Куда мне до Тиэрена!
Господи! В женской точке Джи десятки тысяч нервных окончаний, но даже она не такая чувствительная, как мужчина с уязвленной гордостью.
— Я сюрприз вам хотела сделать! — выкрикиваю я. — Удивить вас!
— И надо сказать, сюрприз удался, — говорит Льерен. — Удивила.
И он начинает смеяться — сардонически и издевательски. Я вскакиваю и бегу, вся разобиженная, к двери. Резко распахиваю ее и едва не сталкиваюсь лбом с Арветой.
— Я тут твои пожитки принесла, Астра. Те, что остались, — говорит она, отводя глаза. Подслушивала! Ну точно подслушивала.
Я хватаю в охапку свое барахло, желая сбежать отсюда куда-нибудь подальше. Да хоть в Туманный лес гарракам на съедение. Но Арвета загораживает мне выход, не давая мне выйти из спальни.
— Там Фаран окно забивает, — сообщает она магу. — Но в полу дыра. Дует оттуда как из преисподней. Делать-то что?
— Там ремонта не меньше чем на златушку будет, — безнадежно машет рукой Льерен.
У меня дрожит подбородок. Я бросаю на кровать все свои вещи и трясущимися руками достаю кошелек, который я, естественно, захватила с собой.
— Вот! — кричу я и кидаю его прямо в мага. Кожаный мешочек ударяет мужчину по руке и падает на кровать, рассыпая монеты. — Тридцать серебрушек для начала. Я и больше заработаю! Так что весь ущерб возмещу.
Слезы катятся у меня градом. Я отворачиваюсь, чтобы никто их не видел. Бесшумно подошедший Льерен стальными руками хватает меня за плечи и резко разворачивает к себе.
— Откуда деньги, Астра? — грозно вопрошает он.
Меня так и подмывает сказать, что на панели заработала, но, кажется, сейчас не лучшее время для подобных шуток.
— Деньги я от господина Капрака получила. Мой процент за то, что на осенние сапоги чары наложила от промокания.
— А почему не призналась? — продолжает допрашивать меня маг. — Снова сюрприз хотела сделать? — его голос сейчас такой же, каким он разговаривает со своими подозреваемыми.
Но я упрямо отворачиваюсь от него. Глаза не поднимаю. Льерен тяжело вздыхает.
— Ну вот что мне с тобой делать?
— Не знаю, что вы будете, — вмешивается наконец Арвета, — а я девочке ногу должна обработать. По всему дому кровавые следы идут.
Льерен опускает глаза вниз на пол и цокает.
— Сам все сделаю! — говорит он. — Ты только постель перестели, Арвета! Заляпали кровью. И пол протри.
— Так я…
— Действуй, Арвета. А нам с Астрой серьезный разговор предстоит.
Я переглядываюсь со служанкой. Посылаю ей взглядом С. О. С., но Арвета, тяжело вздохнув и состроив жалостливую мину, басит:
— Держись, девочка! — и начинает стягивать с постели запачканное белье.
Льерен без объявления войны подхватывает меня на руки и несет в ванную. Там сажает на край ванны и включает воду.
— Хорошенько промой рану. Я, конечно, не лекарь и заживлять не умею, но боль сниму, кровь остановлю и заражению не дам распространиться.
Льерен копается в угловом шкафчике, пока я промываю прохладной водой ноги. Рану щиплет. Льерен, достав чистую ткань и какую-то жидкость в пузырьке из темного стекла, встает передо мной на колени.
— Давай ногу!
— Я сама! — упрямо поджимаю я губы.
Льерен только кидает на меня свой обжигающий взгляд глаз-кристаллов, и я послушно отдаю ему раненую ногу. Мужчина осторожно вытирает ее, осматривает рану, потом проводит рукой по подошве ступни, словно купая ее в зеленом огне. У меня мурашки пробегают по спине.
— Больно?
— Нет, — коротко бросаю я.
Льерен поливает рану жидкостью из флакона. Я шиплю: это похоже на йод или зеленку, — и пытаюсь вырвать ногу. Но мужчина не дает этого сделать, а начинает дуть на рану. Как маленькому ребенку!
— Сейчас все пройдет! — ласково говорит он, поглаживая мне щиколотку.
— Если хотите ругать, то ругайте сейчас, — бурчу я, стараясь скрыть чувства, которые во мне вызывает это поглаживание.
— Я не хочу тебя ругать, — говорит Льерен. Он заматывает и наконец выпускает мою ногу. — Пойдем я отнесу тебя в постель. Тебе сегодня надо лежать, чтобы рана чуть-чуть зажила. Завтра она уже затянется.
— Я сама могу!
Но маг берет меня на руки и несет в спальню. Там Арвета заканчивает взбивать подушки.
— Где же Астра спать будет? — спрашивает она.
— Здесь! — коротко отрезает маг.
— Но господин Нэрвис…
— Да я с нее теперь глаз не спущу! К ноге прикую. А завтра со мной на службу поедет. Ее же нельзя одну оставлять. Завтра — глядишь! — еще что-нибудь вытворит.
Я хочу возмутиться, но Льерен прожигает меня взглядом, и я захлопываю рот.
— Но!..
Такой же взгляд посылается Арвете, и она суетливо собирает грязное белье и ретируется.
— Я вам ужин сюда принесу, — кричит она, уходя.
Я испуганно оглядываюсь. Ночевать с Льереном! Да ташра меня побери!
— И нечего так на меня смотреть, — говорит Льерен, сбрасывая с себя перепачканную рубашку с порванным рукавом. Морщится, видя около локтя здоровенный ушиб, прикладывает ладонь, врачуя себя магией.
— Как смотреть?
— Как овечка смотрит на волка. Я, Астра, против желания девушки на нее не набрасываюсь. И с ушами у меня все хорошо: слово «нет» я умею слышать.
Я молчу. Смогу ли я сказать слово «нет» — вот в чем вопрос.
— Так что вы мне хотели рассказать? — спрашиваю, любуясь фигурой Льерена. Вот и плюс совместного проживания: буду видеть его частенько голым. Так, Астра, соберись! Опять мозги поплыли не в ту степь!
Льерен, натянув чистую рубашку, садится за столик и наливает вина из графина, стоящего там. Задумчиво стучит пальцами по столешнице.
— История, Астра, это тяжелая, — нехотя начинает рассказывать он. — Это история про молодых, глупых и очень самонадеянных темных магов. Которые решили, что они настолько умней других, что могут сделать невозможное. То, что до них никому не удавалось. Только кончилось все трагедией.
Лицо Льерена мрачнеет. В глазах загорается боль. Он отпивает вина из бокала. Ставит бокал на стол, едва не отбив ножку. Я вижу, как пальцы на его руке сжимаются в кулак так, что даже белеют.
— Их было трое. И лет им было почти столько же, сколько тебе… — начинает рассказывать маг.
Глава 32
Серьезный разговор
Глаза Льерена становятся совсем темными. Он уходит в свои воспоминания, вытягивая их оттуда, и видно, что каждый выловленный из прошлого кусочек заставляет его страдать. Слова выдавливаются с болью. Мне хочется подойти к Льерену, сесть ему на колени, поцеловать это мучительно искривившееся лицо, погладить своего мага по густым темным волосам, утишить лаской его боль, но я понимаю, что я сейчас лишняя — сейчас есть только он и ранящие его стрелы воспоминаний.
— Эти маги уже заканчивали учиться и считали, что овладели всеми тайнами бытия. Гордыня. Легкомыслие. И самонадеянность молодости. Жизнь, Астра, обычно очень жестоко наказывает за такое. И эти глупцы не стали исключением. Один из них узнал о редком, особенном заклятии. Руны на лестрале, придуманные мудрым и талантливым магом. Это было мощное заклинание, которое должно было принести людям благо. Так маг-изобретатель считал. К сожалению, у него самого проверить на опыте это не получилось.
— Почему?
— Сочли, что заклинание слишком опасное. Непроверенные чары. Неясный итог эксперимента. А последствия могли быть ужасными. Если не катастрофическими.
Я ежусь. Каждое слово находит во мне живейший отклик, покалывая мою совесть очередным упреком. Идиотка! Сущая идиотка, вообразившая себя повелительницей стихий. Да как я вообще могла подумать…
— Формулу заклинания маг-изобретатель записал в свой дневник экспериментов. Когда он посоветовался с коллегами, разгорелась дискуссия. Одни предлагали рискнуть и применить чары. Другие решительно возражали. Дошло до короля. И он наложил вето на подобный эксперимент.
— Какой мудрый король, — замечаю я. — Или перестраховщик. Если так рассуждать, то ни одно новое изобретение не родится на свет.
— Вот и те юные глупцы сочли, что надо действовать. Что им все по плечу. Вернее, один из них так думал. Рассказал друзьям, предложил им разделить с ним славу в случае удачи. Двое его поддержали.
— Но они же хотели как лучше? — неуверенно говорю я.
— Да, думали. Были уверены, что, совершив ритуал, смогут отвести от мира большую беду. Тем более, что в древнем пророчестве был намек на то, что им удастся это сделать.
— В каком древнем пророчестве?
— Сейчас речь не про него, Астра.
— И… у них не получилось?
— Нет, — коротко бросает маг, и в его глазах снова мелькает боль. — Один темный маг погиб. Это была девушка. Второй маг стал инвалидом физически и полностью лишился своих магических сил. И лишь один, тот, кто все это и замыслил, смог выжить. Выжить, чтобы до конца жизни нести на себе бремя вины.
— Какой ужас!
Я вижу, как Льерен сжимает рукой медальон на шее, и ахаю в душе от догадки.
— Этот маг, который был инициатором ритуала… это были вы? — Льерен скорбно кивает. — А… а погибшая девушка… Ее звали Эвайна?
— Откуда ты знаешь? Тиэрен тебе что-то рассказывал? — вскидывается маг.
— Нет! Просто однажды я слышала, как он произносил это имя.
— Да, ее звали Эвайна, — бросает с мукой Льерен. Он снова наливает себе вина и пьет, морщась.
Горечь охватывает мою душу. Вот как, значит! Льерен считает себя виновным в смерти своей возлюбленной. И ее он до сих пор не забыл. Я вспоминаю, как он стонал во сне, как звал неведомую мне Эвайну. Ревность охватывает меня. И что мне с того, что Эвайны уже давно нет в живых? Разве я смогу когда-нибудь составить конкуренцию ей? Нет! Перед идеализированным в памяти образом первой любви мага я бессильна, я всегда буду на втором месте. Глупо, наверное, так думать. И подло по отношению к давно умершей. Но поделать со своей ревностью я ничего не могу.
— А вы… — «ее любили?» хочется мне спросить напрямую, но я понимаю, насколько эгоистично и бестактно звучит в данной ситуации мой вопрос.