– Все не так просто, – сказал он, когда официантка отошла и оставила их вдвоем.
– Скажи почему.
– Потому что в том городе для меня ничего не осталось, и так будет лучше, поверь мне. К тому же когда я писал родителям, я действительно считал, что к этому времени меня не будет в живых, так что я абсолютно искренне говорю тебе, что не загадывал так далеко вперед, – сказал он.
Он хотел избавить родителей от ужаса, если бы они обнаружили его тело, поэтому собирался обойтись без пистолета, без таблеток, без веревки. Отдаленная возможность того, что тело, которое сейчас населяет его дух, поплывет по реке Огайо, была абсолютно зловещей и идеально подходила к нынешнему празднику. Он сдержался и не дал пробежать по лицу мрачной улыбке облегчения.
– Но ведь это так важно…
– Я не могу всего объяснить, правда не могу. Жизнь любого человека очень сильно перепутывается с жизнью всех остальных. У каждого мрачные тайны, и никто не хочет, чтобы на эти тайны проливали свет. – Эмметт замолчал, раздумывая о том, как бы представить свои слова в положительном свете, потому что так поступила бы Талли. – Но также… есть ведь прощение, да? Оно парит где-то там, в пространстве, вдруг нам удастся перевести дух и поймать его?
– Люди сильно недооценивают настоящее прощение – как прощающие, так и прощаемые. Я понимала, что должна найти способ простить Джоэла, чтобы жить дальше.
– Ясно. Так ты не против опять с ним увидеться? Или чтобы он вышел с тобой на связь? Что, если бы он сейчас явился прямо сюда? – спросил Эмметт.
– Я… не знаю. Но, кажется, не хочу его видеть? Фотографий в соцсетях, наверное, вполне достаточно. Даже перебор, – сказала она.
– Ты говорила, что он и Лионел дружили. Как брат отреагировал на поступок Джоэла?
– Сейчас Лионел повел бы себя с ним цивильно, просто он такой человек. Но прошлой зимой был момент, перед тем как Джоэл уехал, когда Лионел буквально хотел надрать ему задницу, – принимаясь за еду, ответила Талли. – Нет уж. Хватит обо мне, хитрец. Не думай, я так не оставлю этот разговор о твоей семье. Спрошу тебя еще раз.
– Понимаю. Я бы делал то же самое, что и ты… если поменять нас местами, – сказал он и съел пару ломтиков картошки, окунув их в каплю едкого уксуса. Потом он съел несколько кусочков рыбы. За свою жизнь он в семейном ресторане на озере приготовил и разложил по тарелкам сто миллионов заказов рыбы с жареной картошкой, но этот обед был нереально вкусным. То ли с вечера четверга вся еда стала вкуснее, то ли ему это казалось? Решение пожить еще несколько дней сотворило чудеса с его аппетитом и вкусовыми рецепторами.
– Так что бы ты сделал сейчас, окажись на моем месте?
– Это очень вкусно.
– Кстати, на этот раз тебе не удастся сменить тему.
– Да, мэм, – сказал он. Она посмотрела на него с вызовом. – Да, Талли, – поправился он. – На твоем месте я бы насладился вкуснейшим обедом, пошел бы домой, нарядился бы к улетной костюмированной вечеринке твоего брата и получил бы удовольствие от вечера. Вот что бы я сделал.
– Эмметт…
– Значит, с Хеллоуином? – сказал он, шершавый, как наждачная бумага.
– Ты злоупотребляешь своей лиловой пуховкой. Все было бы совершенно по-другому, если бы не она.
Он подмигнул ей и продолжал.
– Так, хорошо. Скажи, пожалуйста, кто там будет, на вечеринке. Хочу побольше узнать о родных и близких Талли Кларк, – произнес он своими солено-уксусными губами и потер под столом руки друг об друга.
– Ну, как ты знаешь, мамы не будет. Она все четко объяснила, – сказала Талли.
Официантка подлила им воды. Сидевший в баре мужчина повернулся и посмотрел в окно, находившееся возле их столика, слишком надолго задержав взгляд на Эмметте перед тем, как отвернуться. Вдруг узнал? Вдруг он кому-нибудь расскажет? И ладно. Помни, все не имеет значения, крутилось в голове у Эмметта, заставляя его прислушиваться.
(На мужчине в баре белая футболка с кармашком, она немного тесна ему на животе. Женщина рядом с ним надела остроконечный ведьмин колпак из черного фетра. Перед ними сосиски, жареная картошка и пиво – оба заказали одно и то же. Женщина пьет пиво. На ней тоже белая футболка. Она солит картошку. Кто-то в конце бара громко разговаривает по телефону. «Передай ему, что я позвоню позже», – говорит человек и смеется. Кто-то еще в задней части ресторана тоже смеется. Звякает касса.)
Мужчина в баре отвернулся и посмотрел в другое окно, не обращая никакого внимания на него. Эмметт подумал, что его вполне могут узнать на вечеринке празднования Хеллоуина, но понадеялся, что на него не будут обращать много внимания. А будут пить, танцевать и так далее, под стать костюмам.
– А папа с женой там будут… они женаты еще с тех пор, как я училась в старшей школе. Я нисколько не нуждалась в мачехе, но ее я люблю, и мы хорошо ладим. Папу зовут Августус, но все называют его Гас, а мачеху зовут Глори…
– Без Гаса нет и Глории[60], – сказал Эмметт.
– От этого многие кайфуют, – сказала она. – Так вот… друзья Лионела и наши двоюродные браться и сестры. Со мной обычно идет лучшая подруга еще с начальной школы, Айша, но в эти выходные она на выездном семинаре-«отключке» по йоге в Лейк-Тахо. Часто являются и другие мои подруги, – загибая пальцы, сказала Талли.
– Ты ходила туда с Джоэлом? Как он относится к Хеллоуину?
Талли раскрыла ладонь и в воздухе покачала ею, жестом давая понять: «ни то ни се».
– Каждый год ходила, кроме прошлого, ведь мы тогда уже разошлись, – сказала она.
– И сейчас впервые идешь с другим чуваком?
– С чуваком! – Талли рассмеялась. – Извини, ты для меня не чувак. Еще скажи «с каким-то чуваком».
– С каким-то парнем, с каким-то мужчиной, с каким-то кавалером, – определенно заигрывая с ней, правда самую малость, сказал он.
– Еще когда Лионел устроил свою первую костюмированную вечеринку, я уже встречалась с Джоэлом, потом вышла за него. Хотя есть еще парень, с которым я встречалась в колледже и после то сходилась, то расходилась… Нико Тейт… мы с ним общались, когда я познакомилась с Джоэлом… и сейчас опять иногда вместе проводим время… он мне сказал, что тоже сегодня придет, – продолжая есть и пить, сказала она.
– Значит, он разозлится, что ты привела меня? – спросил Эмметт, вспомнив фотографии ее с Нико, которые видел в Фейсбуке. От стыда у него горели уши.
– Удивлюсь, если он разозлится. Ну в какой-то момент… Нико хотел, чтобы мы поженились, а я нет. Не хотела или не могла. Или не стала этого делать. Он был весь в своем теннисе, даже немного играл профессионально. Я даже не знаю, что между нами произошло. Были вместе, потом – нет. Он взял в жены свою юношескую любовь, но они развелись… и знаешь что? Иногда мне кажется, что я сделала неверный выбор, не выйдя за него тогда, когда это можно было сделать. Вместо этого дождалась и встретила Джоэла, вышла за него. Потом ругаю себя за эти мысли, хотя это и странно – ведь очевидно, что в настоящий момент я совсем не обязана быть преданной Джоэлу. Так что да, здесь проходит непрерывный цикл, – коснувшись головы, закончила она.
– Хорошо, но послушай… ты могла бы стать Талли Тейт.
– Ха! Нет. Фамилию я бы не меняла. Умру под именем Талли Кларк.
– Надеюсь, что не скоро.
– Здесь ты прав, – сказала она. – И потом, больше я в брак не вступаю.
– Я тоже.
Они смотрели друг на друга, замолчав и замерев в шумном, забитом людьми пабе.
– Ну тогда дай мне знать, если хочешь, чтобы я сегодня отошел в сторону, раз уж там будет твой парень Нико Тейт. У мужиков, бывает, крышу сносит, – сказал Эмметт.
– Что правда, то правда! Ну и ловкач ты, но я не собираюсь дать тебе уйти от разговора о контакте с семьей. Ладно, сегодня больше приставать не буду. До завтра. Договорились?
– Договорились, – обтерев руку о салфетку и протянув ей для пожатия, сказал он.
Покончив с обедом в пабе, они пошли есть джелато. Талли заказала страчателлу с базиликом. Эмметт – пекановое масло с черешней. Он оплатил и обед, и мороженое. Они шли по Фокс-Коммонс со своими стаканчиками и бледными ложечками.
(Фасады магазинов и дома украшены тыквами, пугалами, гирляндами из листьев и фиолетовыми лампочками, висящими на кованых перилах и садовых качелях. Все вокруг оранжевое, желтое и темно-бордовое, под ногами желуди и грецкие орехи, как на иллюстрациях к сказкам.)
В его родном городе были добрые соседи, но ничего похожего на Фокс-Коммонс не было. Это был не просто жилой район, а полноценный город в городе. Чистый и безопасный. Место, где люди жили и работали, и, если бы здесь случилось что-то ужасное, жители бы с искренним видом сказали бы перед новостной камерой: «Мы даже представить себе не могли, чтобы здесь могло такое произойти».
Дети были разодеты в лучшие хеллоуинские костюмы. Талли и Эмметт миновали шумную группу маленьких роботов, стайку принцесс, бессчетное число супергероев, трио мумий, несколько шабашей маленьких ведьм. У озера стояло довольно много передвижных закусочных: сладкий попкорн, смор[61] и даже карамельные яблоки. Здесь же был устроен небольшой лабиринт из сена, и непокорные люди ныряли туда – их не останавливало даже тяжелое свинцовое небо, готовое в любую секунду взорваться. Мимо пробежала девочка с крыльями бабочки, напомнив ему об увядших крыльях в новом рюкзаке у Талли дома. Другая девочка взвизгнула, увидев что-то за их спинами, напугав Талли, которая сначала всплеснула руками, потом обернулась и рассмеялась.
– Ох и напугала она меня! Разминка перед вечеринкой, – сказала она. – И вот что! Там будет куча еды. Вдоволь. И, кстати, надо заехать в кондитерскую за тортом. Лионел его обожает.
Так как Талли не взяла его за руку, он, не желая показаться нахальным, тоже не стал этого делать. Тепло прикосновения успокаивало, он не до конца осознавал, насколько ему этого не хватало. Она шла близко, иногда касаясь его плеча, чтобы привлечь его внимание к чему-то: к маленькой собачке в костюме цветка, к большому коричневому псу в костюме пирата, к мальчикам-близнецам, одетым в скунсов. И он знал, что она старалась увести его от дома, где двор был заставлен фальшивыми могильными камнями. Дурацкие каламбуры, торчащие среди листьев руки скелетов. Если люди в данное время по кому-нибудь не горевали, то врядли им пришло бы в голову, как трудно бывает в Хеллоуин тем, кто горевал. Так много смерти вокруг. Постоянные напоминания, какой конец ждет каждого, и все это непрерывно, не умолкая ни на секунду.