Counting Crows сменились Фионой Эппл. – Он построил его возле водопада, который теперь часть дизайна и что-то там… питает электроэнергией. Все это перебор и выглядит странно. А смоделировано по мотивам архитектуры Фрэнка Ллойда Райта, его «Дома над водопадом»[62] в Пенсильвании, – заметив во вспышке света изумленное лицо Эмметта, заключила она. – Не хотелось бы показаться хвастливой.
– Ты не кажешься хвастливой.
– Если в какой-то момент сегодня тебе надо будет поговорить или ты почувствуешь тревогу, пожалуйста, обратись ко мне. Что важнее всего, так это твое психическое здоровье, – сказала она.
– И твое. На мне свет клином не сошелся.
– Знаю, но давай все-таки сосредоточимся на тебе.
– Я это ценю, но я в порядке. Сейчас в порядке.
– Уверен? Ведь скопления людей и непривычное окружение могут…
– Талли, я в порядке, – повторил он.
Она въехала в открытые ворота, попав на улицу Лионела, которая была забита машинами, припаркованными по обеим сторонам и на траве. По краю тротуара шли гости в костюмах: два скелета в пышных белых париках, все до одного члены диско-группы Village People, ярко-розовый медвежонок с поздравительной открытки и Марио с Луиджи.
– Я обычно оставляю машину где-то здесь, и можем войти с заднего хода. Там ворота, а я знаю код. И мост… деревянный мостик, – осторожно сказала Талли и взглянула на него. Она старалась проявить максимальную чувствительность на случай, если слово «мост» вызовет триггерное возбуждение.
– В доме твоего брата есть ворота и мост? – переспросил Эмметт.
– Говорю тебе, здесь будет как на вечеринке у Гэтсби[63]. – Из-за идущих по улице людей и припаркованных автомобилей их машина теперь ползла как черепаха. Дождь прекратился, но по траве и тротуару еще бежали струйки воды, которые, попав в свет фар, мгновенно исчезали в канализации.
– Вы с братом всегда были близки?
– Он старше меня на пять лет и, когда мы были детьми, никогда не брал меня с собой. Только если друзья были чем-то заняты, тогда брал. Но мне пришлось пообещать никому не говорить, что он играл с моими Барби. Говорил, что убьет, если скажу, и в то время я на все сто процентов верила, что так и сделает. Он очень сильная личность. Если судить только по моим рассказам, то он часто кажется придурком, но это не так! Просто он… ну сам увидишь, – сказала она. – Брат с отличием окончил колледж и уехал в Нью-Йорк, откуда вернулся, как Скрудж Макдак, плавая в огромной куче золотых монет. Он один из тех, кто всех знает и все умеет. Все его обожают. Мои подруги в разное время влюблялись в него одна за другой, даже Айшу, самую близкую, эта участь не миновала! – Талли рассмеялась. – Наверное, все это могло вызвать у меня чувство ревности. Возможно, так бы оно и было, будь я мужчиной. С ним бывает трудно, но и со мной тоже. Я рада быть его сестрой. Его энергетика состоит из чистого золота. И так было всегда.
– Твоя тоже.
– Ты так считаешь?
– Да. Мне нравится, как ты рассказываешь о брате. Он симпатичный. И яркая личность, – из темноты салона машины сказал Эмметт.
Дом Лионела был окружен лесом, росшим на его территории, и Талли знала потайное место, где можно было оставить машину. Они с Эмметтом смогут перейти через мост, который вел к обширному патио, по бокам которого были две громадные чаши для костра, а посередине – панорамный бассейн с подогревом, создававший иллюзию, будто он выливается в траву. В сезон мост окружали заросли плодовых яблонь и груш, а также целая полоса ярких полевых цветов, привлекавших несметное число колибри и пчел. Это был настоящий аттестованный заповедник природы и диких животных. У них был и садовник, но Талли обожала вместе с Зорой и Ривером повозиться в земле. Весной они сажали рядами подсолнухи, хотя, бывало, до них очень быстро добирались олени: большие солнечные цветы днем появлялись, а к утру исчезали.
Она повернула на гравийную дорогу с «ирокезом» из листьев посередине. Она оказалась ухабистой, а поездка – более шумной, чем по гладкой улице: из-под колес выстреливали камни, шины чмокали по влажной земле. Когда они доехали до края моста, она остановилась. Здесь, под куполом неба, был расчищен широкий круглый участок. Ландшафтные фонари, ведущие к мосту, светились, как космические кораблики, среди лиственной черноты. Выйдя из машины, Талли одернула юбку и полезла на заднее сиденье за тортом, но Эмметт настоял на своем и понес его сам. Он также настоял на том, чтобы положить ключи от машины себе в карман, но она перещеголяла его и отдала ему еще и блеск для губ, чтобы сумочку можно было вообще оставить в багажнике. Он положил блеск во внутренний карман пиджака, а Талли жалела, что не может записать это движение на видео в режиме повтора – то же относилось и к тому, как он выбивает сигарету из мягкой пачки.
– Ли обычно устанавливает на улице большой экран с фильмом. В прошлом году показывали «Психо», – набрав на воротах код, сказала Талли. Ее каблуки захрустели по деревянным ступеням мостика. Эмметт шел за ней по пятам, она взяла его за руку.
Струившаяся сквозь темноту тишина медленно, по мере приближения к дому, рассеивалась. Внизу журчала разлившаяся по камням речка. От дома, как марево в жару, поднимался шум: веселая болтовня вперемежку с музыкой; пока они совершенно одни шли по мосту, шум становился громче. Эмметт выглядел в костюме привлекательно. Талли представила, как они останавливаются, Эмметт заключает ее в объятия, целует ее шею, губы, нежно покусывает мочку уха. Она представила себе его промокшим на железном мосту через реку и сравнила с мужчиной в костюме рядом с ней на деревянном мосту. Два совершенно разных моста, два совершенно разных мужчины. Две изломанные, таинственные половинки целого. И снова у нее внутри замирало – сердце, тело, кровь, – и в ней, как в создании безумного ученого, звенела жизнь и вспыхивал зеленый свет.
– Вуаля! – Свободной рукой она указала на дом Лионела. Серый камень, стекло, опять серый камень и опять стекло – все это вырастало перед ними ввысь и вширь. Слева, рядом с кирпичной чашей для костра, расположилась кучка смеющихся людей в костюмах. Неподалеку был устроен пункт резьбы по тыкве, а подальше еще одна, более многочисленная группа гостей перетекала во двор, спускаясь по каменистой тропинке, ведущей дальше в сад. Слякоть, казалось, ни для кого не была помехой. По поверхности панорамного бассейна плавали оранжевые и фиолетовые фонари. У самого края воды стояла женщина, на которой, как казалось, не было ничего, кроме блесток и огромных ангельских крыльев за плечами, отражавшихся двойной тенью в светящейся воде. На большом проекционном экране шел фильм, который Талли любила. Она указана на экран и оглянулась на Эмметта.
– «Донни Дарко».
– Ага. И ого, черт возьми, – оглядев открывшийся перед ними вид, сказал он и посмотрел на нее.
– Это в качестве бонуса.
– По-моему, я одет неподобающе.
– Нет. Все идеально.
Они пересекали патио, Талли здоровалась и махала рукой тем, кого узнавала. Она увидела Зору – в костюме Богини мудрости Афины со всеми регалиями она стояла у одной из высоких стеклянных дверей и пила шампанское из высокого бокала. У Зоры, как и подобает бывшей Мисс Кентукки, обе руки были покрыты звенящими золотыми браслетами, а на голове красовался тонкий золотой ободок из листьев. Черные локоны были распущены по обнаженным смуглым плечам и буйными завитками обрамляли лицо. Увидев Талли, она улыбнулась и воздела обе руки вверх.
– Лу-лааа! – взвизгнула Зора.
– Зо-рааа! – взвизгнув в ответ, Талли подошла к ней и обняла. – Тебе не холодно?
– Приходится, подружка, красота требует жертв. А кто, кто это? Эмметт? – спросила Зора.
– Видно, ты уже пообщалась с мамой. Да, Зора, это мой друг Эмметт. Эмметт, это моя прекрасная и замечательная невестка Зора.
– Приятно познакомиться. – Как только Талли и Зора закончили обниматься, Эмметт протянул Зоре руку.
– Ну ты, подруга, сама все понимаешь: Джудит прислала мне сообщение и все рассказала. Очень рада познакомиться с тобой, Эмметт. Друзей Таллулы здесь встречают с распростертыми объятиями. – Не удостоив внимания его руки, Зора обняла его. Ее игривый, милый голос был слегка смазан игристым тоном от выпитого шампанского.
– А где Ли? Он так и не сказал мне, какой у него костюм. Я принесла его любимый торт, – сказала Талли, обводя глазами гостей сзади и тех, кого можно было рассмотреть внутри.
– Ой, вы его найдете там! А сами вы… – Она сощурилась, присматриваясь к бейджикам Талли и Эмметта. – Малдер и Скалли! Как мило! – сказала она и помахала рукой кому-то сзади: Элвису, двум гостям в костюмах панд и служителю зоопарка, за которым шел человек в костюме павлина из синих, фиолетовых и черных перьев.
– А где племянник? Ривер с твоими родителями? – поинтересовалась Талли.
– Да! Он сегодня динозавр. Они брали его с собой, когда все двоюродные ходили за сладостями. Он такой милашка, умереть можно. Потом покажу тебе сотни фоток. Идите, идите! Поставьте торт и возьмите себе поесть! Вина выпить не забудьте! Хорошего вам вечера! С Хеллоуином! Потом увидимся! – После каждой фразы у Зоры был восклицательный знак.
Когда они добрались до кухни, Талли поставила торт рядом с остальным угощением. Эмметт, который был рядом с ней и от которого шел приятный лесной аромат, оглядывался по сторонам, пытаясь со своего места рассмотреть доступные части дома.
– Давай сначала сходим на экскурсию? Наверное, мы и Лионела так быстрее найдем.
– О’кей, – согласился Эмметт, глядя на бутылочки с шампанским.
– Как ты себя чувствуешь? Достаточно хорошо, чтобы выпить? – спросила Талли, предлагая ему зеленую бутылочку и забавную крученую соломинку.
– Спасибо.
– Я тоже, – сказала она и взяла себе такую же. – Мы, если захотим, можем здесь заночевать. Многие остаются на ночь… если много выпили, я имею в виду… – Она замолчала, смутившись. Эмметт не был ее клиентом, и она не несла за него ответственности. Взрослый мужчина, может выпить. Он ведь умеет, она сама видела. Но она также знала, насколько хрупким было его сознание в четверг вечером. О’кей. На сегодня она поставит на паузу свои мысленные записи о нем, и они выпьют по одной – ну, максимум по две.