В зале я вижу троих, и каждый из них по-своему примечателен. Свекра я узнаю сразу же. Высокий и худощавый, он смотрит на нас с Тиэреном с холодным неодобрением.
— Ваше сиятельство! — сдержанно здоровается мой маг, и я делаю низкий реверанс, надеясь, что не выгляжу смешно.
— Снова сменили шило на мыло, ваша милость? — шипит граф. — Каждый месяц новая невеста? Впрочем, раньше вы их хоть не называли невестами.
— Ваше сиятельство? — приподнимает бровь Тиэрен. — Не понимаю вас.
— Ну эта все же лучше, чем та рыжая потаскушка, с которой я застукал вас в прошлый раз, — хмыкает граф. — Хоть выглядит прилично. Но не удивлюсь, если и эта умеет разве что коровам хвосты крутить.
Я краснею.
— Вы заблуждаетесь, отец! — ледяным тоном изрекает маг.
— Прекрати, Виррод! — вмешивается женщина, стоящая рядом со свекром. — Ты ведешь себя совершенно неподобающе! Как не стыдно!
Я изумленно раскрываю глаза. Женщину я узнаю сразу. Это она приходила к нам в дом. И называла себя Лилией. Сейчас свекровь выглядит иначе: роскошное атласное платье цвета граната струится до пола, подол украшен изящной золотой вышивкой. На плечах пелерина из серебристого меха. Светлые волосы с нитями седины уложены нарочито небрежно, но во всем облике Лилии сквозит такая аристократичность, что я еще больше теряюсь. Ну куда мне с моим свиным-то рылом да в калашный ряд! Губы у меня начинают подрагивать, и я готова убежать отсюда куда глаза глядят. Только нежелание позорить Тиэрена останавливает меня.
— Я попросил бы прекратить оскорбления моей невесты. Если в этом доме нам не рады, то не вижу нужды навязывать свое общество, — заключает маг и поворачивается ко мне: — Едем, Астра!
— Что за глупость! — восклицает Лилия. — Вам очень даже рады!
Она подходит ко мне, легко обнимает и на секунду прижимается щекой к моей щеке. Я чувствую легкий запах духов — сухой и кисловато-терпкий, шею мне щекочет мех.
— Не слушай графа, деточка, — ласково говорит она мне. — У Виррода с утра несварение желудка, вот он и выплескивает свое дурное настроение на окружающих.
— Лилия! — возмущается граф, но свекровь, не обращая внимания на мужа, заговорщицки подмигивает мне.
— Ваше сиятельство! — склоняюсь я перед женщиной.
— Зови просто Лилией, — предлагает мне свекровь.
— Очень рада с вами познакомиться, — шепчу я, все еще растерянная таким двояким приемом, но тронутая и объятием, и дружелюбием матери Льерена.
— А мне, Льерен, похвастаешься невестой? — подает голос третий присутствующий.
— Марсий, друг! — восклицает Тиэрен, подходит к мужчине и обменивается с ним крепким рукопожатием.
Я невольно иду вслед за магом. Разглядываю этого Марсия. Мужчина почему-то сидит в кресле, укутанный по пояс пледом, хотя в камине вовсю горит огонь, распространяя по залу тепло. Чуть вьющиеся рыжеватые волосы откинуты назад, открывая высокий умный лоб и внимательные карие глаза. Я снова приседаю в поклоне. Марсий протягивает мне руку, я вкладываю в нее свою и тут же ощущаю на своей коже поцелуй — легкий и почтительный.
— Давайте продолжим разговор за едой! А то все простынет, — предлагает Лилия и подхватывает меня под руку, увлекая к столу. Я поневоле подчиняюсь ей.
Стол накрыт на пятерых. Граф садится во главе него. Лилия по правую руку. А Тиэрен занимает место напротив, по левую руку от отца. Усаживает меня рядом с собой. Двое слуг подходят, поднимают кресло с Марсием и несут к столу. И я вдруг догадываюсь — Марсий не может ходить. На память приходит рассказ Льерена, и я холодею от догадки: неужели это тот самый друг мага, который стал инвалидом в результате неудачного эксперимента? Я смотрю на мужчину с жалостью. И бросаю сочувственный взгляд на Тиэрена. Как он вообще может общаться с человеком, причиной беды которого стал? Но они ведут себя как ни в чем не бывало. Улыбаются друг другу, Тиэрен передает Марсию блюда, они обмениваются шутками. Может, я ошибаюсь насчет этих двоих?
— Откуда твоя невеста, Льерен? — слышу я, вздрагиваю, и едва не давлюсь очень вкусной сочной уткой, запеченной с яблоками и капустой.
Мой будущий свекор нарочито игнорирует меня и во время всего обеда обращается только к Тиэрену, Марсию или жене. Лилия каждый раз при этом кривит губы, и в ее глазах вспыхивает усталое раздражение. Взглядом она словно посылает мне извинения. И я сдерживаюсь. Моя будущая свекровь мне нравится. Еще в прошлый раз понравилась. Но тогда я даже не представляла себе, с кем разговариваю.
— Астра из Залифа, — ровным тоном говорит Тиэрен.
Забавно. Когда маг столкнулся в прошлый раз с отцом как Льерен, он едва не воспламенялся при каждом слове. Но Тиэрен может похвастаться стальной выдержкой: он полностью держит себя в руках, не поддаваясь на подначки и провокации.
— Астра. Красивое имя, — говорит Марсий и спрашивает у меня: — Какое-то местное залифское имя, не так ли? А что оно означает?
— Звезда, — охотно говорю я.
Марсий тоже производит на меня хорошее впечатление. В принципе, кроме моего свекра, все подчеркнуто предупредительны ко мне.
— Морская или небесная? — улыбается Марсий. — Хотя вы, наверное, можете светить с любой глубины, будь то пучина моря или бескрайняя гладь неба, дорогая Астра.
Я смущаюсь от комплимента.
— Я так понимаю, что приданого нет и в помине? — ворчит свекор.
Лилия посылает мне предупреждающий взгляд, и я снова поджимаю губы.
— Я слышал, — отвечает вместо него Марсий, — что наша дорогая Астра навела шороху в городе. Все только и говорят об умелой мастерице и о сапогах, которые она…
— Что? — рявкает граф. — Льерен! Ты женишься на сапожнице? Дожили! Виконт Мирчеллий берет в свой дом ремесленницу! С черными от вара руками и с дратвой в руках вместо вышивания.
— Астра — талантливый художник и артефактор, — парирует маг.
Я отодвигаю от себя тарелку. Хоть я и не ела с самого раннего утра, да и по дороге успела нагулять себе аппетит, есть мне совершенно расхотелось.
— Астра, детка, я покажу тебе наш замок, — решительно говорит Лилия, откладывая вилку. — Предоставим мужчинам пообщаться в своем обществе, — в ее голосе смесь язвительности и упрека.
Свекор буравит меня взглядом, когда я встаю изо стола, и демонстративно остается сидеть. Видя, что жена тоже поднимается, он нехотя отрывает свой зад от стула, помогая ей встать. Мой стул отодвигает Тиэрен.
Лилия берет меня под локоть и уводит из комнаты.
— Не обращай внимания на этого старого дурака, — извиняется она, когда мы выходим из обеденного зала. — И не принимай на свой счет.
— А на чей же мне принимать? — задаю я закономерный вопрос.
— Виррод зол на Льерена, — говорит Лилия. — Он злопамятен и упрям. И ему нелегко простить человека, хоть раз оступившегося.
— А что случилось? На что он сердится?
— Давай оставим тяжелые страницы прошлого на потом, — вздыхает Лилия. — Ты все узнаешь со временем, Астра, раз стала частью семьи. Но давай не сегодня. Я так хочу немного отдохнуть душой, порадоваться за своего мальчика, полюбоваться на свою красивую будущую дочь.
У меня выступают слезы на глазах. Я отворачиваюсь и украдкой вытираю лицо рукавом. Лилия, если и замечает это, тактично делает вид, что ничего не увидела.
— Давай покажу тебе нашу фамильную галерею, — увлекает она меня за собой. — Как ты уже знаешь, художники в Гросте очень редки. Каждая картина на вес золота. Случись в Замке-на-горе пожар, первым бы граф Мирчеллий побежал спасать эти портреты. Так что я начну экскурсию именно с них.
Я улыбаюсь. Во всех мирах одно и то же. Будь у меня обычная земная свекровь, она бы стала показывать фотоальбом своего сына. Малыша в ползунках, трехлетку, перемазанного зеленкой во время ветрянки, стоящего на линейке с букетом гладиолусов первоклашку и так далее и тому подобное. Что-то покажет мне Лилия сейчас?
Глава 39
Галерея
Мы минуем пару залов и оказываемся в библиотеке. Тут стоят шкафы, полные книг, а между ними около дюжины портретов, расположенных в строгом порядке.
— Прапрапрадедушка нынешнего графа Мирчеллия, — Лилия показывает мне на портрет немолодого мужчины с высоким лбом, испещренным морщинами. — Ацермий Мирчеллий. Был светлым магом. Хотя по большей части в этом роду все же рождаются темные. Кровь такая, знаешь ли. Знаменит тем, что создавал различные метки.
— Что за метки?
— О! Разные! Метку слежения за человеком, например. К сожалению, нанести незаметно нельзя: она жжет, когда ее накладывают. Но если человек без сознания или пьян, тогда можно. Формула рун была куплена королем. Ими стали насильно помечать преступников. Тогда-то и была заложена основа для богатства Мирчеллиев. Ацермий получил земли Кульвэр, конфискованные у предателя короны, и титул графа. В конце жизни он создал метку, которая позволяет найти для мужчины ту единственную девушку, которая ему идеально подходит. Метка ищет во всех мирах и среди всех сословий и рас.
— Это что-то вроде метки истинности?
— Я не очень тебя понимаю, Астра. Не знаю такого термина.
— А зачем он изобрел эту метку?
— Дело в том, деточка, что, по слухам, граф Ацермий был очень несчастлив в браке. Карьера у него взлетела вверх, но личное счастье минуло. Вот он и хотел, чтобы его потомки могли найти себе ту самую любовь, которой он был лишен.
— Такую метку многие бы хотели.
— К сожалению, она действует только у потомков графа.
— А сам граф Ацермий использовал на ком-нибудь свою метку?
— Нет.
— Почему?
— Этого мы не узнаем, Астра.
Я бросаю прощальный взгляд на грустное и мудрое лицо предка Льерена и иду вслед за свекровью.
— А вот тебе и пример того, как сработала метка, — остановившись через три портрета от родоначальника графского рода, говорит Лилия. — Рупертий Мирчеллий. Жесткий человек, привыкший рубить с плеча. И, как большинство Мирчеллиев, очень гордился своей кровью. Пытался найти невесту среди дочерей окрестных аристократов, но не преуспел в этом. Съездил в столицу, тоже вернулся разочарованным. Тогда он поклялся жениться на той девушке, которую ему выберет сама судьба, и запустил метку в поиск. И какого же было его удивление, когда, бросившись за позвавшей его меткой, он увидел простую дочь мельника, жившу