Милена резко остановилась, и Ричард тут же шагнул в сторону Арчера, но она его удержала:
– Я не виновата, что пассажиров прибавилось и мне приходится пользоваться услугами старой няни. Кстати, она не старая, тебе бы понравилась.
– Няни меня не интересуют, отдай мне Рича, и можешь летать хоть всю жизнь.
Почему он ее упрекает? Сейчас бы залепить ему пощечину. Так, чтобы было горячо и больно. А лучше бить ниже пояса – чтобы наверняка!
– И вообще, – продолжил он, – не понимаю, почему ребенок не ходит в детский сад? В Дубае их все закрыли на ремонт?
– Старая няня дешевле. – Он еще упрекает ее! Да кто он такой, чтобы указывать ей?!
– Не пробовала обращаться в администрацию авиакомпании? Знаешь ли, есть такое понятие, как льготы для сотрудников и членов их семей. Кажется, детский сад и школы туда входят.
– Мне пойти с этим к Мухаммеду Шараф аль-Дину? – вскипела она и сделала шаг навстречу Джеку, тот автоматически отступил. – Какое им дело до наших детей? Авиакомпания на ладан дышит – им бы свое не потерять. В каком ты времени живешь, Джек, и что ты вообще знаешь о тяготах жизни матери-одиночки?
– Мам…
– Насколько я знаю, авиакомпания намерена развиваться, не думаю, что тебе откажут. Они заинтересованы в хороших сотрудниках и ради престижа готовы на все. Просить сейчас – самое то. Не хочешь к Мухаммеду – иди к Саиду. Арабы любят детей. Не было случая, чтобы кому-то отказали.
– Это еще неизвестно, будет ли она развиваться. Я бы не говорила об этом так уверенно.
– Мам…
– Не хочешь просить? В таком случае я сам пойду к Мухаммеду. – Тут он осекся. – Или к Саиду. – Это был тоже плохой вариант. Джек много дерзил ему в последнее время и на поклон не пойдет. – Короче, я беру Рича к себе на целый день, послезавтра тебе его привезу.
– Ура! – пропищал тонкий голосок, и взрослые наконец обратили внимание на ребенка.
Милена простонала от безысходности: няня вряд ли освободится так скоро, ей придется искать новую, и как можно быстрее. Но умом она понимала, что быстро хорошую няню здесь не найти. Глупая, надо всегда иметь запасной вариант.
– Мамочка, ну можно? – Взгляд ребенка с мольбой в глазах заставил ее сдаться. Но только на один раз. И только потому, что с няней проблемы, а не потому, что Ричард так проникся к Арчеру. Как к нему вообще может тянуться ребенок?
– Ладно, – эти слова она произнесла сквозь зубы, совсем не замечая, как радостно прыгает ее сын. – Заедем ко мне, я дам кое-какие вещи Ричарда. Утром он ест панкейки и пьет молоко, вечером прочитаешь ему книжку, имей в виду, что это ребенок, поэтому забудь на время о своей личной жизни. Никаких женщин!
Джек скорчил недовольную гримасу:
– Черт, а я-то думал, что мы расслабимся. Выпьем виски и пойдем в ночной клуб.
Милена недовольно на него взглянула и пошла вперед. Почему-то она не переживала за то, что оставляет Ричарда с Джеком. Вирджиния много рассказывала о том, что Арчер часто брал ее и Криса к себе, когда они были маленькими. И они его любили. Он был заботливым крестным. Ничего не случится за один день. Хотелось верить…
Дома она отдала им вещи Ричарда, рассказав, что и с чем надеть, что есть и что пить, во сколько укладываться спать. Ей казалось, что Арчер внимательно слушает. Так внимательно, что вот-вот возьмет ручку и начнет записывать в блокнот. Информации очень много. А мужчин лишняя информация заставляет впадать в ступор. Даже профессиональные качества пилота не помогут: чтобы быть няней и следить за ребенком, внимания должно быть еще больше.
Закрыв за ними дверь, Милена выдохнула. Она не знала, правильно поступила или нет, но выбора не было. Переведя дыхание, Милена прилегла отдохнуть – завтра опять в рейс. Но через полчаса раздался звонок в дверь. Милена занервничала: Арчер не смог понянчиться с ребенком и возвращает его обратно? Но за дверью ее ждал сюрприз.
– Кристиан?
Он стоял такой красивый, молодой, высокий, но почему-то в этот раз не улыбался.
– Можно зайти?
– Конечно. – Она впустила его, машинально поправив рукой волосы. Надо было посмотреться в зеркало, перед тем как открыть дверь. Сейчас стоит перед ним, сжимая края халатика, с растрепанными волосами, заспанная… – Кофе? – предложила она и улыбнулась.
Его приход стал неожиданностью. Как хорошо, что Ричарда нет. А может быть, наоборот? Внезапно вспомнился Арчер, его ухмылка, за секунду она вспомнила пару его шуток.
– Нет, спасибо. Я пришел сказать, что возвращаюсь в Аликанте. Не мог уехать, не попрощавшись.
– Как уезжаешь? – От неожиданности Милена перестала улыбаться.
– Милена, – продолжил он, уверенно и решительно, – ты очень милая девушка, я стал привязываться к тебе, еще чуть-чуть, и я влюблюсь, а я не хочу влюбляться. Мне хватило того раза.
– Кристиан, не все женщины как твоя бывшая жена…
– Я знаю, – тихо произнес он, – но я сейчас не хочу отношений. Мне нужна свобода, я хочу ее почувствовать, насладиться ею, чтобы потом сделать правильный выбор. Не хочу принимать поспешных решений.
Они смотрели друг другу в глаза, сказать больше было нечего. Как жаль, что так получилось, но, может быть, все к лучшему? Милена против воли опять подумала об Арчере.
– Ты тут ни при чем, – наконец продолжил он. – Ты самая замечательная девушка, которую я когда-либо встречал. Но тебе нужен другой мужчина: уже состоявшийся, с серьезными намерениями, готовый поддерживать тебя и сына. А я… одинокий ветер, который внезапно поменял свой маршрут.
– Внезапно ворвался в мою жизнь и так же внезапно ее покинул.
– Надеюсь, что успел уйти раньше, чем что-нибудь разрушил.
– Успел. – Она улыбнулась снова. Крис ей нравился, и они успели подружиться. Но если бы он остался, то стал бы больше чем другом. Уже не станет… – Ты просто заблудился.
Он кивнул, потупив взгляд. Да, так и есть. Но чтобы снова стать собой, надо срочно покинуть этот город.
– Вирджиния знает?
– Да, но я хочу уехать тихо. Сейчас она в рейсе, и это к лучшему: меньше будет слез. Хочу попросить тебя кое о чем. – Он взглянул на нее, а в глазах была мольба: – Поддержи ее.
– Ты не должен просить о таком, она моя подруга, и я всегда рядом.
– Спасибо. Для нее это важно.
Он поцеловал ее на прощание в губы. Нежно и чувственно, заставляя ощущать эту нежность каждой клеточкой тела. Как жаль, что все сложилось именно так. Но он прав: ей нужна стабильность. Или не нужно ничего.
Саид по-прежнему стоял на террасе, смотря вдаль на озеро. Белые облака отражались в воде, создавая еще одно небо. Красиво. Яркие, насыщенные краски радовали глаз. Саид впервые за долгое время осознал, что никуда не спешит. Он просто стоял и наслаждался природой. И ждал. Ждал Вирджинию. Ждал уже долго. Наблюдал, как набирает обороты закат, как меняет цвет небо: от ярко-голубого до темного, как уходящее солнце отражается в облаках, заставляя их контуры принять оранжевый цвет. Как темнеет в озере вода, а вдалеке высокая гора с шапкой снега на острие покрывается дымкой. Вирджиния не пришла. У нее был месяц на размышление. И она осталась верна своим словам. А чего он хотел? Она была права, говоря, что их миры разные. Она никогда не сможет быть одной из его жен. Умом он все понимал. Но сердце… Оно надеялось и верило. Оказалось, напрасно. И все равно Саид не хотел ее терять.
Когда-то на далеком Бали он сказал ей, что любовь делает человека слабым. То же самое он произнес про себя после инцидента на взлетной полосе. Но сейчас он готов был забрать свои слова обратно. Нет, любовь не делает человека слабым, она вынуждает бороться и доказывать, а значит, быть сильным.
Совсем озябнув, Саид отошел от перил и повернулся к двери, чтобы зайти в дом, растопить камин, сесть напротив него и смотреть на огонь. Но остановился, не веря своим глазам, встречаясь со взглядом цвета того самого озера, которым только что любовался.
Вирджиния стояла на дороге, смотрела на него, боясь сказать хоть слово и нарушить идиллию: задумчивый Саид на фоне заката и Альпийских гор вызывал в ней бурю самых разных эмоций. А сейчас он смотрит на нее с блеском в глазах, а она ощущает лишь одно – слезы, которые не получается скрыть. А внутри бьется лишь одно желание – кинуться в его объятия и разреветься. Остаться здесь навсегда и забыть о том, кто они на самом деле. Жить здесь, рядом с горой, пик которой покрыт белым снегом.
Она молча наблюдала, как быстро он спускается по деревянной лестнице, как резко открывает калитку и заключает в объятия.
– Хайяти, ты пришла, – прошептал он.
Она крепко обняла его, ощущая пальцами тепло его тела через тонкую ткань футболки. Хотелось обнимать его еще крепче. И просить его никогда не выпускать из своих объятий.
– Как… – прошептала она, немного отстранившись и всматриваясь в его лицо. Он все такой же – родной. Взгляд упал на его губы, и дыхание участилось. – Как мне заставить себя перестать любить?
Нет выхода. Это плен великого чувства. От него не убежать, не спрятаться, не солгать о нем. Почему жизнь так несправедлива? Почему судьба так зла? Почему любовь не покидает их?
Губы Саида коснулись ее губ. Нежных, мягких, влажных… Он целовал ее, ощущая соль: это любовь смешалась со слезами.
Глава 29
Вирджиния вышла из ванной комнаты и на цыпочках пробежала по холодному полу к кровати. В доме было прохладно: камин погас, а отопление они не включили. Вчера было жарко и без него. Она забралась в кровать и потянула на себя одеяло, но, залюбовавшись спящим Саидом, забыла про холод. Он спал сладко и крепко и выглядел при этом таким красивым, что возникло желание пальцами коснуться его лица, провести по губам, коснуться их своими губами. Вирджиния сдержалась: не хотела будить его. Он очень устал за этот месяц. И морально, и физически. Она легла рядом, и его рука тут же прижала ее к себе. Моментально согревшись, Вирджиния провалилась в сон.
Они не обсуждали будущее. Оба понимали, что его просто нет. Зато есть настоящее, и надо наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе. Через месяц у него свадьба, но Вирджиния запретила себе даже думать об этом. Вечером они сидели в гостиной, на мягком диванчике перед камином, наслаждаясь его теплом. Вирджиния таяла от теплых прикосновений, от нежных поцелуев, от ласковых слов. Она снова слышала от него «хайяти», которое грело душу, заставляло улыбаться, обнимать и целовать в ответ. Вирджиния впервые за месяц улыбнулась, он впервые за месяц расслабился. Пропуская пальцы сквозь медово-карамельные пряди, Саид прижимал ее к себе, и она замерла, лежа у него на груди и слушая мерный стук сердца.