Даниэль выдохнул и закрыл глаза, пытаясь избавиться от внутренних терзаний. Пора взять себя в руки. Время все расставило на свои места, показало, кто должен уйти и дать дорогу другому. Оливия заслужила работать в «Arabia Airlines», она преодолела все свои страхи, твердо ступив на борт их самолета. А он… всегда найдет себе работу. Ради нее он будет летать даже вторым пилотом на «Цессне».
– Даниэль.
Он обернулся на тихий голос. Оливия подошла очень тихо, присела рядом и смотрела с ним на уходящее солнце. Она здесь. Она не ушла.
– Я думал, ты не вернешься, – произнес он, всматриваясь в ее лицо. Она улыбнулась, смотря на него глазами рассвета в момент кульминации заката, не зная, с чего начать разговор. Пока она шла по пляжу, слов были тысячи. Сейчас их вдруг резко не стало. – Комиссия отстранила меня от полетов, думаю, в ближайшем будущем я сниму погоны, – тихим голосом произнес Даниэль, но Оливия перебила его:
– Даниэль… Я хочу, чтобы ты знал кое-что… – Она выдохнула весь воздух из легких, пытаясь справиться с волнением. – Я всегда мечтала попасть в «Arabia Airlines», и я сделала для этого очень много, моя мечта сбылась, но она же привела меня к другой… Я всегда думала, что я сильная. Но быть сильной – это не напролом идти к заветной цели, стиснув зубы и сжав руки в кулаки. Быть сильной – это вовремя остановиться. – Оливия не улыбалась, она молящими глазами смотрела на него, ожидая его реакции. – Я была в Союзе этики после тебя, я рассказала им все про нас. Даниэль… Кто-то должен был уйти. – Она вымученно улыбнулась. – И это сделала я. Я ушла из «Arabia Airlines». Ты выиграл.
– Ливи… – Но она не дала ему договорить, пальцем касаясь его губ.
– Мел была права, теперь я ее поняла. Небо без тебя не принесет мне радости, моя радость – это ты. Я хотела сохранить все, что имею… Я хочу сохранить это сейчас и на всю жизнь. Только вот мои мечты стали другими, не эгоистичными, они теперь наши… общие.
Даниэль закрыл глаза и потряс головой. Ему это снится… Разве может быть правдой все, что сказала Оливия?
– Я ничего не понял, – нахмурился он, отстраняясь от нее, – ты была в Союзе этики, где меня чуть не четвертовали? Ты с ума сошла! Что ты сказала им? О какой правде идет речь?
– Я сказала лишь то, что их законы не имеют силы, если двое любят друг друга. Мы не виноваты в этом, Даниэль. Нельзя заставить человека ненавидеть другого. И нельзя запретить любить в небе или на земле, мы не подвластны этому. – Оливия закрыла глаза и глубоко вздохнула. – Ты нарушил два правила, но одно вытекало из другого, поэтому надо устранить источник твоих ошибок, вырвав его с корнем. – Теперь она облегченно вздохнула: – Я вырвалась с корнем сама…
– О господи, – тихо прошептал сам себе Даниэль, почему-то вспомнив голубую орхидею, – Оливия, ты сумасшедшая…
– Я знаю. – Она засмеялась, притягивая к себе Даниэля, шепча в его губы: – И да.
Он улыбнулся, не понимая:
– Что «да»?
– Я выйду за тебя замуж, если твое предложение еще в силе.
В ответ она услышала его нервный смешок, Даниэль снова отстранился от нее, слегка прищурив глаза. Но Оливия кивнула, смотря невинным взглядом на него и ожидая ответа.
Она, наверное, выглядела очень глупо… Впервые в жизни она предложила себя мужчине, и впервые в жизни мужчина задумался! Улыбка медленно покидала ее лицо, заставляя почувствовать участившийся пульс. Она уволилась ради него, давая дорогу его карьере, а он… Он наконец избавился от нее! Мерзавец.
– Только кое-что изменилось, – наконец произнес Даниэль, заставив девушку вздрогнуть, – у меня есть свои правила.
Оливия недовольно кивнула. Какая разница, какие правила, если она все равно не собирается их выполнять?
– Какие?
Даниэль долго изучал ее лицо, нахмуренные брови. Она закусила нижнюю губу, он так давно этого не видел, сейчас только понимая, что не давал ей повода нервничать. Он не хотел, но делал это бессознательно, заканчивая комедию:
– Правило только одно – я не собираюсь ждать детей десять лет.
– А восемь…
– Нет, это тоже долго.
– Месяцев… – выдохнула Оливия, желая разреветься. Она закрыла лицо руками, чтобы не видеть его глаз, но Даниэль убрал ее руки, ошарашенно произнося:
– Ливи… – Его реакция заставила девушку улыбнуться. Она ощущала прикосновения его пальцев к своему лицу. Он убрал прядь волос, пытаясь потянуть время, чтобы осознать сказанное, но понимал только одно – его пальцы дрожат. – Боже, Оливия… Повтори это еще раз.
– Я беременна. – Почему мужчинам надо говорить все прямо? Эти слова звучали дико даже для нее. Она сама еще полностью не осознала, но мысль об их ребенке заставляла испытывать новые чувства. Странные. Теплые и радостные. Хотелось положить ладонь на живот и почувствовать что-то физическое. Но Даниэль опередил ее, сделав это раньше. Теперь она ощущала тепло его руки на своем животе и шепот возле уха:
– Ливи… – Он не находил слов от переполнявших его эмоций. Хотелось обнять ее, но он боялся причинить ей боль. – Ты сделала меня самым счастливым человеком.
Их взгляды встретились. Вдалеке остались все проблемы с проклятыми разборками в авиакомпании. Все стало неважным. Даже тогда, когда она лепетала о том, что он все еще там капитан. Это неважно. Стоило прожить все эти годы в полном одиночестве, чтобы однажды услышать долгожданные слова. Их трое.
– Но у нас есть небольшая проблема, – прошептала она ему на ухо.
– Какая? – тут же насторожился Даниэль, и сердце пропустило удар. Какая может быть проблема? Он посмотрел на свою ладонь на ее животе, чтобы запомнить этот момент на всю жизнь.
– Даниэль… – Оливия недовольно зажмурилась и что-то неразборчиво пробурчала. Потом выдохнула и открыла глаза, встречаясь с глазами насыщенного эспрессо. – Я постоянно хочу персиков.
Он улыбнулся, и миллионы самых ужасных мыслей покинули его голову:
– Ливи, я буду покупать тебе тонны персиков…
– Ты ненавидишь персики!
Даниэль коснулся губами ее губ, шепча что-то о боге и о любви. Он обнял ее, стоя на коленях на песке посреди пляжа, и поднял на руки, как самое ценное, что есть в его жизни. Его Оливия стала его на всю жизнь, делая ему самый бесценный подарок.
– Я буду любить персики, любимая, если мой ребенок хочет персиков.
– Мне кажется, наш сын не будет пилотом… Он будет плантатором. – Она засмеялась и крепче обняла Даниэля за шею. Он улыбнулся и направился к дому.
– Я буду счастлив еще больше.
Спустя 8 месяцев. Рейс Париж – Дубай
Во всех салонах самолета прозвучал спокойный голос капитана, шелком обволакивающий слух пассажиров и всех членов экипажа:
– Уважаемые леди и джентльмены, говорит капитан, мы начали снижение и уже через несколько минут совершим посадку в аэропорту Дубай. Погода вас ожидает на удивление нежаркая для этого времени, но гостеприимность нашего города подарит вам больше тепла. Прошу пристегнуть ремни безопасности и не расстегивать их до отключения табло. От себя лично и лица нашей авиакомпании хочу сказать спасибо за то, что выбрали «Arabia Airlines», и желаю вам приятного отдыха.
Даниэль отключил микрофон, переводя дыхание. Он не сказал главного. На что второй пилот Патрик Лайт, улыбаясь, покачал головой:
– Они имеют право знать.
Даниэль кивнул, вновь включая микрофон и испытывая странное чувство перевозбуждения. Хотелось кричать! Но он изо всех сил сдерживал эмоции.
– Уважаемые члены экипажа, мне только что сообщили новость с земли – у меня родился сын. – Сказав эти слова, он замолчал, вдумываясь в их смысл. Теперь он отец. Оливия только что подарила ему сына, и он заранее готовит самолет к посадке. Диспетчеры не ставят их борт в очередь и пропускают вперед для долгожданной встречи.
Отключив микрофон, Даниэль потянул рычаг, выпуская закрылки.
– Я искренне рад, – произнес Патрик. – Она всегда любила тебя, и я вижу, как ты любишь ее. Этот союз должен был случиться еще в самом начале. Мои поздравления, капитан.
Даниэль гордо улыбнулся. Ему есть чем гордиться: своей женой, которая отстояла его карьеру, ее силой и выдержкой, ее оптимизмом и ее бесценным подарком.
Управляя самолетом в кокпите за тяжелой бронированной дверью, он не слышал восторженных криков бортпроводников. Они смеялись и обнимали друг друга, произнося имя Оливии. Смотря на них, пассажиры улыбались, и их шумные овации стали еще одним приятным подарком.
Эпилог
Марк прилюдно обвинил Даниэля в несоблюдении должностных инструкций и навсегда отказался летать с ним.
Патрик Лайт на некоторое время стал вторым пилотом на борту Даниэля, прежде чем авиакомпания пересмотрела договор для летного экипажа и внесла в него ряд изменений.
После оглашения комиссией заключения о неисправности передней стойки шасси борта 2-1-6 авиакомпания взяла на себя всю ответственность за случившееся. С Даниэля сняли все обвинения. Мухаммед принял во внимание просьбы Оливии и всех членов экипажа, которые до последнего поддерживали своего капитана. Экипаж наградили за храбрость и быстрое реагирование в аварийной ситуации.
Руководство «Arabia Airlines» ввело несколько новых правил, опираясь на опыт авиакомпаний других стран. Они стали смешивать экипажи, напрочь разрывая крепкую связь между людьми. Теперь никто до последнего не знал, куда и с кем поставят их в рейс. Капитаны возглавляли экипажи только на время полетов.
Дженнет родила двойню и ушла с работы, чтобы полностью посвятить себя семье и воспитанию детей. Шон стал хорошим отцом. Ему пришлось оставить профессию пилота и перевестись в диспетчерский центр. Они прожили в Дубае пять лет, а потом переехали на родину Шона.
Джек Арчер по-прежнему капитан на «Боинге-777». Его обвиняли во многочисленных связях со стюардессами, но после того как экипажи стали «смешанными», начальство этот факт перестал интересовать.
Келси и Джуан поженились, как только это стало возможным, удивив этим весь экипаж. Лишь Даниэль улыбался – он единственный знал правду с самого начала.