Арчер кивнул Милене, пытаясь подбодрить. Подошел к ней ближе и прошептал:
– Многие так делают.
– Как? – грубо произнесла она, уже жалея, что взяла сына с собой. Надо было поменяться рейсами. На этом – слишком тесно.
– Приписывают горе-папаше настоящую мужскую профессию. Чтобы ребенок думал о нем как о герое.
Джек так спокойно это говорил, что захотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым. Она сделает это словами:
– К сожалению, даже в настоящей мужской профессии есть такие экземпляры. Пойдем, Рич, я посажу тебя в кресло.
Весь полет Милена кипела от злости на саму себя. Надо было выдумать для сына другую историю, менее примечательную. Например, его папа был разносчиком газет. Или барменом. Или водителем фуры. А она даже выдумывать не стала. Просто сказала правду.
По прилете в Париж Арчер настоял на посещении зоопарка. Ричард так обрадовался, что невозможно было отказать. Милена согласилась и не прогадала. Ее сын стал чуточку счастливее, он гордо шел, держа в руках большой ком сахарной ваты и комментируя животных. Бегемот там был, но Милена лишь пожала плечами, не понимая, что в нем может быть красивого. А вот Ричард был рад увидеть наконец животное, про которое читала ему няня.
– Ты даже не знаешь, что любит твой ребенок! – Арчер не отставал от Милены.
– Я много работаю, чтобы у моего сына все было. Никто не виноват в том, что его отец оказался мерзавцем и вынудил меня работать больше, – прошипела она, отвернулась от него и пошла дальше. Арчер закатил глаза, не понимая ее. Из-за одного негодяя она теперь ненавидит всех мужчин. Он взял Ричарда за руку, и они двинулись за ней.
– Я могу брать Рича к себе в выходные дни. Потом буду рассказывать тебе, что ребенку нравится, а что – нет, чем он увлечен, о чем мечтает…
– Ура! – воскликнул мальчик, но его мать даже не обратила на это внимания. Она резко остановилась и повернулась к Арчеру:
– Чтобы мой ребенок насмотрелся на тебя и перенял дурные привычки? Ну уж нет, Джек.
– Ну, мам…
– Боюсь спросить, что ты знаешь о моих привычках?
– О них не знают только пингвины в Антарктике. Дотуда ты еще не долетел.
Как вообще угораздило ее пересечься с этим мужчиной?
Арчер подмигнул Ричарду, и тот кивнул, все понимая без слов.
Вирджиния сидела на диване в доме родителей, поджав под себя ноги, и держала в руках книжку. Она делала вид, что читает, но не различала ни строчки. По телевизору начали показывать местные новости. Саид опять давал интервью. Она слушала его, боясь поднять глаза. Его арабская речь врезалась в память на всю жизнь.
Рядом с Саидом были Мухаммед, Дамира и ее отец. Вирджинии было тошно от всех этих лиц, сейчас, как никогда, хотелось на маленький остров, в домик, огражденный белым забором, с садом из деревьев с красными цветами. Она до сих пор помнила каждое слово, произнесенное Саидом. Он тоже туда хотел. Но одного желания мало.
Телевизор внезапно замолчал, и Вирджиния резко подняла голову, встретившись глазами с матерью. Оливия мило улыбнулась и положила пульт на место:
– Надоело смотреть одно и то же по новостям.
Было странно, но родители теперь не обсуждали новости авиакомпании, не говорили о Мухаммеде и его сыне. Скорее всего, они о чем-то догадывались, но корректно молчали.
А сердце продолжало ныть. И новости здесь ни при чем. Вирджиния замкнулась в себе, мир перестал радовать ее своими красками. Она могла подолгу сидеть, уткнувшись в книжку, и не прочитать ни слова, смотреть в окно и не видеть людей, гулять по торговым центрам на автопилоте, без цели. Лишь ступая на борт самолета, личное оставляла на земле.
Она подождала, пока мать уйдет на кухню, и выскользнула из дома во двор. Еще есть море. Шум волн успокаивал, убаюкивал, расслаблял. В то же время напоминал голос Саида – тихий и спокойный. Каждый раз, когда она сидела на берегу, слезы против воли выступали на глазах. Она смахивала их ладонью, но выступали новые. Это повторялось снова и снова… Очень хотелось, чтобы море забрало с собой всю боль и тоску.
Вирджиния вышла за калитку и остановилась, увидев Криса. Он сидел к ней спиной, точно так же смотря на волны. По его опущенным плечам она поняла, что он тоже пришел сюда подумать о своем. Но иногда стоит посидеть вдвоем. Пусть даже молча. Так ощущается поддержка.
Она присела к нему, смотря вдаль – скоро закат.
– Иногда мне кажется, что наши родители настолько счастливы друг с другом, что судьба решила обделить этим их детей.
– Крис, – она коснулась его плеча, но ее хрупкая поддержка выглядела смешно, – мы есть друг у друга.
В последнее время брат тоже стал молчаливым и задумчивым. Часто речи мамы и папы проходили сквозь него. Он впадал в депрессию. Грустил ли он по Лусии или о том времени, что потратил на нее? Он не говорил, и Вирджинии оставалось лишь догадываться.
– Пожалуй, наступило время возвращаться в Аликанте, я больше не могу здесь находиться. Это все не мое.
Вирджиния опустила руку с его плеча. Теперь и Крис бросает ее. Она останется совсем одна.
– Но здесь родители и я…
– А там работа, Джини. Рано или поздно мне все равно надо было вернуться, без моего надзора все погибнет. Тем более начинается подготовка к сезону урожая. Я должен быть там. А здесь… Я мучаюсь без дела.
Она понимала, что он прав. И она не вправе его удерживать.
– А как же Милена? Я думала, что вы встречаетесь.
Кристиан продолжал смотреть на линию горизонта и спокойно произнес:
– Милена очень милая девушка, но, кажется, я не готов к серьезным переменам в жизни. Я сделал вывод, что любовь приносит лишь боль, не хочу снова оказаться в этих сетях.
От его слов сердце заныло. Вновь вспомнился тот момент у Саида дома, когда она всю свою боль вылила на него. Нет ничего удивительного, что он не ищет встреч с ней. И дело не в том, что он находится в Катаре. Для Саида не проблема за сорок минут прилететь на своем самолете в Дубай. Просто смысл ее слов, видимо, дошел до него. И это лучше, чем продолжать отношения, которым все равно скоро наступит конец.
– Поехали со мной в Аликанте, Джини. Мне кажется, тебе там будет спокойней. Будешь работать пилотом в испанской авиакомпании. – Крис повернулся к ней.
Как бы хотелось уехать, даже несмотря на то что Дубай – ее родина. Она смогла бы отказаться от этого, но…
– У меня контракт с «Arabia Airlines» на пять лет. Я училась у них и обязана отработать.
Все это сложно. Но работать в «Arabia Airlines» не сложнее, чем видеть Саида в аэропорту. Думать о нем. Желать его. Господи! Она будет смотреть на него и вспоминать ту ночь. Но он даже об этом не узнает, потому что теперь она будет молчать. И она никогда не скажет, что любит, и никогда не услышит ответные слова. Она не услышит «хайяти»…
Вирджиния пришла к себе домой поздно вечером. В маленькой квартирке было одиноко и пусто, но у родителей оставаться не хотелось. Надо учиться жить одной. И здесь ей спокойней, можно о многом подумать. Хотя сколько можно думать? Уже ничего не изменить.
Приняв душ, она накинула шелковый халат и, вытирая мокрые волосы, вышла в комнату. Стоит лечь спать пораньше – завтра днем рейс. Долгий полет в Иллинойс. Быть подальше от этого города стало единственным ее желанием.
Звонок в дверь заставил опустить полотенце и взглянуть на часы. Неужели Кристиан сказал родителям о своем отъезде? Наверняка они не поняли его поспешного решения, и он сбежал от них, решив переночевать здесь. Теперь ей придется утешать брата, но зато она будет не одна.
Распахнув дверь, Вирджиния застыла. Дыхание остановилось, а сердце, напротив, стало биться сильнее и чаще.
– Мерхаба, хаяйти.
Ступив шаг назад от неожиданности, она уперлась в столик в прихожей и смотрела на него широко распахнутыми глазами, боясь моргнуть… Как Саид переступает порог ее дома. Она никогда бы не подумала, что он может прийти сюда, к ней, в ее квартиру.
Боясь произнести хоть слово, она просто наблюдала, как он достал белый конверт и положил на тот самый столик возле нее. Но даже это не заставило отвести взгляд от него. Она не видела его месяц, а кажется, что они расстались вчера. Его запах… Она вновь почувствовала восточный аромат и пыталась вдохнуть его глубже, но дышать ровно не получалось. Саид все тот же. Смотрит на нее ласково и нежно.
Он перевел взгляд на конверт, а хотелось любоваться девушкой вечно. Хотелось поцеловать ее, прижать к себе, почувствовать ее тепло… Но сейчас нет времени.
– Наш самый первый полет в Париж проходил над Альпами. Я никогда не забуду, как думал о твоих глазах, глядя на альпийские озера. – Он снова посмотрел на нее. – Здесь маршрут в маленький домик, который находится в Швейцарских Альпах, и билеты на самолет другой авиакомпании и с другого аэропорта в Дубае. Один твой звонок моему другу Керему по этому номеру, – он достал визитку и положил на белый конверт, – и твой завтрашний рейс в Иллинойс отменят без проблем. Я буду ждать тебя в Альпийских горах, хайяти, рядом с озером.
Он сделал шаг назад к двери и открыл ее:
– Я все так же люблю тебя.
Глава 28
Вирджиния сидела на кровати и, держа в руках белый конверт, смотрела в одну точку. Всю ночь она не сомкнула глаз, снова и снова рассматривая маршрут в Альпы, расписанный Саидом. Вчера, после того как он закрыл за собой дверь, Вирджиния разревелась. Она поняла, что с трудом сдерживалась, чтобы не обнять его. Как же она скучала! За месяц ее любовь стала еще сильнее, и Вирджиния просто физически ощущала, как ей его не хватает. Хотелось прикоснуться к нему, поцеловать, слышать его шепот…
У нее было много времени подумать: ехать или не ехать. И выбор предстояло сделать тяжелый: лететь в Иллинойс или в Альпы – к человеку, которого она хотела больше всего на свете, но с которым никогда не будет в будущем. Зачем опять тревожить себя, бередить раны? Казалось, что с течением времени они смогут затянуться, но он пришел – и швы расползлись. Снова боль. И чем дольше она будет с Саидом, тем больнее будет расставание. Она никогда не сможет делить его с другой женщиной – ни в роли жены, ни в роли любовницы. Это не ее роли!