого, но бурного спора со своими на чеченском языке мрачный Бекхан подошел ко мне.
– Действительно, на сегодня хватит, – проговорил он и осторожно дотронулся кожаной перчаткой до распухшего мокрого носа. – Мне еще на турнире выступать, надо избегать травм. Только осталась одна вещь, и ее необходимо сделать…
Я почувствовал, как крепкие руки тотчас же сжали мои плечи с двух сторон так, что я и не смог пошевелиться.
– Стой спокойно! – резко и повелительно прямо в ухо сказал мне голос с акцентом.
– Когда я приду домой, отец спросит у меня, почему у меня разбит нос, а у моего противника – нет. Так что… – проговорил Бекхан.
Глаза чеченца напряглись, а челюсти сжались.
Да, я видел этот удар. Видел, как он замахнулся. Видел, как его кулак приближается к моей голове. Но меня крепко держали за волосы, и я только крепко стиснул зубы, чтобы Бекхан не выбил мне челюсть.
Вот кулак заслонил солнце, и в голове гулко, разбрасывая во все стороны сверкающие искры, будто разорвался небольшой снаряд. Затем еще один. Я почувствовал, как плавно качнулась земля под ногами. Потом меня отпустили, и я провалился в мгновенно возникшую темноту.
Очнулся я от того, что Артур лил мне воду на затылок. Я стоял на коленях и упирался руками в песок. Я помотал головой, стряхивая воду с волос, и распрямил шею.
– Время! – издевательски выкрикнул кто-то. – Конец раунда…
Бекхан отступил на шаг, внимательно посмотрел на меня, затем зубами разорвал липучки на перчатках, стянул их с потных рук, бросил на песок и произнес:
– Завтра займемся делом по-настоящему, без дураков. Подготовлены вы хорошо, я не ожидал. Завтра будем работать серьезно. А сейчас немного бега, пресс и растяжка. Хотите, бегите со мной, хотите – нет.