И потом: категорически нужно делать кабинет, а то дома все к богу в рай прокурено. Наташа пришла домой, а муж ее спрашивает: «Ты что, в курилке была?» (И это в те дни, что я был в Ленинграде.)
Ремонт? Как, кому, когда его делать? А может, без ремонта? Просто хорошо убрать, починить туалет, выбросить лишнее, расставить мебель.
А может – малый ремонт? Но кто будет этим заниматься?
27.05.85 г
Позвонил Зерчанинов, потом Мальков, потом Жаворонков – в «Правде» статья Капралова. (Сподобился! Собирался полгода.) Но самое интересное то, что Капралов выдал крымскому начальнику кинофикации. (Ай да Капралов!) Ну уж он-то, очевидно, согласовал – или нет?..
Интересно, пойдет ли теперь в Крыму фильм? Не предложить ли Крыму встречи в Симферополе, Ялте, Керчи и т. д.?
Мальков предложил напечатать журнальный вариант «До и после “Чучела”» на 300 страниц (я от фонаря назвал ему 300!) – в двух журналах… Вот было бы да! (Тогда сообщить, что полностью книга будет напечатана в журнале «Октябрь»?)
28.05.85 г
Встал в 4 утра – буду делать вариант и поеду сегодня в Ленинград.
Вопросы.
1. Названия глав – более ритмическое членение. 2. Финал – не относящийся к картине. 3. Что сделать с «загадкой зрителя»? 4. Прописать, что есть детская правда. 5. Жизнь в гомосфере и люди – разбить. 6. Главы о Кристине объединить. 7. Сущенко и Галкина сократить.
Я ищу детей, пока не найду. И сам поиск – это есть изучение жизни, ее новостей, не всегда хороших сначала… Тут не загадка, а убеждение, позиция важна. Позиция невыдуманного детства в ответ на распространенное явление упрощения детства со стороны искусства для детей, педагогики и вообще мира взрослых. Это напоминает алхимию: столько лет заблуждений, поиска философского камня. Воспитание основано на реальности воздействия, искусства на реальность и подлинной родительской педагогике, где любовь и чувство любви – первая гуманность и доброта. (Она же и опасность.)
Загадка разгадывается там, где возникает доверие зрителя. Доверие к личности автора.
Чтобы не обмануть зрителя, начинал с поиска героев. Искусство есть изучение жизни, ее закономерностей.
Cвязь настоящего и прошлого: открытие этой связи есть открытие движения духовности.
Жизнь в гомосфере – открытие критерия духовности…
Современная жизнь – столкновение духовного и бездуховного.
Столкновение с фильмом – все то же столкновение воинствующей бездуховности и искусства.
29.05.85 г
Была премьера у А. Суриковой[170]. Прошла хорошо. Лена – совершенно прелестна. У меня пропало многое из-за отрезанного финала с Соломиным. Плевать.
31.05.85 г
Катастрофа! Лопушанский для меня – задача со многими неизвестными. Надо хотя бы выстроить свои сцены. Выстроить путь на бумаге.
01.06.85 г. Суббота
Съемки нет, нет съемки и завтра. Пригласили (если не врут) всех актеров и будут, как они говорят, репетировать. Два дня из съемок вылетело.
Хорошо бы, конечно, порепетировать, но ведь не будет репетиции! Костя будет носиться по декорации (он от съемки вчера отнял время на осмотр декорации, причем у него было утро – и потом не сняли).
Возьму сценарий – последний вариант, составлю поэпизодник, сделаю музей полностью на бумаге и оговорю его. Все это без деклараций, ничего никому не говоря. Полный отдых от меня. Декорацию Костя делает страстно, но не по-моему, и это не очень верно. Подвал можно было снимать без хлама. Черный фон и размеры – один и люди. Они понатащили вещей. Он хочет, чтобы люди жили в запасниках, среди ненужных шедевров, но у него не шедевры, а реквизит. И потом, зачем декорированы стены? Убита фактура.
В воскресенье – Троица. Узнать бы, что это за праздник.
02.06.85 г
Репетиция. Отказался сниматься. Сдался. Сниматься, конечно, не надо бы, да уж не вернешь.
Костя выкопал яму (для Хьюмеля) у стола. Тот должен был кончать жизнь самоубийством чуть ли не на глазах у всех. Что это за Хьюмель? Что это за люди?
Художница по декорации несла ахинею, новое (уже старое) снова: «А что, это интересно!» Не «верно», не «талантливо» – интересно! (Любопытно!) Дизайн, закон дизайна.
Костя талдычит о состоянии, настроении. Слова «особое», «непонятное» – две иконы Кости. Причем это не результат, а прямая задача – сыграть настроение[171].
Текст в этой сцене хороший. Он развел очень выгодно для Ларсена (я его отговорил), но это было неплохо – начать сцену на Ларсене. Умерла Анна. Приходят с пастором – извините… извините (он извиняется, что опоздал, но виноватым чувствует себя за смерть Анны).
Надо, чтобы сообщение о том, что Ларсен остается, было для всех неожиданным, непонятным и чтобы все это объяснили по-своему… Чтобы возникла пауза, на которой бы все…
(Тогда ему пришлось бы объяснять, что он не верит, что мир может погибнуть! Важно, что тут реакция тоже центральная: раздраженная у Тешера: можно быть идиотом, но не таким! И выразит все пастор… Я не так оптимистичен.)
Далее весь монолог Хьюмеля. Он с ним согласен, но может согласиться и с Тешером – оба правы и не правы, но нет целого, полного взгляда на вещи…
(Хочу тут войти в свитере впервые – надеть только в кадре, не растягивать, а наутро – уже плед.)
Ларсена все считают сумасшедшим…
Они его оценивают с точки зрения апокалипсиса, а он нормален по поведению… И это первое, что зритель поймет сам… Но чтобы остаться нормальным, он действительно сошел с ума… Вот в чем его драма – трагедия…
Время должно быть сдвинуто.
Это сделать легко, но как быть с планами военных, которым надо ковать железо, пока горячо?
А может, так? Не войну они хотят начать, а выдвинуть ультиматум, установить мировую диктатуру одной страны. Возникло понятие хозяина в мире, капиталистический мир признал в Штатах своего хозяина – доллар введен везде как госвалюта, иностранная валюта не может превышать 75 % стоимости. Война не цель, цель – диктатура… А тогда эти полгода ушли на Соединенные Штаты Мира, объявлен ультиматум, он не принят – русские сошли с ума, они должны подчиниться, не гибнуть же миру из-за их упрямства. Вот логика западного мира.
Да тут еще Юг: силы Севера надо объединить, русские – предатели белого мира перед опасностью желтых и черных!
«Если не признать дядю Сэма хозяином, мир погибнет!» – кричат те.
То есть это исходное, что должно войти в картину, – дело иного рода.
Но зачем военным заставлять тогда этот остров «не знать», что это не война, а авария? И вообще – зачем это нужно? Чтобы обвинить русских в бомбардировке острова? Зачем и кому нужно, чтобы островитяне думали, что мир погиб? (Только ради эксперимента, проводимого военными, – взорвать на острове, изучить, что будет, и знать, как готовиться к войне. Такое может быть: тут важно сохранить у людей незнание, чтобы проверить социально-психологический аспект и степень подготовленности.)
Сейчас везде идут разговоры, чтобы взорвать бомбу в Антарктиде, а в Европе посмотреть, как это будет. Ибо нужна ясность…
И тогда решаются все вопросы: и времени, и натяжки с тем, почему от людей надо скрывать, что это локальный взрыв…
Наоборот, понаехали бы несколько тысяч репортеров…
Вот что это было. Случилась авария (очевидно, диверсионного характера). Сделано это было разведкой для последнего эксперимента перед войной. Наука «Расчет потерь» не подтверждена экспериментом. К войне нельзя подготовиться (то есть к обороне), если не узнать всего того, что происходит в условиях атомной бомбардировки.
С другой стороны, войны как таковой никто не хочет, но нужен ультиматум. Весь мир объединить против России. Соединенные Штаты Мира признают Америку августейшей. Вводится закон, приравнивающий борьбу за мир к коммунистической пропаганде. Россия объявляется вне закона, и ей будет предъявлен ультиматум…
А начнут – они поймут. Но ученые подсчитали по этому взрыву, что мир погибнет. И они организовали кражу документов в электронном центре. Они расскажут миру правду…
Успеют или нет – неизвестно, но фильм кончается тем, что объявлен ультиматум, ответ известен заранее, война неизбежна…
Эксперимент проведен, подготовка проведена, кому надо – выживут. А не выживут – и черт с ним!
Но в чем же тогда подвиг Ларсена с детьми? Куда посылает их этот сумасшедший? Идите! Но куда? На материк? Под будущие бомбы?
Надо ли детям идти в том случае, если Ларсен все знал? (А он узнал в электронном центре об аварии!) Они спасутся? Что это значит? Что можно воевать? Они спасутся, если не будет войны, а если будет, то это конец. Но это последняя надежда, последний шанс, и не воспользоваться им – преступление.
А вот и логические задачи Арсона (Ларсена).
1. Почему не слышно ни одного радиоприемника, ни одной радиостанции? Стало быть, мир погиб одномоментно и весь сразу? Этого не могло быть. Скорее можно предположить, что кто-то заинтересован в том, чтобы мы не знали ни о чем подлинно. Зачем-то и кому-то это нужно. Кому и зачем?
2. Можно предположить, что мы не должны чего-то знать и о нас никто не должен знать. Можно ли это осуществить? Да, есть уже системы купологлушения, поляризации коротких, длинных и средних волн. Технически это вполне осуществимо. Но почему никто не должен знать ничего о нас и мы ни о ком? Кому и зачем это нужно?
3. Если бы была мировая катастрофа, это уже было бы не нужно никому. Тогда в чем дело?
4. В последнее время проблемы было две. Они взаимоисключались.
а) Надо иметь кулак, чтобы диктовать миру. Признание страны «Августейшей» есть объединение мира. (Так считалось.) Нужен хозяин – реального, кроме Штатов, нет! (Так считается.) Нужен ультиматум – война неизбежна. Ибо грядет Юг! (Северу нужно единство.)