Полет в Пекин всегда очень тяжелый. Рейс долгий и зачастую ночной. Сейчас они полетят в ночь встречать рассвет и просидят одиннадцать часов в кокпите на одном месте. Даниэль был готов к этому, получая разрешение на запуск двигателей. Одной рукой он потянул РУДы, смотря на дисплей компьютера и слушая шум двигателей. Но звонок мобильного телефона нарушил порядок действий. Это был покупатель виллы, с которым по прилете из Пекина Даниэль подпишет договор о купле-продаже. На разговор перед долгим полетом еще было время. Но взгляд пилота на дисплей и его нежелание отвечать на звонок привлекли внимание Марка. Он молча следил за капитаном, не понимая, что могло Даниэля заставлять слушать нескончаемую трель.
Наконец капитан ответил на вызов:
– Я передумал. Я не буду продавать дом, – твердым голосом произнес он и отключил абонента.
Эти слова дались очень легко.
– Ты передумал? – Казалось, Марк не верил в эти слова, желая еще раз услышать их.
Еще недавно Даниэль передумал жениться, тогда потребовалась одна минута, сегодня за секунду он передумал продавать свой дом. Слово «передумал» намертво въелось в его жизнь.
– Да, Марк. – Он перевел взгляд на второго пилота. Следующие слова давались с трудом: – Я предложил тебе жить в моем доме до самой сделки, но… Ее не будет, и я… – Даниэль запутался в словах, пытаясь не обидеть друга и подобрать нужные. Марк, чувствуя это, пришел ему на помощь:
– Без вопросов, кэп, считай, что сделка состоялась. Тем более я уже нашел себе небольшую квартирку в центре.
Даниэль облегченно выдохнул. Все оказалось проще, чем он думал.
– Я рад, что отношения с твоей девушкой настолько серьезные, что ты изменил свои планы. Я всегда говорил, что все у нас будет, надо только подождать. Мне не терпится с ней познакомиться.
Вот теперь можно было переключиться на работу и не забивать свои мысли несостоявшейся сделкой, объяснениями с Марком по поводу девушки, которая, как призрак, являлась только ночью. Ответом было молчание.
Полет в Пекин всегда сложный. Ночной полет в Пекин – сложный вдвойне, и в этот раз радовало лишь то, что шумные китайцы уснули, подарив несколько часов передышки. Уставшая Оливия шла по проходу между кресел на свой законный перерыв на кухню к подругам, но, увидев Марка, поднимающегося на второй этаж, поменяла планы. Нащупав твердый «А380» в кармане своего пиджака, она вытащила зажим, сильно сжав в кулаке. Несколько цифр на панели возле двери в кокпит, и она обернулась, видя лишь только приглушенный свет в салоне и спящих пассажиров.
Зайдя внутрь и закрыв за собой дверь, она понимала, что на все про все – лишь пара минут. Но этого времени хватит, чтобы отдать капитану золотой самолетик. Этого времени хватит, чтобы просто посмотреть на него. Пусть молча и всего лишь пару минут. Она протянула ладонь и разжала пальцы. Одним движением он снял наушники, отложил их в сторону и коснулся ее руки, но не торопился забирать зажим.
– Привычка терять, – прошептала Оливия.
– У меня теперь появилось много странных привычек.
– Ее нашла Мел.
– Я отказался от продажи дома.
Он все еще держал ее ладонь и почувствовал, как та дрогнула.
– Почему? – Вновь шепот, и Оливия присела, оказавшись с ним на одном уровне, всматриваясь в его глаза и боясь услышать ответ.
– Я должен сохранить то, что имею. – Наконец он взял из ее ладони зажим. – Мел догадалась о нас?
– Да, но я уверена, что она никому не скажет. – Ее шепот щекотал все нервные окончания, она боялась говорить громче, боялась быть услышанной всем экипажем. – Пожалуй, я пойду, пока Марк не вернулся.
Даниэль рукой притянул ее к себе, почти касаясь губами.
– Марк уезжает из моего дома…
– Я рада за него… – Она попыталась хотя бы словами быть дальше, но его дыхание и губы в паре миллиметров заставляли терять голову и становиться ближе.
– Теперь нам есть где встречаться и не надо искать пальму на берегу моря.
– Хорошо, – тихо простонала она, ожидая его поцелуя. Она забыла про Марка, про экипаж, про пассажиров и Пекин. Она ждала лишь поцелуя. Но Даниэль резко отстранился, забирая зажим.
– На твоих губах помада. Не лучший момент для поцелуя.
– Не самый хороший момент для поцелуя в целом, особенно в кабине пилотов, капитан.
Долгий полет, бессонная ночь, ожидание в аэропорту обратного рейса… Все, изрядно уставшие, молча сидели в зале ожидания для сотрудников. Оливия вздремнула на большом плече Мирем. С другой стороны то же самое делала Нина. Впереди полет протяженностью одиннадцать часов и подобие отдыха перед учебой. Но усталость резко прошла, как только нога ступила по узкой лестнице на второй этаж родного самолета. В этот раз Оливия выбрала место возле окна. На то было пять причин: вид из иллюминатора – красивый, изумительный, шикарный, абсолютно потрясающий вид, и Даниэль, сидящий справа от нее через проход. Все это делало полет легким и расслабленным. Хотелось смотреть фильмы или просто лежать, накрывшись пледом, и наблюдать за мерцанием звезд на потолке. Мечтать… Смотреть в окно на обрывки ваты… На города, как карту в Гугле… На крыло самолета, конец которого покачивался, как на пружине.
Временами она смотрела влево, встречаясь с глазами цвета жгучего эспрессо. Пару раз Даниэль подмигнул ей, и она смущенно улыбалась, отводя взгляд и останавливая его на экране телевизора, где транслировался фильм, смысла которого она не улавливала. В ее мыслях шел фильм гораздо интересней – из воспоминаний и будущих ожиданий.
Глава 50
Время летело со скоростью самолета, которому до посадки еще очень долго. Слишком занятая учебой, Оливия редко видела Даниэля. Все часы в Дубае она посвящала лекциям и практическим занятиям на тренажере. Пожар на борту, посадка на воду, эвакуация за девяносто секунд. Казалось невозможным вывести по надувным трапам более пятисот пассажиров за столь короткий срок, но их учили забыть цифру девяносто и стремиться уменьшить ее в разы.
Оливия закрепляла полученные знания, но понимала, что есть моменты, которым не учат в колледже стюардесс – сплоченности экипажа, например. Каждый должен знать свое место в салоне самолета и отвечать за своих пассажиров, как за самых близких людей, но не забывать про помощь друг другу.
– Стюардесса покидает аварийный самолет только тогда, когда убедится, что в салоне не осталось пассажиров.
Сидеть и слушать просто. Но как все на самом деле – ей не хотелось бы знать.
Перед глазами стояла фотография самолета, показанная по телевизору в день смерти отца. Правила не понадобились никому, все погибли, так и не начав эвакуацию.
Но сейчас Оливия надеялась на современную технику и профессионализм пилотов. Даниэль однажды доказал свое мастерство при посадке и взлете в аэропорту Коломбо, хотелось верить, что это единственный инцидент в ее жизни.
Скатываясь по надувному трапу в бассейн с теплой водой, все смеялись, как дети, которые очутились в батутном центре. Смех и радостные крики эхом разнеслись по всей площадке. Инструктор улыбнулся, прежде чем дунуть в свисток, чтобы привлечь к себе внимание, и рукой указал в сторону.
Две недели пустоты в большом одиноком доме показались Даниэлю вечностью. Спасали только рейсы, которые, к несчастью, были слишком короткими. Но радовали десять часов в гостиницах, восемь из которых Оливия спала, как младенец. Даже несмотря на это, ему нравилось быть рядом с ней. Просто лежать на одной кровати, тыкать пальцем в электронную книгу, но ничего не читать. Слушать ее дыхание и видеть разбросанные на подушке волосы, шпильки из которых он вынимал сам. А утром она открывала глаза, и их рассвет касался его нежным, сонным взглядом:
– Я опять уснула?
Ради этого мгновения стоило засыпать с ней в одной постели.
– Сколько звезд ты насчитал сегодня?
Он не уставал так, как она, чтобы падать, перешагнув порог номера:
– Сотни…
– Так мало?
– Я пытался читать книгу, но ты храпела.
Удар в ребро доказывал, что девушка отдохнула за ночь. А их смех доказывал, что они еще вместе. Время ничего не меняло.
– Я шучу.
Сейчас Даниэль стоял на площадке, наблюдая за своим веселящимся экипажем. Они скатывались с надувного трапа, падали в воду, хватаясь друг за друга и смеясь. Гулкий свисток инструктора заставил их замолчать, но Даниэль предпочел бы еще некоторое время понаблюдать за учениями.
– Цирк, – возмутился инструктор, – прости, капитан.
Но Даниэль лишь понимающе кивнул. Его учеба проходила в жуткой обстановке, и это нормально для пилота. Хотелось бы иметь этот «цирк» на лекциях Карима или на тренажере со всеми отказавшими двигателями…
– Даниэль здесь! – крикнула Нина, помахав ему рукой. – Прыгай к нам!
Но внимание капитана привлек к себе инструктор:
– Мне нравятся твои люди, Фернандес. Ты имеешь дружный экипаж.
Даниэль не сомневался в этом, но пришел сюда не для того, чтобы слушать комплименты, – он сбежал из пустого дома к людям, которые рады видеть его.
– Экзамены через пару дней.
– Да, я знаю, после нашего возвращения из Лондона.
Это был последний город в его списке и первый, в котором он хотел находиться больше чем десять часов. Ему хотелось, чтобы Оливия побыла дома, и еще ему хотелось погулять по улицам Лондона. Странно. Еще недавно Даниэль ненавидел его, а сейчас чувствовал, что хочет познакомиться с ним ближе.
Столица Англии встретила их ярким солнцем, которое ворвалось в кабину пилотов, заставляя надеть черные очки.
– «Arabia Airlines», посадку разрешаю, ваша полоса девять, левая. – Голос диспетчера заставил Марка повторить эти слова обратно на землю.
– Возьму управление на себя, – произнес Даниэль, переводя рычаг выпуска закрылок в положение «Полное» и потянув рычаг выпуска шасси вниз. Они с грохотом вышли, и все кнопки тут же загорелись зеленым цветом.
Мягкое касание шасси с длинной асфальтированной полосой заставило Даниэля не применять реверс и ощутить себя в Дубае, нажимая только на тормоз.