Он ушел, лишь кивнув, а она, улыбаясь, поднялась к себе в квартиру, где ее встретила няня, которая торопилась домой. Ричард уже спал, и Милена не стала будить его, лишь погладила по голове и поцеловала в лоб. Хотела прилечь рядом, но тут прозвучал звонок в дверь. Возможно, это Кристиан… Он вернулся! Она распахнула дверь и застыла. Улыбка тут же сползла с ее милого личика:
– Ты?
На пороге стоял Джек.
– Я. – Он протянул ей букет разноцветных цветов, она машинально взяла его, немного нахмурив брови, не сразу поняв, почему цветы такие тяжелые – они были в горшке… – Ты же любишь цветы в горшках. Рич мне не сказал, какие именно. Какой цвет твой любимый? Красный, синий…
– Никакой, – прервала она его и сунула горшок ему обратно. – Прости, Джек, но я ложусь спать.
Почти закрыла дверь, но он подставил ногу в проем:
– Он опять преувеличил? Горшки тебя не интересуют?
– Меня не интересуешь ты. – Она пыталась вытолкнуть его ногу, но Арчер рукой открыл дверь, потянув на себя, шокируя такой наглостью и заставляя отойти от двери подальше.
– Придется принять нас обоих. – Он зашел в квартиру и снова сунул ей в руки цветы. – Где Ричард?
– Он спит. Приходи в другое время, а лучше – никогда. – Она с грохотом поставила горшок возле зеркала и указала дверь: – До свидания, Джек.
Он хитро улыбнулся, снимая пиджак. Нет, он не собирается уходить.
– Я буду кричать!
– Не будешь, – спокойно произнес он и подошел к ней вплотную, прижимая к стене, – Ричард проснется.
Она даже поднялась на цыпочках и отвернула голову, чтобы показать ему, как он противен ей. Но, почувствовав его дыхание на своей шее, выдохнула, понимая, что сползает по стене. Это не мешало ему медленно губами коснуться ее щеки, приближаясь к губам… Она сильно зажмурилась и плотно сжала губы, но он был хитер – губ он и не касался. Она ощущала его легкие поцелуи везде, но только не на них.
– Прекрати, Джек, – хотелось накричать на него, но голос сел – эти слова она сказала шепотом.
– Скажи это еще раз. – Его рука медленно провела по ее груди, очерчивая формы, а губы коснулись кожи на ее шее.
– Прекрати, – собрав все силы, прошептала она. Когда в последний раз ее касался мужчина? Это было так давно… Шесть лет назад. До беременности.
– Ты же не хочешь, чтобы я останавливался.
Он губами нашел ее губы, не дал ей ответить, заткнув рот поцелуем. Он прекрасно чувствовал, как ее руки уперлись в его грудь, но это только стало поводом усилить напор. Потом руки ослабли, и, кажется, Милена перестала сопротивляться. Она ответила на его внезапный поцелуй, а Джек понял, что целует ее… нежно.
Он резко отстранился, тяжело дыша и смотря в глаза девушке. Ее дыхание тоже было сбитым, а взгляд испуганным. Впервые в жизни он перед женщиной поднял руки и сделал шаг назад, не желая продолжать. Странно, но с ней хотелось по-другому, чтобы она сама попросила его о большем.
– Посмотри на улицу, – тихо попросил он, подбирая пиджак с пола, и вышел за дверь.
Еще несколько секунд Милена, находясь в шоке, прижималась к стене и молилась Богу, благодаря за то, что Арчер ушел. Не потому что боялась его – он не насильник; она боялась себя. Вспомнив его слова, она на ватных ногах подошла к окну. Темнота. Но в свете зажженных фонарей она отчетливо увидела море цветов в горшках, стоящих на земле перед домом. Они образовывали композицию из ее имени – «Милена». Прислонилась к стеклу лбом и дала волю эмоциям: слезы полились потоком. Она не плакала давно, она старалась быть сильной для сына, а на деле все же оказалась слабой.
Вирджиния проснулась, но глаз не открывала, просто лежала на мягкой кровати, вспоминая минувшую ночь. На сон ушел лишь час. Сколько силы в этом мужчине! Сколько раз он заставлял ее умирать и сколько раз она воскресала? Теперь она понимала птицу Феникс: если причина ее бессмертия – такая же любовь, то она стоит того, чтобы сгорать и воскресать заново.
Не хотелось открывать глаза, хотелось еще лежать, утопая в мягких подушках, вдыхать аромат бахура и предаваться воспоминаниям.
Она не думала, что можно так… бережно и нежно относиться к женщине, доставляя ей несказанное удовольствие.
«Мое удовольствие зависит от твоего» – так он ей сказал, пальцами скользя по внутренней поверхности бедра, а губами касаясь ее живота, заставляя лишь слышать собственное тяжелое дыхание…
Если она будет лежать и думать обо всем этом, то не уйдет отсюда никогда. Время раннее, но лучше уйти сейчас, пока не так опасно. Открыв глаза, она слегка приподнялась на локтях. Саида рядом не было. Она снова опустилась на подушки, рассматривая обстановку. Вчера это было не важно, сейчас стало интересно. Но первым делом взгляд упал на книгу, лежащую на прикроватной тумбочке с его стороны. Коран. Священная книга. Всю ночь она слышала арабские слова, Саид называл ее ласково именно на арабском языке. И запах бахура… Даже не надо было рассматривать комнату, здесь все было пропитано Востоком. Как и мужчина, с которым она провела эту ночь.
– Доброе утро, хайяти.
Она обернулась на его голос и улыбнулась. Он зашел так тихо, что она сразу не услышала, погрузившись в свои мысли.
– Доброе утро. Я проснулась, а тебя нет.
– Фаджр, хайяти, предрассветная молитва. – Он лег на кровать рядом с ней, целуя в висок. – Ты хочешь кофе или чай?
– Ты не спал?
– Нет. Утренний намаз ценнее жизни.
Она никогда не интересовалась их жизнью. Слышала азан, видела, как останавливаются арабы во время призыва, склонив головы и перебирая пальцы. Те, которых молитва застигла в пути и у них нет возможности зайти в мечеть. Она даже слышала, как Саид шептал молитву перед полетом с Бали. Но она не придавала этому значения. Сейчас она была слегка шокирована тем, что он не спал, чтобы вознести молитву своему Богу.
– Я совершил большой грех, – прошептал он, выводя ее из задумчивости, – но самое страшное даже не это.
Вирджиния повернулась к нему, боясь услышать то «самое страшное», сердце заколотилось:
– А что?
За секунды она возненавидела себя за то, что сама подвела его к плотской любви. Она христианка, для нее это не грех, но он… Не хотелось слышать о том, как он сожалеет.
– Самое страшное, что я не жалею об этом, но в то же время я не могу просить прощения у Аллаха за свой грех, потому что не считаю тебя своим грехом. И я хочу повторять его снова и снова. В судный день я буду наказан, но я готов понести наказание.
Он поцеловал ее, пальцем касаясь щеки. Так ласково и нежно… Он, грозный Саид Шараф аль-Дин, человек-буря, при виде которого трясутся все работники аэропорта, а стюардессы замолкают, на самом деле очень мягкий. Он подарил ей море любви и океан эмоций. Как теперь жить, зная, что он будет дарить такую же любовь другой?..
– Хайяти, любимая, я не смогу жить без тебя. – Взгляд в глаза. Она коснулась его губ, чтобы отвлечь от грустных мыслей. – Выходи за меня замуж, и мы с позволения Всевышнего будем всю жизнь вместе.
Вирджиния застыла, пытаясь вникнуть в его слова и ничего не понимая. Отпрянула от него, слегка нахмурив брови, наблюдая, как он указал на Коран, лежащий возле кровати:
– Мусульманин может жениться на христианке…
– Саид… – Вспомнились слова его отца. Он никогда не даст согласия на этот брак. – Твой отец будет против.
– Сначала я пойду к твоему. – Он встал с кровати и начал застегивать пуговицы на рубашке. – Возможно, Даниэль поймет и даст свое разрешение на наш брак.
– Саид! – Вирджиния спрыгнула с кровати, напуганная такой решительностью. Нет, все было хорошо, хоть и кувырком, но ее интересовало другое. Вернее, другая. – Ты же женишься на Дамире.
Он продолжал застегивать пуговицы на рукавах рубашки, будто не обратив внимания на ее слова.
– Ну и что, я могу жениться еще раз.
Она чуть не выпустила из рук края одеяла, которым прикрывала обнаженное тело.
– Как «ну и что»?!
Ей показалось, что она ослышалась.
– Коран не запрещает мне иметь двух жен. – Он встал перед ней. Гордый и уверенный. А вот Вирджиния стала белее мела. Рукой прикрывая губы, она произнесла:
– Вызови мне такси.
Глава 26
Саид сощурил глаза, наблюдая за тем, как быстро Вирджиния схватила свою одежду и побежала в ванную. Он пошел за ней:
– Я не понимаю тебя, это лучший вариант. Или ты хочешь быть лишь любовницей?
Она остановилась в дверях, прижимая одежду к себе:
– Делить тебя с другой женщиной – это лучший вариант?
В голове не укладывалось. То, что он предложил, ужасно. Мысли Вирджинии путались, ее мутило от волнения, усилившееся сердцебиение только усугубляло это состояние.
– Я же тебя поделил с другим мужчиной! – рявкнул он, и Вирджиния вздрогнула. Она знала, что он припомнит ей. Ни один мусульманин не хочет быть вторым, тем более такой, как Саид.
– Когда это произошло, я тебя не знала, – ответила она сдержанно. – Я не говорю, что жалею о том, что сделала. Но Мэт в прошлом. А ты хочешь, чтобы я делила тебя с другой женщиной всю жизнь. – Она захлопнула дверь прямо перед ним. Лучше убежать вовремя: взрывной характер Саида пугал.
– Вирджиния. – Он постучался к ней, но она молчала. – У тебя нет выбора.
Через пару минут дверь открылась, и она появилась перед ним в абайе, теперь ненавистной ей.
– Я свободная женщина, Саид, и воспитана по другим правилам. В моем мире многоженство карается законом. Как бы я тебя ни любила, я не могу согласиться на это. Такой любви нет места в этом мире.
– Ты можешь принять ислам и окажешься в моем мире. – Он уже не кричал, просто говорил. Было ощущение, что он все решил заранее. – Наши дети будут мусульманами при любом раскладе, тебе придется принять мою веру. Я не заставляю тебя делать это сейчас, но в ближайшем будущем ты сама этого захочешь.
Она уставилась на него, боясь пошевелиться. Ислам, дети… Она впервые столкнулась с тем, что за нее все уже решили. Женщины его мира не имели права голоса, и он к этому привык. Но она другая!