– Джини! – Голос брата заставил ее обернуться, Крис подошел к ней ближе. – Чего ты встала? Все тебя ждут.
– Иду, – кивнула она и напоследок обернулась, но Саида уже не было. Может, она сходит с ума и он ей чудится на каждом шагу? Это и есть любовь, когда желаешь видеть любимого человека везде? С Мэтом такого не было.
– Крис, как ты думаешь: какое самое лучшее место для разрыва отношений?
Они шли вдвоем к родителям, которые вместе с Арчером ждали их у кофейни. Кристиан усмехнулся:
– Постель в собственном доме. С чужим мужчиной. Даже объяснять не надо, Мэт сам все поймет.
– С ума сошел, – легонько стукнула его по плечу Вирджиния, и они засмеялись. – Лусия тебе ничего не объясняла?
– А зачем? Слова могу солгать, а собственные глаза – никогда.
– Нет, я не хочу видеть в моем доме Мэта, это должно быть на нейтральной территории. Может быть, назначить ему встречу в людном месте, чтобы он не мог кричать на меня?
– Он кричит на тебя? – нахмурился Крис.
– Нет, но вдруг у него резко возникнет такое желание? Может, на пляже? Ответь мне как мужчина: где бы ты хотел порвать отношения, которые длились пять лет?
– А где они начались?
– В институте, в кабинете аэродинамики…
Вирджиния помнила эту встречу. Первый курс авиационного института – это всегда волнительно, а она первая женщина в институте: волнение утраивалось. Она сидела одна за партой, и ее удивленно и с усмешкой разглядывали ее же сокурсники. Мэт зашел в кабинет последним и сел рядом. На единственное свободное место. Так началась их дружба, которая плавно перетекла в его слова любви и ее «я тоже». Да, надо закончить там, где все началось, – в том кабинете. Оставить прошлое в прошлом и как-то научиться жить в одиночестве, но зато испытывая настоящее чувство. Любя человека, которому не имела права даже сказать об этом…
Она снова обернулась и посмотрела на второй этаж: Саида не было. А так хотелось его увидеть! Как он? Знает ли его отец о случившемся? Наверняка знает, и она очень надеялась, что Мухаммед поддержит сына.
Саид вернулся к самолету, с которым уже вовсю работали специалисты.
– Из кабины изъяли все записи с вышки и видеонаблюдения, – произнес Малик, подходя к капитану, – специалисты разберутся. Хвала Аллаху, что все благополучно закончилось.
– Аль-Хамду ли-Ллях[12], – прошептал Саид, – но боюсь, все только начинается.
И он оказался прав. Сидя в кабинете отца, они с Маликом написали с десяток разных бумаг. Второй пилот подтвердил, что второго сообщения от диспетчера не было. Что он не дал им указания уходить на второй круг. Саиду легче не стало, теперь в его голове мелькала картинка, как он не успевает увести самолет от столкновения. Столько людей… Там была его хайяти. Даже после своей смерти он не простил бы себе ее смерть.
Асад бен Надир, начальник аэропорта, сидел в этом же кабинете, умоляя замять дело и не давать ход расследованию:
– Я уволю диспетчера, Аллах свидетель. Но сейчас такая антиреклама не нужна ни нам, ни вам.
– Вслед за диспетчером пойдешь ты, – грубо произнес Саид, по-прежнему пребывая в гневе.
Отец был на его стороне именно до слов Асада: «Такая антиреклама не нужна ни нам, ни вам». Теперь Мухаммед ходил по персидскому ковру, сложа руки за спину, анализируя эти слова. Сын Асада бен Надира был сватан в мужья Амине. Это хороший союз, выгодный обеим сторонам. «Arabia Airlines» в родственных связях с начальством аэропорта! Это огромные возможности, это хорошие льготные условия для авиакомпании, которые руководство уже обговаривало. Все шло хорошо… А теперь Саид рушит все.
– Мне надо поговорить с сыном, – произнес Мухаммед, кивая Асаду. – Думаю, что мы договоримся.
Саид оторвался от листа, не веря в то, что услышал. Он наблюдал, как все покидают кабинет, и Фрэнк закрыл двери с другой стороны. Откинув ручку в сторону, ощущая тошноту от усталости, Саид облокотился на спинку отцовского кресла, внимательно слушая Мухаммеда.
– В судный день все будут наказаны, Саид. Придет их час. Но ты почти хозяин «Arabia Airlines», и забота о твоих людях должна быть на первом месте. Компании надо выживать, нам нужна поддержка Асада бен Надира. Не стоит идти против него, вражде нет места в данный момент. Я хочу, чтобы Амина вышла замуж за его сына.
– Он только что по своей халатности чуть не отправил на тот свет шестьсот человек. Каких людей он набирает на работу в диспетчерскую?! Они неучи! Их место стоять у раковины в местной пакистанской забегаловке в Аджмане!
– Саид… – рукой попытался остановить его тираду Мухаммед, но сын не дал этого сделать.
– Твой сын был среди этих шестисот человек! – крикнул Саид и понял, что впервые повысил голос на отца. Он встал из кресла и направился к выходу. Не хотелось оставаться здесь, не хотелось сидеть в кресле президента «Arabia Airlines» и постепенно становиться бесчувственным чудовищем. Да простит его Аллах, но не было больше сил следить за интригами отца. Вирджинии было достаточно.
– Я не остановлю расследование, – сказал Саид на прощание и вышел, закрывая за собой дверь.
Вирджиния на время вернулась в родительский дом. Она старалась быть для матери поддержкой, пыталась развлечь ее. Иногда она видела слезы на лице Оливии, но такая рана быстро не затягивается.
Она позвонила Мэту и договорилась о встрече в том самом кабинете, попросив ключи у отца, который уже вернулся к преподаванию. Даниэль вечером рассказывал о склоках у начальства авиакомпании, и теперь все внимание Вирджинии было приковано к нему. Не было пропущено ни одного слова, сказанного папой маме. Она впитывала всю информацию, как губка, боясь пропустить малейшую деталь. Теперь она знала, что у Саида проблемы с Асадом, и очень удивилась, что Мухаммед встал на сторону начальника аэропорта. Бизнес – это страшная вещь, иногда приходится идти по головам своих же людей, своих сыновей. Саид не такой, она с трудом представляла его во главе «Arabia Airlines». Он слишком честен. И морально она была на его стороне.
Она думала о нем даже в кабинете аэродинамики, пока ждала Мэта, а должна была проговаривать слова расставания.
– Привет, прости, что опоздал, любимая. – Мэт зашел в кабинет сразу после рейса, снимая фуражку на ходу и подходя ближе к столу, за которым сидела Вирджиния. – Как давно я здесь не был… У нас какая-то годовщина? Место нашей первой встречи…
– Присядь, Мэт, – перебила его Вирджиния, и он кивнул, повинуясь, и сел на то же самое место, как в самый первый день их знакомства.
Девушка смотрела на него, сейчас отчетливо помня свои эмоции от этой встречи. Тогда Мэт улыбнулся ей, как сейчас, и ей понравилась его улыбка.
– Я очень хорошо помню тот день. – Слова давались легко. – Ты подсел ко мне, потому что других мест не было.
– Это судьба.
– Нет-нет, судьба сталкивает людей в разное время, давая понять, что они что-то значат друг для друга…
Вирджиния задумалась, с трудом помня момент, как мальчик протянул ей крестик в аэропорту. Судьба – это когда пальцы уже взрослого мужчины вновь касаются этого подарка. Судьба – это когда смертельная болезнь врывается в ее жизнь, а рядом только он, тот, кого она меньше всего ожидала видеть. Судьба – это когда она взглянула через стекло в аэропорту в кабину пилотов и увидела все того же мужчину. Судьба – когда он разводит самолеты, минуя смерть и вновь давая ей жизнь. Судьба зла, потому что она сталкивает двух совершенно разных людей в самый важный период жизни, но без надежды на будущее.
– К чему ты клонишь, Джини?
– Здесь началась наша дружба, которая под маской любви так глупо меня обманула.
– Я тебя не понимаю. – Мэт отрицательно качнул головой.
– Моя любовь к тебе никогда не была любовью, Мэт, – выдохнула девушка. – Любовь другая.
Вот теперь он удивленно смотрел на нее. Молча. Пытался анализировать ее слова, но это с трудом получалось.
– Я никогда тебя не любила. Недавно поняла, что даже никогда не произносила этого вслух.
– Ты сумасшедшая? – крикнул Мэт, но Вирджиния даже не вздрогнула. – У нас свадьба через три месяца!
– Свадьбы не будет.
Мэт встал со стула и прошелся по кабинету, схватившись за голову:
– Но я же люблю тебя.
Самое страшное, когда ты делаешь больно другому человеку. Хочется перемотать пленку вперед, минуя эту боль. Но так не бывает. Она имеет право выслушать обиду, он имеет право высказать ей в лицо, что думает о ней.
– Прости меня, Мэт.
…А потом память стирает все оскорбления, крики и слезы. Но боль, которую она причинила ему, он будет помнить долго.
Дома мама смотрела на дочь как на проклятую. Вирджиния опять кинула сумку в прихожей и молча поднялась в свою комнату. Надо бежать в свою квартиру, где не будет недовольных взглядов.
– Оставь ее, – произнес Даниэль Оливии, – это ее жизнь.
– Джини пугает меня. – Оливия села на диван, и Даниэль обнял ее. – Она стала другой. Наверное, мне стоит поговорить с ней…
– Нет. Я помню себя в Аликанте, когда отказал Пауле. Поверь, сейчас мы ей не нужны.
Оливия удивленно на него посмотрела: он никогда не затрагивал эту тему, а она не спрашивала: прошлое должно оставаться в прошлом. Но сейчас его дочь творила то же самое, что и он в молодости.
– А кто тебе был нужен?
– Ты. – Он улыбнулся. – Я даже напился.
– Какой ужас. – Оливия сильнее прильнула к нему. – А кто нужен ей?
Ему не хотелось отвечать на этот вопрос, но он должен:
– Кто-то, кто стал ей очень дорог…
– И я очень надеюсь, что это не Саид. Я не переживу этого.
– Конечно, нет, – солгал он. – Иди спать, я скоро приду.
Оливия ушла, а он поднялся по лестнице и зашел в комнату, где Вирджиния сидела за монитором компьютера. Она напоминала его самого. Только метеокарты могут отвлечь от проблем на земле.
– Афины?
Вирджиния обернулась:
– Да, наконец-то я долечу до Греции. Ни разу там не была.