Ко мне приближается тень человека. Нет! Я вскрикиваю и срываюсь в сторону. В душе понимая, что не успею, что выхода нет и что убийца меня догонит. И он действительно догоняет.
— Стоять!
Я резко меняю направление, бегу в другую сторону, спотыкаюсь об очередную корягу, падаю, вскакиваю.
— Да стой же, зараза!
Я вскрикиваю, когда меня хватают за руку. Начинаю отбиваться и дергаться.
— Пустите меня!
— Замри! — рычит мужчина.
Таких называют косая сажень, Мощный, квадратный в плечах, одетый в странную одежду то ли исторического реконструктора, то ли ролевика: кожаная куртка, перевязь с болтающейся шпагой, высокие ботфорты, плащ свернут и перекинут через плечо.
— Не перестанешь, убью! — рычит мой преследователь и замахивается для удара.
Я отшатываюсь и падаю на колени.
— Пустите! Я вам ничего не делала! Я вообще тут случайно оказалась.
Я дергаюсь. Платье трещит, и я умудряюсь вырваться из рук убийцы, оставив ему обрывок рукава. Собираюсь дать деру на четвереньках, когда меня хватают за лодыжку и тянут по земле назад. Мне в рот забивается хвоя, и я отплевываюсь. Меня грубо вздергивают и ставят на ноги.
Я оказываюсь нос к носу с этим мордоворотом. Его лицо пересекает шрам, а нос был явно переломан, и не один раз. Мужик, не особо церемонясь, хватает меня за горло и тянет к себе. Я хриплю задушенно и царапаю его руку ногтями.
— Ничего, смазливая, — равнодушно заявляет мне косая сажень.
Перехватывает меня за талию и прижимает к себе, обдавая запахом… Черт! Меня снова начинает мутить. По сравнению с этим давешний пират из бара пах, как майская роза. От лесного же мужика разит застарелыми носками, которые месяц вымачивали в кислых щах. Этого мой и без того травмированный организм не выдерживает, и изо рта прямо на насильника извергается очередная порция рвоты.
— Да грах-х-х тебя побери! — ревет детина и отшвыривает меня, так что я снова падаю.
Поднимаюсь и застываю на месте, с ненавистью глядя на противника. Вытираю рот оставшимся рукавом платья. Сердце стучит, как молот по наковальне. Воздух режет горло осколками льда. Мне так плохо, что где-то в глубине души всплывает секундная малодушная зависть к тому распотрошенному телу в лесу. У нее-то, по крайней мере, все уже позади. А вот что со мной сейчас сделают? Хоть бы только убил не мучительно, обреченно думаю я.
Детина мрачно отирает изгаженную куртку и снова делает шаг ко мне с явно нехорошими намерениями.
— Не трогайте меня! — умоляюще шепчу я, инстинктивно шарахаясь от него, хотя и понимая всю безнадежность моей просьбы.
Упираюсь спиной в острые сучки дерева, догадываюсь, что мне пришел конец, и визжу — отчаянно и безнадежно.
— Заткнись! — раздраженно бросает детина и рывком дергает за руку на себя. Я слышу треск второго рукава платье. Отбиваюсь кулаками, но это как бить прутиком по каменной глыбе. Детина мерзко ухмыляется, явно забавляясь моим страхом, и тянет к себе.
— Хорошая девочка, — заявляет он. — Придем домой и побалуемся с тобой в кроватке. А пока задаток.
Я упираюсь в него изо всех сил, не желая сокращать расстояние между нами, бью коленкой в пах, но, видимо, недостаточно сильно, потому что детина рычит яростно и угрожающе, лишь на секунду выпустив меня из рук. А потом снова тянет ко мне свои лапы. Неужели конец?
Вдруг мордоворот странно то ли икает, то ли рыкает. Недоуменно скашивает глаза себе на грудь. Я следую за ним непонимающим взглядом. Вижу торчащий из груди и остро блестящий в лунном свете алый клинок и вскрикиваю от испуга. Клинок с противным звуком втягивается в рану, откуда тут же начинает хлестать кровь. Детина опускает протянутые руки, поднимает помутневшие глаза, и через миг валится к моим ногам.
Глава 4Меня, кажется, похищают
Я взвизгиваю, отскакиваю назад, теряя лодочку, придавленную тушей громилы. А затем в шоке поднимаю глаза на мужчину, который, как будто материализовавшись из ниоткуда, воздвигся за спиной убитого.
Незнакомец медленно, словно нехотя, вытирает травой лезвие кинжала и убирает его в ножны. При этом не отрывая от меня глаз, в которых горит голубое пламя. Это чарующе страшно и красиво. Черты лица убийцы — прямой нос и твердая линия губ — кажутся вытесанными из мрамора. Темные волосы блестят в свете луны. Меховой плащ распахнут, а сбоку его оттопыривает меч. Мужчина молча протягивает мне руку в перчатке, но я отшатываюсь назад и снова натыкаюсь на сучки ствола. Я почти уже не чувствую онемевших ног, которые колет опавшая хвоя. И у меня больше нет сил ни сражаться, ни бежать.
— Оставьте меня все в покое, — шепчу я. — Ой мамочки-мамочки! Я не хочу умирать в этом лесу! И вообще не хочу!
Тут слезы, которым раньше не давал пролиться шок, резко устремляются из глаз.
Мужчина, одним неуловимым движением хищника перешагнув через труп, оказывается прямо рядом со мной. Он кажется таким огромным, что я невольно задираю голову, чтобы посмотреть ему в лицо. От незнакомца пахнет кожей, металлом, немного потом и какими-то горькими травами.
— Не трогайте меня! — снова шепчу я, и тут же оказываюсь притянутой и крепко прижатой к теплому телу мужчины. Упираюсь ему в грудь бессильными руками, понимая, что и тут не могу ничего противопоставить грубой силе.
— Я тебя сейчас поцелую, — совершенно серьезно говорит незнакомец. — Но больше ничего такого делать не буду. Ты мне веришь?
Я отчаянно трясу головой. Не верю, конечно. Тогда он, уже не спрашивая согласия, хватает рукой за подбородок всхлипывающую меня, и, с силой притянув, целует в крепко сжатые губы. Отстраняется и смотрит в глаза.
— А меня только что вырвало, — мстительно заявляю я сквозь всхлипывания. — Но если вас это не смущает…
Мужчина весело ухмыляется.
— Забавная малышка, — говорит он, и его глаза снова вспыхивают огнем. — Как зовут?
— А-астра, — говорю я дрожащим голосом. Тут перед убийством спрашивают имя? Это чтобы на могиле эпитафию написать? А простой насечки на оружии недостаточно?
Меня сотрясает дрожь, а ноги у меня полностью окоченели.
— Так вот, Астра, — говорит незнакомец, даже не думая меня выпускать из объятий, словно боясь, что я сразу дам деру. А что, я бы и дала, будь у меня хоть малейший шанс убежать босиком по осеннему полночному лесу, полному убийц. — Сейчас ты пойдешь со мной. И это не обсуждается, — строго добавляет он.
— Я домой хочу, — продолжаю тихонечко выть я.
Незнакомец молча смотрит на меня, потом пальцем в перчатке стирает слезы с щек.
— Нет, малышка, — растолковывая, словно маленькой, говорит он. — Домой ты уже не попадешь. До поцелуя у тебя еще был шанс, хоть и маленький, а сейчас уже нет.
Я ахаю.
— Но как? Где я?
— Вообще? Или в данный момент?
— Вообще. В данный.
— Туманный лес в сердце континента Холлин. Но нам с тобой надо уходить отсюда как можно быстрей. Пока нас тут не сожрали. Ты же не хочешь быть сожранной?
Я смотрю на незнакомца широко раскрытыми глазами. Слезы у меня перестают течь, но страх никуда не уходит. Я не хочу идти никуда с хладнокровным убийцей. Но и умирать здесь я тоже не хочу. Поэтому мотаю головой в подтверждение нежелания стать чьей-то пищей.
Мужчина улыбается. Отпускает меня. Скидывает с плеч плащ и укутывает пахнущей им одеждой. Спине и плечам сразу становится тепло, хотя меня и продолжает бить дрожь.
— Идем! — обхватив за плечи, тянет меня незнакомец.
— Ай!
Я ступаю буквально шаг, чуть не подвертываю ногу и вскрикиваю, натыкаясь на что-то острое.
— У меня только одна туфля, — жалуюсь я мужчине.
Тот смотрит на мои босые ноги, к счастью, почти до середины икр уже прикрытые плащом, тяжело вздыхает и вдруг, схватив меня поперек туловища, перекидывает через плечо.
Я успеваю только вскрикнуть от испуга, но мой похититель тут же шлепает меня по заду и строго приказывает:
— Молчи! Тихо!
Я испуганно замолкаю. Плечо незнакомца, который широкими и почти бесшумными шагами начинает передвигаться по лесу, очень жесткое, и у меня начинает болеть живот. Меня непременно снова вырвало бы ему на спину, останься в желудке хоть что-то. Видеть я ничего толком не вижу из-за падающих на лицо волос. К голове начинает приливать кровь, и я задираю голову, что очень сложно в таком положении.
Мое мучение продолжается, как мне кажется, целую вечность. Мы продвигаемся по лесу. Порой мужчина снимает меня с плеча, чтобы отдохнуть. Один раз он вдруг притягивает меня к себе и зажимает рот рукой в перчатке, а у меня уже даже нет сил сопротивляться и отбиваться от него. Мы стоим, замерев и вжимаясь в ствол дерева, провожая глазами темную фигуру вдалеке, как и мы, крадущуюся по лесу. Темный лес, темная ночь, темные дела.
Наконец этот кошмар заканчивается. Я и мой похититель выходим на открытую луговину, где меня ставят на ноги.
— Мы переходим в Грост, Астра, — безапелляционно заявляет мужчина, явно особо не интересуясь моим мнением, а просто информируя. — Дай мне минуту, чтобы активировать портал.
Я оглядываюсь по сторонам, но бежать даже не думаю. Во-первых… Да и во-вторых тоже. Как, собственно, в-десятых и в-одиннадцатых. Нет, бежать мне в принципе некуда. А из этого страшного леса я готова удрать хоть к черту на рога. И даже с этим убийцей. Судя по всему, никакого выбора судьба мне предоставить не захотела.
Я беспокойно оглядываюсь по сторонам, ожидая, что из леса может показаться еще кто-нибудь. Или что-нибудь. Невольно перед глазами всплывает растерзанный труп на поляне. Слезы снова начинают течь из глаз. Ног я уже не чувствую. Господи, да заберите меня отсюда хоть куда-нибудь! А главное, в теплое место!
Незнакомец кладет на землю тускло блеснувший в свете луны металлический круг.
— Алателе! — властно приказывает он.
Из его руки вырывается зеленоватое пламя. Пламя ударяет в центр кругляша и расходится оттуда волнами. Туман, стелющийся по мертвой траве, превращает вырывающийся из круга свет в зеленую шевелящуюся корону. Это инфернально красиво. И страшно.