Тиэрен говорит это задумчиво, глядя в окно, по своей излюбленной привычке. Я молчу. Это действительно сложные вопросы, и ответов у меня нет.
— Ну как, получилось? — спрашивает маг.
— Да, кажется, — показываю я магу вязь рун, ровными строками украшающую страницу моего альбома.
— Тогда давай попробуем.
Я с робостью достаю кусочек ткани. Смотрю на нее и размышляю.
— Тиэрен, а вы не могли бы зачаровать мне все краски? Кроме баночки черных, которыми я тренируюсь?
— Почему бы и нет? Сегодня магия меня так и переполняет, — говорит маг, закатывая рукава рубашки. И бормочет себе под нос: — Интересно, почему бы это?
Я краснею и отворачиваюсь. Расставляю перед Тиэреном все свои баночки и наблюдаю, как краски по очереди превращаются из обычных в магические. Макаю кисточку в синюю краску и наношу заклинание на кусочек ткани. Мы с магом наблюдаем за эффектом, и он превосходит мои ожидания. Не выдержав, я хлопаю в ладоши.
— И снова умница, Астра! — говорит маг, вставая. — Я поехал. А ты не шали без меня.
Он с улыбкой грозит напоследок мне пальцем, затем убирает артефакт против клерра за пазуху, и покидает кабинет. Не шали! Скажет тоже! Если у меня на уме одни проказы. Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость! Я предвкушающе потираю руки.
Отрез белого атласа я купила уже давно. Слишком уж мне понравились ткани у госпожи Вильмы. Арвета помогла мне нарезать нужные заготовки и обработать края. И она же накрахмалила готовые изделия так, что ткань стала твердой.
— Зачем тебе это, детка? — с любопытством спрашивала она и с удивлением слушала мои объяснения.
Идеей не прониклась, но послушно помогла мне все сделать. С выражением на лице «чем-бы-дитя-не-тешилось-лишь-бы-не-вешалось». Но, услышав, что я за это планирую получить живые деньги, сильно призадумалась. К счастью, во время катаклизма все заготовки еще сохли где-то у Арветы, поэтому их не постигла участь быть аннигилированными. Свою старую шляпку служанка отдала беспрекословно.
Я провожаю из окна взглядом экипаж, увозящий Тиэрена, и развиваю бурную деятельность. Придвигаю кресло и склоняюсь над столом.
Строчка прописанных рун. Тренировка на схожей поверхности. Обмакиваю кисточку в нужную краску и вывожу заклинание. Любуюсь результатом. Повторяю на другой заготовке. Еще на нескольких. Хорошенько отмываю кисточку. И все заново. Тренировка. Чары. Перемена краски.
— Вычислить путь звезды-ы-ы,
И развести сады-ы-ы,
И усмирить тайфу-у-ун –
Все может магия-а-а…
Песня сама приходит мне на память, и не надо быть психоаналитиком, чтобы понять причину этого. Я с упоением напеваю и рисую. Через час любуюсь столом мага, который превратился в волшебный ковер. Достаю простенькую шляпку Арветы, нитки, иголку и принимаюсь за шитье. Заканчиваю свою работу и убираю шляпку в глухую коробку. В другую такую же прячу неиспользованные заготовки. Хватаю их и бегу одеваться.
День сегодня выдался с ледком. Голубое небо похрустывает не хуже луж, чей хрусталь я разбиваю каблуком ботинок из озорства по дороге к центру Агнуриса. Листья на мостовой опушились кристаллами инея. Я зябко кутаюсь в свой осенний плащ и муфточку. Нет, надо позаботиться о зимней шубке. В моем родном городе на Земле температура и до нуля никогда не доходила, а тут еще осень не закончилась, а на улице такая холодрыга. «Не то что на моей родине, в Залифе, где зимой редко бывает снег», — жеманным голосом произношу я про себя, представляя, как говорю это в здешнем обществе. Не удержавшись, хихикаю, и мое настроение взмывает вверх и цепляется хвостиком воздушного шарика за ветви деревьев.
Весь Агнурис я, естественно, не изучила. Но по центру побродить успела, а уже дорожку около торговых лавочек исходила вдоль и поперек. Это оказалось таким интересным — любоваться на товары средневековых ремесленников. А многие работают прямо на глазах прохожих. Так я увидела работу кружевницы и стеклодува, полюбовалась, как плетут ковер, как… Да я столько интересного увидела! К тому же здесь я постепенно становлюсь барышней обеспеченной, которой ничего не мешает потратить туда-сюда пару медяшек или даже серебрушек. Поэтому я не только любуюсь, но и покупаю себе разные безделушки.
Сегодня сначала я должна отдать кесарю кесарево, то есть выполнить свои обязательства перед господином Капраком.
Сапожник радуется мне как родной. Говорит, что не успел послать в дом мага новую партию осенних сапог, чтобы зачаровать их от слякоти.
— Погоды нынче стоят такие, — лебезит он, — что того и гляди зима нагрянет. Не окажете ли вы любезность, госпожа Астра, начать уже и зимнюю обувь зачаровывать?
— Окажу. Отчего же не оказать? — улыбаюсь я.
— А туфельки ваши готовы, — радостно улыбается сапожник. — Примерьте, пожалуйста!
Он приносит бархатные туфельки с бантиками, расшитыми стразами. Красота да и только! Я с упоением топаю ногами, проверяя, не жмет ли мне новая пара, изучаю ровный шов у подошвы, но ни одного изъяна не нахожу.
— Мне еще обувь нужна. Домашние туфли, — говорю я и, подумав, добавляю: — Лучше в двойном количестве.
Конечно, миресосы я больше изобретать не собираюсь, но мало ли… «Солите вы их там, что ли?» — так и читается во взгляде сапожника, но он только расплывается в подобострастной улыбке.
— И у меня есть к вам еще разговор, касающийся одного важного момента нашего делового сотрудничества. Вы слыхали такое слово, господин Капрак, — эксклюзивное право на продажу?
— Нет. А что это? — весь подбирается сапожник. — Да вы садитесь, госпожа Астра…
Через полтора часа я выхожу из сапожной мастерской, улыбаясь, как Наполеон после Аустерлица. Господин Капрак утирает вспотевший лоб, машет мне вслед и, кажется, рад от меня избавиться. Что ж, я молодец! Обувь себе заказала, процент вознаграждения за чары увеличила, новую обувь зачаровала уже по новой ставке. Так что мой кошелек снова приятно оттягивает мне пояс. Ай да Астра! Просто акула бизнеса! И это только начало. Впереди у меня новая цель.
Шляпный салон я заприметила еще в первый день своей прогулки с Льереном. Второй салон находится в конце улицы и выглядит гораздо скромнее. Этот же располагается на первом этаже просторного дома с черепицей красивого шоколадного оттенка. Над окнами маркизы ярко-брусничного цвета, а сквозь стекло видны вешалки с разными шляпами: роскошными и изящно-скромными, широкополыми и узкими в полях, с высокой тульей и с низкой, с россыпью свисающих перьев и украшенные самоцветами, — одним словом, с головными уборами для дам, не жалеющих денег, чтобы украсить себя, любимых.
Колокольчик звенит, сообщая владелице о моем приходе. Она как раз разговаривает с покупательницей, стоящей ко мне спиной. Я приветливо улыбаюсь, хозяйка салона отвечает мне дежурной улыбкой. Покупательница поворачивается, и тут улыбка сползает у меня с лица. Ой мамочки! И угораздило же меня!
Глава 36
Кто-то теряет, кто-то теряет, а кто-то находит…
Нет, я, конечно, понимала, что рано или поздно судьба сведет нас с Маленой. Говорят, даже Москва — большая деревня. А что уж говорить о средневековом городке с несколькими десятками тысяч жителей. Да мой родной город и тот был намного люднее, чем этот. Но все же в глубине души я надеялась, что моя встреча с несостоявшейся невестой Льерена случится очень и очень нескоро. Лучше всего через пару лет или даже десятилетий. Вот, например, столкнемся мы с ней на улице уже убеленными старушенциями, ведя за руку внуков или правну…
— Подумать только! Это кто же тут пожаловал? — сощурив на меня глаза, пропевает брюнетка.
— Кто же? — фальшиво удивленно интересуется владелица шляпного салона.
— Помнишь, дорогая, как я рассказывала тебе, что Льерен подобрал в каком-то борделе грязную шлюшку и из жалости приютил у себя? — говорит Малена, с удовольствием смакуя каждое слово. Я чувствую, как у меня загораются щеки.
— Неужели? — прежним тоном осведомляется шляпница и смотрит на меня, как на гусеницу, случайно упавшую на ее рукав.
— Да. А эта еще и рыжая — ну чистая ведьма! Могла и подлить бедняжке какого-нибудь приворотного зелья.
— А разве маг?..
— Ах, Льерен такой доверчивый. Бедный мальчик! Как он мог противостоять чарам такой шалашовки?
Я свирепею. Эта драная кошка воображает, что может превзойти в брани меня? Меня? Да ей и не снилось, как мы обзывались в детдоме! Ах ты ж ночной горшок с ручкой внутрь, думаю я, да чтоб ты всю оставшуюся жизнь пассивной некрофилией занималась!
— Как я рада вас видеть, Малена! — вместо этого растекаюсь я ядовитой патокой. — Пришли шляпку прикупить? Под ней вши и плешь не так заметны?
Теперь пришла очередь краснеть и бледнеть брюнетке. От возмущения она открывает рот и хлопает им, как рыба, не в силах найти достойный ответ.
— Милочка! — вмешивается хозяйка, удивленно приподнимая брови. — Ты работу ищешь? Но мне поломойки не нужны.
Понятненько! Эта склизь решила подружку поддержать.
— Какое досадное недоразумение! — качаю головой. — Я, вообще-то, решила шляпку себе присмотреть.
И снова приветливо улыбаюсь.
— Какие тебе шляпки! — шипит пришедшая в себя Малена. — Ты только вчера из навоза выползла, деревенщина.
Господи, откуда столько экспрессии? Ну не сдерживайся, набери в рот говна и плюнь в меня!
— У нас тут шляпки только для дам из высшего общества, — высокомерно заявляет хозяйка салона. — Вы ошиблись дверью, дорогуша!
Ну ясненько, ясненько! Отвали, моя черешня, я черемуху люблю! А я так надеялась на взаимность.
— Жаль, жаль, — окидывая прощальным взглядом салон, со вздохом говорю я, трясу тяжелым кошельком, и мои монетки отвечают мне приятным звоном. Лицо хозяйки из презрительного становится сожалеюще-презрительным. — А то мне вон та шляпка понравилась. С голубыми перьями.
Хозяйка переводит взгляд с моего тугого кошелька на шляпку, а со шляпки на Малену. Бледная от гнева брюнетка грозно супит брови и отрицательно качает головой. Что ж, генеральная линия партии очевидна.