— С курятником чуть позже, — отделяю я мухи от котлет. — К сожалению, у господина мага сейчас нет наличных свободных средств… — лицо сапожника вытягивается еще больше. — Но!.. — я поднимаю указательный палец.
— Я вас внимательно слушаю.
— У меня есть для вас деловое предложение.
— Это что еще за предложение? — таращит глаза хозяин мастерской.
— Я тут немного усовершенствовала осенние сапожки, которые вы для меня сделали, — небрежно говорю я и достаю из корзинки обувь.
— Усовершенствовали?
— Да!
— Я что-то не так сделал?
— Ну что вы! Ваша работа превосходна!
— Тогда что же там можно было исправлять?
— Не исправлять. А увеличить функциональность обуви.
— Я вас перестаю понимать, барышня, — жалуется портной.
— Что самое худшее осенью? — озадачиваю я его внезапным вопросом.
— Не знаю.
Кажется, сапожник уже начинает сомневаться в моей умственно состоятельности.
— Самое худшее — это распутица! — растолковываю ему я. — Грязь, лужи. И вот ты выходишь из дома вся такая красивая, в начищенных сапожках, а возвращаешься… ну вы меня поняли.
— Понимаю… — растерянно говорит сапожник. — Кажется.
— Короче, в моей стране, откуда я прибыла… — из моей головы напрочь вылетело название моей мифической родины, и мысленно я сердито цокаю на себя, — так вот, там на осенние сапожки накладывают чары непромокаемости…
— Как вы сказали? Впервые слышу такое слово.
— Не-про-мо-ка-е-мые сапоги! — торжественно повторяю я. — Испытайте! — господин Капрак смотрит на меня и на сапоги, как баран на новые ворота. Я подбадриваю его: — Ну попробуйте! Поставьте их в воду!
Озадаченный сапожник уходит и возвращается с ведром, полным наполовину водой. С опаской опускает туда один сапожок. Пока он ждет окончания эксперимента, я прохаживаюсь по лавке и знакомлюсь с ассортиментом товара. Готовой обуви здесь нет, но ожидающие клиентов заготовки выставлены на полках, так что я могу ими полюбоваться. А вот эти туфельки, украшенные стразами, очень даже ничего. Наверное, в таких местная знать щеголяет на балах. Я верчу туфельки, прикидывая, где в них ходить. За итог научного эксперимента я, в отличие от сапожника, не беспокоюсь: я такое уже проделала дома, так что…
— Они действительно абсолютно сухие! — изумленно говорит сапожник, доставая обувь из ведра. — Но сколько будут действовать чары?
— На один сезон точно должно хватить, — машу я рукой: все технические характеристики зачарованных предметов я смогла выпытать у Тиэрена, пока он не схлопнулся.
— Но это же и правда чудо! — взволнованно говорит сапожник и окунает в ведро второй сапожок.
— И пачкаться грязью будут меньше, — добавляю я. — Короче, у меня есть к вам деловое предложение.
— Я вас слушаю, барышня! Да вы садитесь, окажите милость!
Теперь сапожник вдвойне любезен и подобострастен. Из-за занавески выглядывает женщина — вероятно, жена хозяина — и тот торопливыми жестами что-то ей передает, после чего жену сдувает как ветром.
— Итак, — продолжаю я деловым тоном, — я могу вам зачаровать сапожки. А вы будете продавать их дороже обычного.
— Да, за такие сапожки богатые покупатели будут платить с охотой, — осторожно замечает сапожник. — А сколько вы, барышня, хотите за чары?
— Я…
Торг занимает у нас не менее полчаса. За это время я успеваю выпить чая, который жена сапожника с поклоном подносит, и съесть кусок свежевыпеченного пирога.
— Я нанесла руны лестраля вот сюда, с внутренней стороны, — показываю я. — Чтобы снаружи не было видно.
— Вы же можете сделать прямо при мне пробный образец, дорогая госпожа Астра? — лебезит сапожник.
— Без проблем!
Я достаю из корзинки краску и кисть, которую с чистой совестью своровала сегодня из ящика письменного стола Тиэрена-Льерена. А что? Я же не виновата, что они махнулись ночью, не предупредив меня ни о чем заранее? Я сажусь, уверенно обмакиваю кисть в краску и наношу руны на внутреннюю сторону язычка ботинок, которые мне подсунул сапожник. Предлагаю снова проверить результат. Господин Капрак азартно потирает руки.
Через час я выхожу из сапожной мастерской, страшно довольная собой, с зимними сапожками и тяжелым кошельком, в котором лежит несколько честно заработанных монет. Кажется, моя материальная жизнь в Гросте начинает налаживаться. Я весело прыгаю по лужам, совершенно безразличная к тому, что прохожие подумают о счастливой улыбке, которая то и дело расцветает на моем лице.
Сапожник уверил меня в том, что отбоя от покупателей, желающих приобрести такую ценную услугу, у нас не будет. А также обещал в короткий срок изготовить мне восхитительные бальные туфельки, совсем такие же, какие я увидела у него на полке. Бархатные и с бантиком, украшенным стразами.
Глава 26
Визит дамы
Я шагаю домой, едва не приплясывая, и лишь тяжелая корзинка не дает мне оторваться и взлететь — вверх к звонкому голубому небу, которое, разбившись, кружится и опадает под ноги осколками тепла. Мокрая мостовая похожа на витраж из тысячи разноцветных кусочков. Особняк мага почти весь обнажился, и его окружают полуголые скелеты раскорячившихся лип. Я дергаю дверь, но она заперта. Значит, Арвета ушла на рынок, а господина Кримира тоже услали за какими-нибудь делами.
— Если никого нет и дверь заперта, — объяснил мне Тиэрен, — ты всегда можешь воспользоваться потайным ходом. Помнишь ту ночь, когда мы пришли в Агнурис?
— Это когда вы меня похитили из моего родного мира?
Я никогда не устаю напоминать об этом магу. Говорят, что мужчин надо держать в перманентном состоянии вины перед женщиной, и тогда они становятся шелковыми и всячески пытаются загладить свою вину подарками и другими приятностями. Не помню, где я вычитала эту мудрую мысль, но хочу проверить ее на собственном опыте. Маг виноватым не выглядит, но я не теряю надежды и продолжаю эксперимент.
— Третий по счету барельеф, — проигнорировал мою шпильку Тиэрен. — Жмешь льву на глаза, и панно в сторону отходит.
— Угу.
— Повтори.
Гривастый лев, которого я той ночью приняла за переплетение стебельков и цветов, охотно позволил потыкать ему в глаза и разверзнул вход в дом, даже не порычав для острастки.
Вот и сейчас я тайком начинаю пробираться под окнами вдоль фасада, собираясь пройти в дом таким нетривиальным способом.
— Мняу!
Я вздрагиваю и едва не роняю корзинку. Успеваю увидеть какой-то пушистый комок, выглянувший из-за угла. Кошка? Арвета безапелляционно заявила, что никаких домашних питомцев у них нет и не предвидится. А мышей она за таковых не считает. В принципе, я понимаю: темный маг в гневе за поцарапанный диван или помеченные тапочки вполне способен превратить кошку в меховой коврик при входе. Но тогда кто же два раза навещал меня по ночам?
— Мняу! — зовет меня невидимая зверушка, и я тороплюсь завернуть за угол. Успеваю увидеть пушистый черный хвостик за следующим углом, но, когда добегаю до конца торца дома, там уже пусто. Только заваленный листьями маленький садик с покосившимися качелями, а в глухой стене притворенная калитка. И куда же делся этот «мняу»?
Я пожимаю плечами и возвращаюсь назад к барельефу. Смело жму на каменные глаза и проскальзываю в отверстие. Дергаю рычаг, и каменное панно встает на прежнее место.
В доме тишина. В первый раз я остаюсь в нем одна. Но это не пугает меня, а, напротив, радует — никто не будет мешать моим занятиям. У меня есть планы: надо дальше изучать лестраль, надо посмотреть, какие еще готовые комбинации рун для заклятий существуют, надо…
Я захожу в свою комнату, и во второй раз за последние пять минут едва не роняю корзинку. Около зеркала стоит женщина и внимательно разглядывает разрисованную мною раму.
— Кхе-кхе… Здравствуйте! — обращаю я на себя внимание, и дама поворачивается.
Она немолода: тщательно уложенные волосы блестят частыми вкраплениями седины, на лице вокруг губ и глаз уже собрались морщины. Однако серые глаза ясные и яркие, смотрят живо, а крылья тонкого изящного носа с энтузиазмом вздымаются. Шелковое платье у нее строгой отделки и неброского цвета, а на голове накидка, опускающаяся сзади почти до пят. Она производит впечатление экономки из богатого дома или горожанки среднего класса.
— Астра, я полагаю? — с любезной улыбкой произносит женщина.
— И вы не ошибаетесь, — осторожно говорю я, ставя корзинку на пол и отодвигая ее в угол ногой. — А с кем я имею честь говорить?
И какого черта… нет, Льерен говорит: «какого грахха!» Да, какого грахха эта тетка приперлась в мою комнату? Каким образом вообще просочилась в запертый дом?
— Я старая знакомая Арветы, — говорит дама. — Можешь называть меня Лилией.
— А как вы… прошу прощения, что спрашиваю, но как вы прошли в дом? Или вас впустила Арвета, а потом она ушла?
— Нет, я пришла позже, — снова улыбается дама. — А вошла так же, как и ты, полагаю. Барельеф со львом.
— А-а! Понятно.
Готова проглотить златушку, если мне что-то понятно.
— Ты рисовала? — кивает дама на зеркало.
— Я.
— У тебя талант. Нарисовано мастерски.
— Чаю? — чуть оттаиваю я, не зная, что еще делать с незваной гостьей. Серьезно размышляю, не задержать ли ее до прихода Арветы и сдать полиции.
— У меня мало времени, но не откажусь.
Лилия идет за мной на кухню, где усаживается в кресло, которое обычно занимает маг — самое почетное место. Ее глаза следят за мной, пока я подогреваю чай и ставлю на стол варенье и коржики, выпеченные вчера служанкой. Потом я сажусь за стол напротив дамы. Беру коржик и откусываю, на зная, о чем говорить с незнакомкой.
— Когда у вас свадьба с Льереном? — огорошивает она меня внезапным вопросом.
Я чуть не давлюсь коржиком. Дама ждет, пока я откашляюсь.
— Я прошу прощения, — говорю наконец я сиплым голосом, — но вам не кажется, что вот так спрашивать абсолютно незнакомого человека о его личной жизни по меньшей мере…