Я подарю тебе крылья — страница 165 из 193

– Нет.

– Отлично, – выдохнул он, – можешь не говорить, но я догадываюсь.

– Оставь свои догадки при себе. – Она упрямо смотрела на него. Когда она отчитывалась перед братом? Только за мелкие проступки в детстве. Сейчас она выросла, и у нее своя жизнь.

Кристиан не стал выпытывать то, что принадлежало только ей. Молча ушел, услышав ее тихое «спасибо». Что бы она ни творила, она его сестра. Глупая маленькая девочка, которая никак не хочет повзрослеть. Поэтому хотелось оберегать ее. Быть чаще рядом. А она, как назло, старалась быть все дальше и дальше. И даже отказалась идти с ним послезавтра в кино, желая оставаться одна. Если хочет быть одна – пусть. Папа был приглашен на праздник к Шараф аль-Динам, придется остаться дома с мамой. Или позвонить Милене и пригласить ее в кафе? Или поехать в пустыню и покататься на джипе по барханам? Что можно еще делать в Дубае, где температура настолько высока, что невозможно находиться на открытом воздухе? Он скучал по Аликанте, по зеленой растительности, по своему винограднику, по красивым цветам и ярким запахам. Там все по-другому. Все живое. Здесь лишь пустыня и искусственно выращенные пальмы в центре желтых песков. А сам Дубай – это бетонный город, стены которого душат. Кроме торговых центров, больше здесь некуда пойти.

Крис подошел к своей машине и открыл дверь, но тут же захлопнул ее, вынимая из кармана телефон: Вирджиния вернулась, и это отличный повод позвонить ее подруге, а заодно пригласить ее на свидание. Пусть даже с Ричардом. Он неплохой мальчишка, веселый, и они, кажется, нашли общий язык.


Полет в Касабланку туда и обратно помог Вирджинии отвлечься. Но временами, смотря из окна в кабине пилотов, она улыбалась: вспоминала минувший вечер, понимая, что ни капли не жалеет о том, что убежала из «Вайлд Вади». Пусть босиком и лишь наполовину одетой, но оно того стоило.

Ее капитан – француз, мужчина в возрасте, почти весь полет рассказывал о себе и своей семье, о годах, проведенных в небе. Вирджиния слушала его внимательно, заставляя себя таким образом не думать о помолвке Саида. Это ведь всего лишь помолвка…

Больнее стало дома на следующий день, когда она поняла, что именно сегодня Саид наденет кольцо на палец своей будущей жене. И хотя по исламским законам он все так же не мог к ней приближаться, сам факт заставлял впадать в состояние некой отрешенности. Она не помнила, как позавтракала. И ела ли вообще. Она не помнила, как очутилась в торговом центре, пытаясь отвлечься на красивые платья и заставляя себя мерить ненужные вещи. Но мысли все равно рисовали яркими красками атмосферу помолвки: две семьи в красивом зале, украшенном в арабском стиле, невеста, лицо которой скорее всего прикрыто, и жених… Саид в белоснежной джалабии. Он надевает ей кольцо на палец, давая понять, что готов взять ее в жены.

Хотелось завыть, и Вирджиния остановилась посередине зала, хватаясь за перила и всматриваясь в толпу людей. Они ее не интересовали, просто надо было куда-то смотреть.

– Привет, красавица.

Знакомый голос долетел до ее ушей, и она обернулась. Амина. Та открыто улыбалась ей. Маленькая солнечная девушка.

– Амина, почему ты здесь? Ведь у вас праздник.

– У кого праздник, а у кого горе. – Она жестикулировала руками быстро, не раздражающе, мило и смешно. – Праздник у моего отца. До помолвки еще три часа, я хочу купить кое-что из одежды. На «великом празднике», – она оскалилась, – будет присутствовать человек, который сватан мне в мужья. – Затем она снова улыбнулась, закрыла глаза и рукой взмахнула в воздухе: – Хочу предстать перед ним во всей красе. Я пришла выбрать самую ужасную абайю года.

Вирджиния засмеялась, и сложно было этого не сделать: перед ней стояла девушка, которая хочет бросить вызов своему отцу и будущему мужу.

– Пойдем со мной! – Амина схватила Джини за руку и потянула на последний этаж. Тот самый, который был миром местных арабов. Тут же запахи Востока ударили в нос. – Надеюсь, что ты идешь на праздник, посвященный слиянию авиакомпаний?

– Нет, – отрицательно мотнула головой Вирджиния. Она обещала Саиду. Но даже если ослушаться его, то там Мухаммед. Он придет в ярость. Там будет папа… В гневе Мухаммед мог высказать что-то и ему тоже. Она не должна давать повод для скандала.

Амина наблюдала за ней, слегка прищурив глаза, и этим напомнила Саида.

– Он запретил тебе?

– Кто?

– Мой братец. В последнее время он делает много странных вещей. Не бери в голову, запреты сладки, просто надо умело ко всему подойти. – Амина подняла указательный палец вверх. – Я проведу тебя на праздник, Саид даже не узнает.

Сердце Вирджинии застучало сильнее. А хотела ли она на тот праздник? Хотела ли она видеть невесту?

– Дамира там тоже будет?

– Да, – наигранно вздохнула Амина, – она еще та штучка, Саид намучается с ней. Вчера она с семьей приехала в Дубай, я познакомилась с ней. Милая только внешне, но на деле… Очень избалованна и капризна. Любит отдавать приказы. Даже не представляю союз моего брата и этой девицы. Он ее убьет. – Эти слова она прошептала и подмигнула Джини. – Он любит покорность. И ни один мужчина не любит, когда им командуют. Некоторые глупые женщины не подозревают, что мужчину можно приручить только лаской и добрым словом. А когда они расплывутся от нежности, тут уже можно вертеть ими как хочешь.

Хотя картинка нарисовалась не самая приятная, Вирджиния засмеялась. Откуда? Откуда Амине знать, как вести себя с мужчинами?

– Тебя мать этому научила?

– Нет, моя мать слово боится сказать наперекор отцу. Единственное, что она делает верно, так это холит его и лелеет. А взамен ничего не берет. А надо бы. Просто я много читаю и очень наблюдательна, отсюда и такие выводы.

– Возможно, Дамира будет покорной и будет вертеть Саидом как хочет. Без скандалов. – Эти слова вызывали тошноту.

– Она не из таких, воспитана избалованной. Я увидела это сразу, когда она при мне закатила скандал и кинула расческой в горничную только потому, что та принесла ей горячий чай вместо холодного. Маленькая нервная нахалка.

– Не ты ли сейчас идешь наперекор отцу и из вредности хочешь купить себе самую ужасную абайю?

Амина пожала плечами. Да, она тоже вредничает, но делает это молча.

– Так я демонстрирую свой протест. Да, я непокорная тоже. Но как только выйду замуж, сделаю так, чтобы мой муж разрешил мне получить образование. Хитростью. Кстати! – Амина снова схватила Вирджинию за руку и завела в соседний магазин.

Джини обвела взглядом висящие на вешалках черные абайи, разноцветные ткани, сложенные друг на друга толстыми полотнами. Повсюду запах бахура вперемешку с восточными нотками духов.

Амина кивнула продавщице, мусульманской девушке, тело которой было скрытой под черной тканью:

– Нам надо одну самую страшную абайю, вторую – самую красивую.

Вирджиния удивленно на нее посмотрела, но Амина улыбнулась и пожала плечами:

– А как ты хотела попасть на праздник? В таком виде тебя точно никто не узнает.

Глава 24


Вирджиния смотрела на свое отражение в зеркале и не могла поверить глазам: это она? Черная ткань длинной абайи полностью скрыла ее тело, кроме кистей рук, а никаб[16] прятал лицо, оставив открытыми только глаза. Ее глаза… Яркий восточный макияж, на который Амина отвела ее, превратил Вирджинию в совсем другую девушку. Выдавал лишь цвет глаз, но вряд ли кто-то еще узнает ее. Глядеть в лицо арабской женщине – это харам. Рассматривая себя, Вирджиния выдохнула и закрыла глаза, касаясь рукой зеркала. Она не видела перед собой Вирджинию Фернандес, но она точно видела хайяти. Это имя подходило ей сейчас больше всего.

Они расстались с Аминой в торговом центре, пока Джини делали макияж. Та, удовлетворенная покупками и планами, поспешила домой. На помолвку брата.

Вирджиния снова выдохнула и посмотрела на себя в зеркало: густые ресницы, на которые не раз была нанесена тушь, черные стрелки, умело выведенные сурьмой, – все это в совокупности делало ее глаза очень выразительными. Живя в Дубае всю жизнь, ей даже в голову не приходило одеться так. Странное, противоречивое чувство охватило ее: ей нравилось и не нравилось одновременно. Она как будто скрылась от всех за ширмой. Там же скрыты и ее чувства. Это ее маленький мир. И в нем она чувствовала себя уверенной.

Вирджиния посмотрела на часы, и сердце ее забилось быстрее. Вот он – тот момент, когда Саид надевает на палец Дамиры кольцо. Больно думать об этом, но не думать не получалось. Скоро она потеряет его. Постепенно, шаг за шагом, он отдалится. И «их» больше никогда не будет. Не будет ласкового «хайяти», нежных прикосновений, поцелуев и объятий. Останутся лишь воспоминания, боль и тоска. И слезы. Которые уже катились по щекам. Но плакать нельзя – на ней тонны макияжа, поэтому Вирджиния гордо встала перед зеркалом, посмотрела себе же в глаза и вытерла предательские слезы.

Еще час тому назад она спрашивала себя: зачем она туда идет? Чтобы увидеть Дамиру и получить еще одну порцию боли? Зачем терзать себя, видя Саида? Зачем? Ведь будет лежать потом без сна и думать, изводя себя грустными мыслями… Но сейчас, хорошо все обдумав, она точно решила, что пойдет. Не было причин не идти. Пожалуй, она сделает Саиду подарок. Чтобы он навсегда запомнил этот день. Единственный подарок, который только она может сделать ему, – подарить себя.

Золотое колье как раз кстати: замочек защелкнулся на шее, а серьги скрылись под никабом. Она впервые в жизни совершает такой отчаянный поступок, и если Саид отвергнет ее, то будет прав. Он имеет право сделать это, следуя законам шариата.

Она ехала в такси, которое везло ее в неизвестность. Водитель даже не смотрел на нее, но интуитивно Вирджиния опустила взгляд голубых глаз на свои руки. Пальцами одной руки она разминала пальцы второй. Волновалась. И неизвестно, от чего больше: что ее узнает Мухаммед и уволит или что ее узнает отец и придет в ужас от такого наряда? Или от знакомства с Дамирой, которое, скорее всего, состоится? Или от того, что Саид, увидев ее, разозлится? Ведь она обещала ему не приходить. А теперь едет с целью снова получить его поцелуи.