Мелани закричала, хватаясь за голову, уже позабыв про Герберта и свою месть, думая над внешним видом Оливии:
– Что ты наденешь? Тебе надо быть самой красивой. Кто такой Патрик? Почему ты мне ничего про него не рассказывала?
Оливия сложила записку и забрала розы из рук подруги, ненавидя себя за то, что никогда не полюбит эти цветы.
– Я с ним летела в одном самолете из Гамбурга. Патрик – второй пилот, родом из Бирмингема.
Мел снова вскрикнула:
– Тот букет тоже он подарил?
– Да.
– Я думала, Даниэль.
Оливия тоже так думала, но ошиблась. К счастью. Так было легче.
– Плохо думаешь. Зачем ему дарить мне цветы?
Но она прекрасно помнила про букет необычных цветов для Дженнет и его: «Не розы». Даниэль прекрасно знал про розы, намекая Оливии на ее отношение к этим цветам.
Ей стало жаль бедные цветы, и она прижала их груди. Они не виноваты, что они розы. «Орхидеи подходят тебе. Их корни такие же вредные, как ты. Единственные цветы, которые живут непонятно как: то ли в земле, то ли в воздухе. Но от своей вредности они могут расти и там и там», – вспомнила она слова Даниэля и улыбнулась. Он прав. Они могут расти и там и там. И такие же вредные, как она.
– Патрик летел с тобой одним рейсом до Гамбурга? – переспросила Мелани, вспоминая тот рейс, и Оливия кивнула. – Пилотов было так много, но кроме Даниэля я никого не помню.
Это было неудивительно, Оливия сама не знала всех.
– Патрик тебе нравится?
Еще один вопрос Мел заставил подругу без раздумий ответить:
– Нравится.
Сегодня ей нравились все. Настроение было слишком хорошим, чтобы углубляться в рассуждения.
Мел подмигнула ей, хитро улыбаясь. С этой секунды ее мозг начал работать, вырисовывая картину предстоящей встречи. Она завидовала подруге. Ночной Дубай, поющие фонтаны, романтическая музыка – это было и ее мечтой тоже, но, к сожалению, Герберт не любил шумные места и свидания, он не был романтиком. Этого Мелани очень не хватало, поэтому она все силы кинула на подготовку Оливии к предстоящей встрече.
Что-то щебеча подруге на ухо, Мел делала замысловатую прическу, поднимая волосы и закалывая их крупными кольцами, полностью оголяя шею. Потом в ход пошла одежда, вытащенная из шкафа и разложенная на кровати. Девушки смеялись, примеряя наряды. На глаза Оливии попался длинный сарафан небесно-голубого цвета с перекинутым шелковым шарфиком на плечах. Тот самый, в котором она пошла на фотосессию Нины и Марка. Тот самый шарфик, за который Даниэль потянул ее, чтобы она не упала, оступившись…
Ее рука коснулась шелка, нежно погладив его.
– Я надену этот сарафан, – решение было принято мгновенно. Девушка ничем даже не могла его мотивировать. Шелк сыграл свою роль.
– Мне нравится, – кивнула Мелани, удовлетворенная выбором.
Глава 31
Жаркий воздух создавал эффект сауны. Душно. То ли от количества присутствующих возле фонтана туристов, то ли от нагретых за день асфальта и зданий. Воздух стоял, ни малейшего дуновения ветерка. Пот скатывался струйками по спине, хотелось утонуть в фонтане или бежать в кондиционированное здание торгового центра в рядом стоящем самом высоком здании мира Бурдж-Халифа. Но все резко изменилось, когда заиграла песня в исполнении Андреа Бочелли и струи воды в фонтане начали плясать под нее. Брызги капель попадали на людей, слегка охлаждая. Но все забыли про духоту, очарованно любуясь танцем воды и громкой музыкой, которая возбуждающе въедалась в душу. То состояние, когда тысячи мурашек бегут по коже, когда не хочется, чтобы музыка заканчивалась и высокие струи воды вновь упали замертво в фонтан. Растянуть эти минуты как можно дольше, чтобы мелодия пронеслась через все тело, а вода поднималась в небо.
Небо. Оливия подняла голову, смотря на яркие звезды, и заметила вдалеке мерцающие огни самолета. Сколько раз она пролетала так же, любуясь с высоты миллиардом огней зданий. Теперь она внизу, а кто-то смотрит в окно самолета на эту красоту.
– Впечатляет, – произнес Патрик, когда музыка закончилась и все начали расходиться. – Хочешь холодного кофе? Здесь ужасно душно.
Услышав «кофе», Оливия вновь посмотрела в небо, но самолет уже пролетел. Кофе – это рефлекс, от которого она хотела избавиться.
– В кофейню? – улыбнулась она, и он кивнул.
Зайдя внутрь помещения, она почувствовала, как ее разгоряченное тело обдал холод кондиционеров, и резко захотелось не холодного кофе.
– Двойной эспрессо, – будет тяжело избавиться от этого напитка, – и кусок шоколадного торта с шоколадом внутри… – Оливия тут же замолчала, потупив взгляд.
– …и полит шоколадом, – договорил за нее Патрик, видя, как официантка записывает в блокнот. – А мне холодный американо со льдом.
Оливия не понимала, как могла сказать словами Даниэля. Он преследует ее в образе кофе и торта.
– Я встретил сегодня Даниэля в аэропорту, – произнес Патрик, и девушка тут же посмотрела на него, желая закричать, только чтобы он не продолжал свой рассказ, – оказывается, он в отпуске и отправляется домой в Испанию. Не помню, в какой город.
– В Аликанте.
– Да, точно. Вы лишились КВС, кто теперь ваш капитан?
– Дюпре.
Патрик улыбнулся, видимо, вспомнив капитана Дюпре по миссии в Гамбурге.
– Странно, что два капитана имеют такую большую разницу в возрасте. Ты знала, что Фернандес был назначен капитаном «Эйрбаса-380» в двадцать шесть лет, а Дюпре в пятьдесят пять?
Оливию это не удивило. Хотя она хорошо помнила свое изумление, впервые столкнувшись с молодым капитаном у стойки регистрации. Теперь она не представляла его в другом звании.
– Молодые пилоты более способные, они стойкие и выносливые.
– Возможно, ты права. Но его сокурсник Джек Арчер стал капитаном не так давно.
Оливия нахмурилась, вспомнив Коломбо. А Дюпре сел бы на полосу вдвое меньше положенной? А Арчер? А другие пилоты?
– Патрик, – произнесла она, желая закрыть тему, – ты смог бы посадить самолет на полосу в два раза короче положенной, рискуя жизнями более пятисот человек?
Она видела, как он задумался, как заходили желваки у него на лице.
– Нет.
– Поэтому Даниэль капитан. Он был уверен, что сможет.
Им принесли напитки, и запах кофе тут же окутал Оливию. Она пришла забыть, а получается – только вспоминает.
– Давай больше не будем говорить о моих капитанах… – Взгляд упал на торт. Шоколадный с шоколадом внутри и полит шоколадом. Захотелось встать и уйти. Убежать. Но она продолжала сидеть, пытаясь не думать о кофе и шоколаде, который сама же и заказала.
– Конечно, прости, что напоминаю тебе о работе. Я скажу еще кое-что, и больше мы не затронем эту тему.
Оливия удивленно посмотрела на собеседника. Что еще можно сказать?
Девушка заметила, как он набрал больше воздуха в легкие, закрыв глаза, потом резко выдохнул, открыв их:
– Когда я впервые увидел тебя, Оливия, на собрании у Мухаммеда, – он облизнул пересохшие губы и продолжил: – ты мне очень понравилась. Вернее, я влюбился в тебя, как подросток…
Патрик потупил взгляд, нахмурившись, пытаясь подобрать нужные слова. Оливия, напротив, смотрела на него, широко открыв глаза. Сердце, услышав признание, не взорвалось от радости, не забилось учащенно, скорее наоборот. Она предпочла бы это не слышать. Патрик только что признался ей в любви. Или влюбленности? Не важно. Она должна была ответить, но продолжала молча смотреть на него.
– Ты сидела такая красивая, – он улыбнулся, – удивительная девушка, которая защищала своего капитана. Я был очарован тобой. Но… – Чувствовалось, как тяжело ему даются эти слова. – Тогда мне показалось, что между тобой и Даниэлем Фернандесом что-то есть, вас будто что-то связывало, но я не мог понять что. То вы ругались, то улыбались друг другу. Ваши улыбки расклеены по всему зданию аэропорта. И если бы я не узнал правду, то, наверное, не сидел бы здесь рядом с тобой.
Оливия побледнела, хватаясь за чашку с кофе, и сильно сжала ее в руках. О какой правде он говорит? На секунду ей захотелось оказаться как можно дальше отсюда, а желательно – выше. Над землей.
– Какую правду? – тяжело произнесла она.
– Между вами ничего не может быть, ведь Даниэль Фернандес – гей.
Чашка с грохотом ударилась о блюдце. Руки не могли ее больше держать. Смеяться или плакать? Облегченно вздохнуть или что-то доказывать?
– Нет, – Оливия закрыла лицо руками и засмеялась, – он не гей. Это я оклеветала его, но я не знала, что сплетни тут так быстро распространяются. Кто сказал тебе про него такое?
– Нет? – Девушка увидела на лице Патрика лишь напряжение. – Стюардесса Дюпре, Меган.
– Это я ей сказала в тот день, когда мы готовились к вылету из Гамбурга. Я обменялась капитанами с ней, она должна была лететь с вами. Но Даниэль предложил мне лететь в кабине пилотов, и мне пришлось придумать, что он гей, лишь бы только она передумала. И она передумала, я полетела с вами.
Патрик не смеялся, казалось, он не рад этой новости.
– Значит, это ложь, – тихо произнес он, – я уже надеялся, что у меня нет конкуренции.
Смех Оливии тоже стих. О какой конкуренции он говорит?
– Даниэль – мой капитан, – прошептала она, смотря на Патрика, – между нами ничего не может быть.
Ложь, ложь, ложь! Но сейчас от страха она могла лгать о чем угодно.
Ее слова зажгли надежду в его глазах:
– Правда? – Его пальцы коснулись ее руки, и Оливия опустила взгляд на них, пытаясь понять, что чувствует. Было приятно. – Скажи, у меня есть шанс быть с тобой?
То ли удача, то ли, напротив, еще одно испытание. А может, судьба прислала Патрика для того, чтобы скорее забыть Даниэля? Девушка улыбнулась, сжав его пальцы:
– Шанс всегда есть. Но давай не будем торопить события. Ты мне нравишься, поэтому я не буду врать – я не влюблена в тебя.
– Я готов ждать, Оливия. Столько, сколько надо. Целую вечность, если понадобится.
На улице вновь заиграла музыка, и девушка устремила свой взгляд на фонтан, который вновь ожил. Как бы ей хотелось ожить от слов этого мужчины.