– Черт, – сказал он про себя. Съев остатки еды, он отнес тарелку на кухню, вышел на улицу и встал у двери.
– Привет, приятель, – подойдя к Эмметту, сказал Лионел и положил маску Бигфута на землю. Зора пронеслась через патио и теперь танцевала с группой женщин, которые все до одной были в костюмах греческих Богинь. В траве Эмметт увидел Гэндальфа и хоббитов, о которых ему рассказывала Талли. Топая сквозь листву, Гэндальф направлял посох в небо, будто накладывал заклятие. Несколько хоббитов сделали колесо.
– Дом у тебя действительно невероятный, – сказал Эмметт. Талли посмотрела на него издали, он улыбнулся ей, как бы давая понять, что он в порядке.
– Спасибо. Здесь всего сверх меры, знаю. Но ничего не могу с собой поделать. – Лионел весело рассмеялся. Эмметта, к собственному удивлению, тоже разобрал смех, он и не возражал. – Значит, ты с Лулой… и как у вас? Мама сказала, ты готовишь вкуснейшую яичницу… и даже лепешки. – Наклонившись к Эмметту, Лионел в шутку толкнул его плечом.
– Я еще не встречал таких людей, как твоя сестра. Она затмевает всех и вся, – глядя прямо на Лионела, сказал Эмметт.
Лионел доедал кусок тыквенного торта, который принесла Талли. Он был всего сантиметров на пять выше Эмметта, но, казалось, нависал над ним в своем костюме Бигфута.
– А где вы познакомились?
– В кофейне на Роуз, – сказал Эмметт. Талли он введет в курс дела позже. Несмотря на свою разговорчивость, Джудит за завтраком этот вопрос не задала.
– Понятно. Это ее любимое заведение.
Талли промелькнула мимо, как бабочка, держа за руку женщину в костюме единорога. Они остановились недалеко от Эмметта с Лионелом. Талли и Единорог, покачивая бедрами, танцевали под саундтрек «Новой волны», игравший в патио и возносящийся в вечернее октябрьское небо с его растущей луной. Той самой, которую, как думал Эмметт, он никогда больше не увидит – скроют ли ее от него бетонная стена, облако, дождь или конец его собственной жизни.
По другую сторону патио гости, собравшись в тесный кружок, раскурили косяк, ветер донес до него запах. Славный аромат травы напомнил ему о походах. О старшей школе и о деревьях. О приятной ломоте в ногах и воспаленных глазах, о посиделках допоздна в ресторане у озера, о лунном свете на черном зеркале воды. Ах, сколько лун было в его жизни. Постоянно видеть изменчивую луну было даром. И он смотрел вверх на нее, будто видел в первый раз, а Лионел завел речь о бизнесе, в который вложил средства, в центре города, недалеко от кофейни.
Когда Эмметт заметил, что Талли опять смотрит на него, он ей подмигнул. Он понимал, что они притворяются, этого он не забыл. Когда они были на втором этаже, он услышал, как кто-то произнес его настоящее имя, и его щеки запылали. На кухне на него уставился парень в костюме Хана Соло, и Эмметту почудилось, что тот указывает на него и спрашивает, как он здесь оказался. Но Талли буквально заставляла его поверить, что то, что они изображают, происходит в действительности. Флирт с ее стороны набирал обороты, она не могла находиться возле него дольше, чем полминуты, не коснувшись его или не взяв за руку. Он смотрел, как она танцевала, и его крест мерцал у нее на шее.
Зазвучала песня Dancing Queen группы ABBA.
– Для тебя, Лула! – крикнул Лионел и повернулся к Эмметту. – Знаешь, она обожает эту песню, – добавил он. Талли – танцующая королева – послала Лионелу воздушный поцелуй. – Может, там я тебя и видел… в кофейне на Роуз. Где-то точно видел, – сказал Лионел.
– Твое лицо мне тоже кажется знакомым, – соврал Эмметт. Помолчав немного, он спросил Лионела о доме. В каком году построен, как долго строили. И с облегчением вздохнул, когда Лионел углубился в детали. Эмметт вытащил из внутреннего кармана сигареты и предложил Лионелу, который не отказался. Они закурили. Эмметт чуть подался вперед, наблюдая, как Талли танцует под Pet Shop Boys, Донну Саммер, Oingo Boingo. Зора появилась опять вместе с остальными Богинями, и Талли затерялась где-то среди них. Люди подходили поболтать с Лионелом, похвалить его костюм. Люди спрашивали Эмметта, какой у него костюм, потом замечали бейджик из «Секретных материалов». Один парень не сказал ничего, но, проходя мимо, просвистел шесть первых нот зловещей музыкальной темы сериала. Лионел познакомил его с еще парой своих с Талли кузенов, постоянно называя его бойфрендом Талли, чему Эмметт просто улыбался.
(Лионел симпатичный, обаятельный и веселый. Наверное, самый уверенный в себе человек на Земле, как будто никогда не слышал слова «нет». Ни разу в жизни не слышал.)
– Джоэл был моим другом. Я их и познакомил. До сих пор чувствую себя виноватым в том, что все так кончилось, – сказал Лионел, когда они остались вдвоем. Эмметт мог бы ошеломить его, повторив признание Джоэла из письма, но лишь моргал и кивал.
– Ну сестра о тебе говорит исключительно в хвалебном тоне. Она тобой гордится. И ты не виноват, что Джоэл козел.
Лионел рассмеялся.
– Рад, что она снова в игре. Рад, что тебя с собой привела. Ваша взаимная симпатия более чем очевидна.
– Я по ней с ума схожу, – заметив Талли, сказал Эмметт.
Медленно и упоительно из динамиков неслась песня Don’t Dream It’s Over группы Crowded House, Талли направлялась к нему. Подойдя, она откинула голову назад, взяла его за руку и притянула к себе. Они подошли к бассейну, туда, где танцевали остальные. Когда Эмметт оглянулся на Лионела, тот в знак одобрения поднял тарелку с тортом.
– Обожаю эту песню, – сказала Талли и обняла его за шею.
– Я сказал твоему брату, что мы познакомились в кофейне, – прошептал Эмметт ей на ухо.
– Молодец, – прошептала она в ему в ответ. – Чувствуешь себя нормально?
– Да, – положив руки ей на талию, сказал он.
– Кстати, единорог сказала, что тоже где-то тебя видела. Я объяснила ей, что тебе многие это говорят. Надо будет потом прочесать интернет, чтобы найти этого твоего знаменитого двойника.
Талли полезла во внутренний карман его пиджака, вытащила блеск для губ, нанесла его и вернула тюбик на место. Они смотрели друг на друга, их лица были очень близко, а темно-синяя музыка возносилась в небо и разливалась среди звезд. Вот бы небо разверзлось, и они взмыли бы вверх.
– Ты сегодня такой красивый, – сказала она.
– Ты великолепна. Как вспышка молнии.
– Милый Эмметт, – сказала она. Эмметт. Нужно было сказать ей правду.
– Талли…
В воздухе у них над головами что-то хлопнуло, по небу пронеслась ракета. Талли ахнула и подняла голову. Эмметт, вздрогнув от хлопка, увидел на фоне черноты сверкающие гроздья и расслабился. Фейерверк. Все, возможно, произошло одновременно. Он, возможно, к ней наклонился. Или она поднялась на мыски? Поначалу поцелуй был невинным, детсадовским. Или они продолжали притворяться? Однако когда Эмметт привлек ее к себе, музыка заиграла громче. Поцелуй становился все горячее. Их поцелуй – неожиданный и темный, словно проблеск драгоценного камня в бархате. Их поцелуй – самая настоящая и при этом иная, лучшая версия одноименной картины Климта. Эмметт чуть приоткрыл рот, чтобы дать ей ход, продолжая держать руку у нее на пояснице и прижимая ее тело к своему. Он отстранился, повернул голову, прижал свой рот к ее, пока она не остановилась и не посмотрела на него, прикусила нижнюю губу.
Они снова целовались: ее рот напоминал ликер, лучистый и сладкий. Когда в последний раз он целовал женщину? Накрыв ее рот своим, он сходил с ума от страсти. Его душа полнилась чувствами под стать Хеллоуину: «Ночной кошмар» Фюссли. «Неверие апостола Фомы» Караваджо. Что, если эти чувства никогда не пройдут? Нельзя ли заморозить время, чтобы поцелуй не кончался? Что, если они прекратят, лишь когда кто-то тронет их за плечо, когда солнце уже взойдет? Как он мог только подумать, что Бог забыл о нем, когда он целовал и держал в объятиях Талли как доказательство живой надежды?
Талли положила ладонь ему на затылок, легко коснулась волос у шеи. Он весь горел, как фейерверк над головой. Как звезда – стоит ей замедлить бег и – паф! – она взорвется, не оставив после себя ничего, кроме дыма.
Пожалуйста, не останавливайся. Прощай! Я улетаю на Луну!
Когда фейерверк закончился, патио взорвалось аплодисментами. Эмметт услышал, как Зора громко позвала всех в дом, где должен был начаться конкурс костюмов, и толпа гостей зашевелилась. Талли все продолжала жадно целовать, ее губы хранили вкус шампанского. Эмметт, не уступая ей в азарте, возвращал поцелуи – будто этот день был последним для него – и остановился лишь тогда, когда сквозь темноту его прикрытых век вдруг ярко вспыхнул странный вихрь света.
В патио не осталось никого, кроме выстроившихся в ряд – как небесные тела при затмении – фигур Эмметта, Талли и Лионела. Лионел – один, в костюме Бигфута и маске – находился от них не менее чем метрах в шести. Лионел стоял совсем не рядом с бассейном, а слишком близко к пылающей чаше костра. Лионел, чей правый бок яростно горел, как факел. Лионел, объятый ослепительным оранжевым пламенем. Лионел, Лионел, светло горящий[71].
Часть четвертаяВоскресенье
Талли
Эмметт сжал плечо Талли и отодвинул ее в сторону. Увидев его озабоченное лицо, она обернулась, как раз когда он пересек патио, на бегу срывая с себя пиджак. Как в замедленном движении. Яркое пламя, сметающее все на своем пути. Ускоренная перемотка вперед. Эмметт бросился к Лионелу, ударом сбил его с ног, чтобы увеличить расстояние между ним и чашей костра, а затем бросился на него сверху и обернул свой пиджак вокруг фигуры в костюме. Лионел. Лионел горел.
Эмметт не слезал с него и продолжал сильными хлопками гасить огонь. Они вместе катались по земле. Ха! Они задумали все это, пока она танцевала с подругами. Это был розыгрыш, как часть костюма Лионела. В прошлом году был Гудини и резервуар с водой. В этом – горящий Бигфут. Браво, мальчики.